Отряд - Алексей Евтушенко

– Насколько я помню, – сказал Дитц, – по плану, разработанному у Герцога, в случае невозможности проникновения в командный пункт мы Должны подорвать сами ракеты. Так, чтобы они никогда уже не смогли взлететь. Для этого, как я понимаю, необходимо попасть в шахты, которые мы еще не обнаружили.

– А между тем, – поддержал командира Майер, – не будем забывать, что сюда с наивозможной скоростью движется наш противник, и нам желательно успеть до того.

– Кстати, они будут здесь через три – три с половиной часа, – добавила Аня. – Я их уже чую.

– Через… Вы же утверждали, что у нас в запасе шесть-семь часов! – чуть не подпрыгнул Велга.

– Я и сейчас… – растерянно промолвил Степан Трофимович. – С чего ты взяла, внучка? Не могут они так быстро…

– Западный край болота пересох этим летом, дед, – сообщила Аня. – Помнишь, какая стояла жара в июне – июле? Да и не только в жаре дело. Он уже давно подсыхал. Если бы год-другой назад – да, шесть-семь часов форы. Сейчас только три с половиной. И это мак-симум.

– Интересное кино, – сквозь зубы пробурчал Веш-няк.

– Что же ты раньше молчала?! – взвился Валерка.

– А нужды не было болтать, – спокойно окатила Стихаря зеленью своих глаз юная колдунья. – Мы и так очень быстро шли. На пределе. А теперь вот, когда время пришло, я и говорю.

– Дайте-ка мне кто-нибудь закурить, – попросил некурящий Юрий Алексеевич и уселся на поваленный ствол ели.

К нему со всёх сторон протянули сигареты.

– Взорвать ракеты можно, – затянувшись пару раз, сообщил он, – но это – крайний случай. Дело в том, что сами ракеты находятся в специальных капсулах, где поддерживается определенная и постоянная температура, давление… То есть сначала капсулу нужно вскрыть, откинув верхний колпак, потом засунуть внутрь взрывчатку… Опять же в этом случае нет полной уверенности, что мы приведем в абсолютную негодность саму ядерную боеголовку. Если даже ракету сломаем, а боеголовка окажется цела, то в умелых руках… Сами понимаете. – Что же делать? – тихо спросил Карл Хейниц, нервно оглянувшись по сторонам.

– Попробовать все-таки как-то добраться до командного пункта и запустить оставшиеся ракеты в кос-мос. Это самый надежный вариант. Пусть болтаются на низкой орбите до тех пор, пока не упадут. А вероятность того, что они упадут кому-нибудь на голову, исчезающе мала. Можно еще запустить двигатели ракет, предварительно сломав автоматические замки на колпаках кап-сул. Тогда ракета просто расплавится внутри себя. Но в этом случае неизбежно последует радиоактивное заражение местности. Оно нам надо?

– Нам оно совсем не надо, – твердо заявил Степан Трофимович. – Мы с внучкой категорически против.

– Ищем шахту с ракетой. – Юрий Алексеевич решительно загасил окурок и поднялся. – А я сейчас спущусь в ту, пустую, которую мы уже обнаружили. Надо посмотреть, может, какие-нибудь коммуникации… – Он вдруг замер с открытым ртом и с размаху хлопнул себя по лбу. – Идиот! Вентиляция!! Ищите вентиляционный выход, он должен быть где-то рядом!

Уа-у-у!!

Пули рикошетом ушли в небо от гранитного валуна, и сверху на голову Велге мягко упала еловая веточка, срезанная одной из них.

– Вот б…дь! – неизвестно который раз за последние семьдесят минут выматерился Велга и, неловко повернувшись на бок, сменил магазин.

Огнем пекло распоротое пулей левое предплечье.

Последний, отметил он. Еще, правда, остались две хорошие гранаты "Ф-1" и его собственный "ТТ" с двумя же обоймами, но это было и все. Он оглянулся. За спиной торчала похожая на изъеденный кариесом зуб скала – последний рубеж его обороны, потому что дальше была только бетонная полусфера командного пункта с распахнутой уже дверью.

Да, подумал он, с дверью Юрий Алексеевич справился, а вот с ракетами что-то не получается. Под землей нас живо достанут – отступать там некуда. Впрочем, здесь тоже некуда.

Вентиляционную трубу отыскали довольно быстро. Она оказалась достаточна широкой для того, чтобы в нее пролез даже Малышев, а уж Юрий Алексеевич, Валерка Стихарь и Аня, которых Велга придал в помощь старшему лейтенанту, и подавно. Руди Майер еще заметил, что история повторяется с настойчивостью идиотки: опять, мол, нужно лезть под землю, как на Пейане и на "спасательной планете" вейнов тоже.

– А если учесть, что этого самого… Улстера Кату убили, проникнув к нему через вентиляцию, – добавил Дитц, – то это становится даже забавным.

Теперь Дитц и Майер были ранены.

