Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда - Ручир Шарма

Однако приходится признать, что объяснить это сюрреалистическое спокойствие ЮАР с каждым годом становится все труднее. На момент моей последней поездки в эту страну в середине 2011 года темпы ее экономического роста оставались на незавидном 3-процентном уровне, в основном из-за того, что многие чернокожие южноафриканцы по-прежнему совершенно не готовы работать и конкурировать на мировом рынке. Уровень безработицы тут застыл на 25 процентах – такой показатель в большинстве других стран мира почти наверняка привел бы к серьезным беспорядкам и народным волнениям. Экономическая справедливость, краеугольное обещание Манделы и его партии «Африканский национальный конгресс», до сих пор остается лишь обещанием. Уровень безработицы среди чернокожего населения по-прежнему аномально высок – 30 процентов, среди белых граждан этот показатель значительно ниже – 6 процентов. Трое из четырех молодых чернокожих жителей сельскохозяйственных районов сидят без работы. При этом профессионалы в городах никаких проблем с трудоустройством не испытывают (безработица составляет тут всего 0,4 процента). Разница в доходах населения страны сегодня не меньше, чем в 1994 году, когда «Африканский национальный конгресс» наконец сверг правительство апартеида. Коэффициент Джини, стандартная статистическая мера степени расслоения общества, где 0 означает абсолютное равенство, а 1 – максимальное неравенство, законсервировался в ЮАР на 0,7 процента; это один из самых высоких показателей в мире. Только в нескольких странах на всей планете, в том числе в соседних с ЮАР Зимбабве и Намибии, коэффициент Джини больше 0,6. С учетом столь огромной безработицы, практически ставшей отличительной характеристикой экономики ЮАР, в одном из последних рабочих докладов МВФ долгосрочные темпы роста ВВП страны оцениваются всего в 2 процента. На сегодня это самый неутешительный результат среди всех крупных формирующихся рынков.

Меня вот уже много лет не перестает поражать тот факт, что большинство чернокожих южноафриканцев готовы мириться с такой ужасной ситуацией. Приветливость, политическая прозорливость и дипломатичность, на весь мир прославившие Нельсона Манделу, без сомнения, характерные национальные черты. Изначально мировое финансовое сообщество реагировало на правление Манделы и его преемника Табо Мбеки с большим скептицизмом, но со временем эти лидеры доказали скептикам их неправоту, сосредоточив внимание на главных экономических задачах страны: контроле над государственным долгом, стабилизации инфляции и создании фундамента, с которого может начаться экономический рост нации. Однако рост так и не начался. И теперь, после стольких лет без какого-либо реального прогресса в экономике, политическая прозорливость и дипломатичность властей начинают сильно походить на стагнацию. Люди, в руках которых сосредоточены экономические рычаги, явно не видят потребности в скорейшем исправлении ситуации в стране, из-за чего быстрое развитие экономики ЮАР в ближайшем будущем представляется крайне маловероятным.

Индийский медовый месяц

Долгий медовый месяц, то есть празднование своих достижений, характерен для большинства освободительных движений, но «Африканский национальный конгресс» живет на дивиденды от своей победы вот уже почти два десятка лет. Это было бы неудивительно при диктатуре – в целом ряде африканских государств революционеры, захватив власть, становились репрессивными правителями, – но ЮАР представляет собой истинную демократию с прогрессивной конституцией, независимой судебной системой и свободными СМИ. Единственная похожая ситуация, которая приходит мне на ум, наблюдалась в постколониальной Индии, где партия «Индийский национальный конгресс», стоявшая во главе борьбы за независимость, ловко пользовалась своей победой в этой борьбе, чтобы оставаться у власти с 1950 до 1977 года, без каких-либо заметных экономических успехов. Показатели экономической эффективности Индии были настолько низкими, что экономисты, которые обожают подыскивать разным ситуациям религиозно-культурные объяснения, начали называть вялые 3-процентные темпы роста «индусскими». Но в ЮАР почему-то никто не торопится давать низким темпам роста имя «Африканского национального конгресса» (АНК): в этой стране практически отсутствует протест против системы, обеспечивающей высокий уровень стабильности, но весьма скромный экономический прогресс. А речь в данном случае действительно идет о системе – о четкой системе отката в прошлое, базирующейся на массовом объединении рабочей силы в профсоюзы, государственной собственности и безраздельной власти правящей партии.

Одна из причин этого относительного спокойствия заключается в том, что АНК представляет собой своего рода «зонтичную» организацию, объединяющую целый ряд сил, в свое время вместе боровшихся против апартеида. Формально правительство страны – это союз партии «Африканский национальный конгресс», Южно-Африканской коммунистической партии и Конгресса южноафриканских профсоюзов (КОСАТУ). Неформально же в этот альянс входят все кто угодно, от сторонников свободного рынка до поборников государства всеобщего благосостояния европейского стиля, от популистов до социалистов старой школы. Приветствуется и принимается любой, кто выступает против правила «только для белых», а это весьма большой срез населения страны. В сущности, ЮАР – единственное государство в мире, в котором главная федерация профсоюзов является частью правительства, и единственная прозападная страна, в которой коммунисты в правительстве все еще открыто называют себя коммунистами. Впрочем, их вряд ли можно назвать откровенными радикалами. Подумать только, коммунисты и профсоюзные лидеры ратуют за увеличение объемов госзакупок в надежде, что, если государство будет приобретать больше отечественных товаров, это приведет к повышению уровня занятости населения. И ни один из участников этого альянса не ставит под сомнение базовые принципы традиционной экономики.

Самые мощные оппозиционные силы скопились внутри самой АНК, и самый активный подстрекатель среди них – Джулиус Малема, лидер молодежного крыла Конгресса. Он единственный, кто предлагает радикальное решение проблемы экономического роста, вплоть до национализации золотых приисков. Впрочем, пока радикалы вроде Малема не отколются от АНК (как в конечном итоге поступили внутренние противники партии «Индийский национальный конгресс»), они не несут ни малейшей реальной угрозы, что на посту президента окажется представитель какой-то другой политической силы.

Следует учитывать, что чернокожее большинство ЮАР будет вечно благодарно АНК уже за одно то, что эта партия освободила людей от апартеида, при котором им отказывали в гражданстве и загоняли на родине в резервации, где они имели жилье, школы, больницы, пляжи и все остальное намного хуже, чем у белого населения. Вполне возможно, что для выработки в обществе сколько-нибудь критического отношения к руководству АНК в стране должно вырасти новое поколение. И все же господствующее в ЮАР спокойствие явно идет вразрез с мощным импульсом нынешней эпохи – эпохи интернета, когда темпы социальных возмущений и бунтов значительно ускорились даже в самых репрессивных диктатурах. Для ЮАР характерна огромная вера в демократию: несмотря на однопартийное правление, тут нет цензуры и фальсификаций на выборах, и власти не подавляют острые дебаты ни в парламенте, ни в прессе. Традиционные демократические инструменты, обычно применяемые для обеспечения ответственности лидеров, тут тоже существуют, но их, по сути, практически не используют. И данная ситуация опять же напоминает Индию: после свержения старого репрессивного режима индийский народ по сей день испытывает огромное чувство благодарности, и до того, когда он начнет выдвигать освободившему его правительству требования реального экономического прогресса, скорее всего, пройдут годы.