Мандаринка на Новый Год (СИ) - Дарья Волкова

— И, тем не менее. А я вынуждена верить на слово — что ты самый лучший. У меня возможности сравнить не было. Может быть, ты дашь мне возможность… шанс… сравнить?

— Ты очень не смешно шутишь.

— То есть, ты даже не допускаешь возможности?

— А ты допускаешь такую возможность?! Что я с кем-то смогу? После тебя?!

— При чем тут ты? Речь шла обо мне.

— Люба, мать твою! Возможно, идею с поркой не стоило так сразу отвергать.

— Ну что ты так завелся? Это шутка.

— Повторяю — не смешно!

— Нервный какой.

— Люб, так не трепли мне нервы. Ты же знаешь, как… как это важно для меня — что ты только моя. Любава… — обнимает ее, крепко прижимая к себе. — Ну, все уже сложилось у меня как-то. До тебя. Какая разница, что там было до тебя. Это не важно.

— А откуда я знаю — что там было до меня? Ты никогда не рассказывал.

— И не собираюсь.

— Почему?

— Потому что до тебя никого не было.

— Опачки… подозреваемый путается в показаниях. А мне говорил, что не девственник. Обманул?

— Люб, — Ник вздыхает. — Ну к чему эти разговоры? Я даже не помню… Почти не помню ничего — ни имен, ни внешности. Так, какое-то смутное пятно. Ну, было. Как, с кем… Знаешь, словно это было не по-настоящему. Так, просто удовлетворение потребности тела. И все. Словно… ну, я не знаю. Не с живым человеком, а с куклой резиновой. Или… просто по необходимости. Не знаю, как объяснить. С тобой все совсем иначе.

— Так, погоди. Кукла? У тебя был секс с резиновой куклой?

— Люба! Это просто сравнение! Ты допросишься!

— Такой грозный… Слушай, ну я просто вот в печали… Если ты не делал своим бывшим так приятно, как мне… Если ты к ним так относился. Коленька, какие же у них остались о тебе воспоминания?

— Мне как-то все равно.

— А мне — нет! Я переживаю за твою репутацию. Надо порыться в твоем телефоне! И обзвонить их всех и рассказать, какой ты на самом деле великолепный любовник. Где там твой телефон?

— Эээ… — он выглядит реально озадаченным. А потом вдруг начинает хохотать.

— Чего ты ржешь?

— Боже мой, — Ник все еще давится от смеха. — Люба, это просто смешно!

— Что именно?

— Твоя ревность. Если кто и может из нас двоих ревновать, то я.

— Почему это?

— Потому что ты — это ты. На тебя мужики на улице головы сворачивают.

— Ты преувеличиваешь.

— Не имею такой привычки. Ты у меня принцесса. А я обыкновенный.

— Обыкновенный свинопас?

— Ерунду не говори.

— Это ты говоришь ерунду. Между прочим, на тебя девчонки очень даже заглядываются.

— Да? Ты так считаешь?

— Нет! Я пошутила. Никому ты не нужен, Самойлов! Кроме меня на тебя никто не посмотрит!

Он снова смеется, а потом прижимает ее к себе.

— А мне больше никто и не нужен.

— Слушай, я в аптеке сегодня покупала презервативы…

— Умница.

— Я не о том. На меня продавщица с такой завистью посмотрела, когда я попросила Durex XL. И мне пришло в голову… А вот ты когда сам покупаешь…

— Что?

— Прекрати так ухмыляться! Сознавайся — часто знакомился с девушками в аптеках?

— Ну, бывало пару раз. Один раз девушка-фармацевт… хм… впечатлилась моей покупкой, еще как-то в очереди просто за мной стояла девушка, потом сразу за мной на улицу вышла.

— Значит, пару раз?

— Ну, может, пару-тройку.

— Все, с сегодняшнего дня презервативы покупаю только я!

— Как скажешь, милая.

Когда ни у нее, ни у него уже нет сил сдерживаться, и они наконец-то становятся одним целым, он заводит ее руки ей за голову. И удерживает все время, пока любит ее.

— Что за первобытные инстинкты? — уже потом, после, пристроив голову ему на плечо. — Зачем ты мне руки фиксируешь? Боишься, что сбегу? Что-то не так сделаю?

— Извини. Это само как-то вышло. Если тебе неприятно, надо было сказать.

— Я бы сказала. Если бы было неприятно. Мне просто интересно — это особенность Звероящеров?

— Это особенность всех мужиков. За косу и в пещеру. Кстати, о косе…

— Что?

— Люб, а можно, я тебя кое о чем попрошу?…

— Я даже догадываюсь, о чем. Ты же утверждал, что тебе нравится моя стрижка. Что она стильная. И что мне идет. Врал?

— Не врал. Но так хочется…

— За косу и в пещеру?

— Нет. Лицом в волосы зарыться. Пальцами перебирать.

— Ты еще скажи — косы заплетать!

— Вот кстати — да! Надо же мне на ком-то тренироваться, с учетом того, что у меня будут две дочери.

— Ты невозможный тип! — смеется Люба. — Ну, предположим. Я снова отращу волосы. Чтобы угодить тебе. А на какие изменения в своей внешности готов пойти ты ради меня?

— А чего ты хочешь, Любава?

— Надо подумать…

— Татуировка — сразу нет.

— Нет?

— Нет. Ты прекрасно знаешь, как я к этому отношусь. Хватит с нас твоей глупости, — Ник перевернул ее не живот и в очередной раз принялся разглядывать пару крылышек, притаившихся между лопаток.

Эта татуировка была очередной ее попыткой быть «не как все». Папа тогда, пару лет назад, был в предобморочном состоянии, когда узнал. Мама хмыкнула и сказала отцу, что ничуть не удивлена. Но самые забавные последствия этот ее импульсивный поступок имел для Нади с Виком. Потому что старшая сестричка, увидев пару ангельских крыльев на спине у средней, срочно захотела себе такие же. Вик заявил, что только через его труп. А поскольку на тот момент они переживали период установления внутрисемейного этикета и правил, кому что можно, а что нельзя, то они примерно месяц выносили мозг друг другу на эту тему. А потом Вик одномоментно виртуозно переиграл свою ненаглядную, заявив, что если Надя хочет тату, то он не против. Но, поскольку это очень больно, потенциально опасно и так далее, и тому подобное, то носить Надину татушку будет он сам. И не успела Надежда пикнуть, как ее любимый в тот же вечер вернулся домой буквально «окрыленный»: с парочкой крыльев между лопаток — точной копией Любиных. Возражать уже было поздно и, по сути, нечего. Зато на совместном отдыхе в Турции Люба и Вик на пляже вызывали натуральный фурор.