Обер-лейтенант получил пулю в грудь в самом начале боя и был отправлен вниз на лифте вместе с пулеметчиком, которого крепко зацепило по черепу. Оба пока были живы, но что с ними будет дальше без скорой врачебной помощи… "МГ" Майера взял Малышев и некоторое время успешно сдерживал противника с юга, но ему в конце концов тоже пришлось отступить, как, впрочем, и всем им. Велга даже не знал теперь, кто еще жив, а кто, возможно, уже и убит. Все оказалось просто: слишком мало обороняющихся и слишком много атаку-ющих. Их взяли в кольцо. И на переговоры враг не шел.

На переговоры тогда, семьдесят четыре минуты назад, пошел Степан Трофимович Громов. Велга не смог ему этого запретить. Старика просто пристрелили вместе с его собакой Барсом, и отношения сторон стали кристально ясными и понятными.

"Господи, – подумал Велга, – хоть бы Юрию Алексеевичу удалось запустить эти чертовы ракеты! Тогда хоть погибать будет не так обидно".

Слева ударил пулемет. Александр повернул голову и увидел за соседним валуном Малышева. Тяжелый "МГ" в его руках смотрелся пластмассовой игрушкой.

– За скалу, товарищ лейтенант! – крикнул он. – Я прикрою!

Он снова открыл огонь, и Велга, вскочив на ноги, метнулся назад, за скалу. Теперь была его очередь прикрывать Михаила. На это ушло не меньше чем полмагазина, но Малышев в результате оказался рядом с ним живой и невредимый.

– Патроны к "МГ" кончились, – с сожалением сообщил он, кладя пулемет на землю и снимая со спины автомат.

– У меня этот магазин тоже последний, – сказал Велга.

– Возьмите один у меня. У меня их три.

Где-то сзади вспыхнула ожесточенная пальба. Велга оглянулся – метрах в семидесяти сзади Курт Шнайдер и Сергей Вешняк, попеременно прикрывая друг друга огнем, медленно отступали к бункеру.

– Обложили, – сплюнул Велга. – Что делать бу-дем, Миша?

– Прорваться не получится, – пожал плечами Ма-лышев. – Их слишком много, а у нас раненые. Путь один. Вниз.

– А потом что?

– А хрен его знает! – честно и весело ответил Михаил и дал очередь по густым кустам ежевики слева от себя. В кустах заорали.

– Н-да, – пробормотал Велга, – делать нечего. Бу-дем…

И тут земля дрогнула. Оглушительный рев и гул ударил в барабанные перепонки.

– Смотрите! – крикнул Малышев, тыча стволом автомата перед собой.

Велга посмотрел и увидел.

Два длинных серебристых тела вынырнули из-за крон деревьев и, опираясь на огненные столбы выхлопов, в клубах дыма и пыли, медленно и величественно начали подниматься в небо.

– Пошли, родимые! – заорал Велга и не услышал собственного голоса в грохоте реактивных двигателей взлетающих ракет.

Все убыстряя ход, ракеты удалялись в небесную синь, а люди на земле провожали их взглядами. Одни радостными, а другие полными ненависти.

– Успел-таки Юрий Алексеевич, – пробасил Ма-лышев, опуская голову. – Уважаю.

– Миша, – сказал Велга. – Теперь, пока они не опомнились, быстро ныряем под землю. Что-то погибать совсем теперь стало неохота, а тут нам быстро полный п…ц наступит. Ты первый.

– Э, нет, – возразил командиру Малышев. – Вы ранены, значит, вы и первый.

– Уговорил. – Велга снова обернулся, махнул здоровой рукой Шнайдеру и Вешняку, к которым уже присоединился Хейниц, и, пригнувшись, кинулся к черному проему в бетонном куполе.

Позади загрохотал автомат Малышева.

Тусклый свет аварийного освещения отнюдь не способствовал здоровому цвету лиц. Собрание мертвецов, невесело подумал Велга, оглядывая друзей.

– Ну, и какие будут идеи? – без особого энтузиазма осведомился он.

Положение отряда было аховым. Они выполнили поставленную задачу, но цена, которую пришлось отряду заплатить, оказалась довольно высокой. Степан Тро-фимович убит, Дитц и Майер тяжело ранены. Ранены также сам Велга и Вешняк. В довершение ко всему на полу, рядом с Дитцем и Майером, лежал теперь старший лейтенант Холод Юрий Алексеевич, чье серое, резко осунувшееся и постаревшее лицо не внушало радостных надежд. Рядом с ним, положив руку ему на грудь, сидела Аня.

Известие о героической гибели деда она восприняла спокойно. Только побледнела необычайно, так, что резче обозначились на лице веснушки, да громадные глаза ее стали еще больше. Прошептала одними губами: "Я знала" и снова обратила свой зеленый взор на Юрия Алексеевича.

– Как он, Анечка? – ласково спросил Стихарь.