Небесный король: Эфирный оборотень - А. Живой

Рядом сидел Егор и тоже жевал сухофрукты. Оглядевшись, Антон увидел, что практически все бойцы разделяют его чувства – никто не ел тушенку, хотя имелась она у всех. Катя лизала шоколадку, сидя на камне, подложив под себя увесистый моток веревки. Как он заметил, девушка вообще ела очень мало – хорошая черта в хозяйстве.

– Подъем! Выходим на штурм. Всем разобраться по тройкам и начать движение. Первой идет моя тройка. Затем капитана Семенова и все остальные. Замыкающей – тройка Кошкина.

Антон вздрогнул – ведь это его звали сейчас Кошкиным. Он очень хотел бы взять в свою тройку Катю, привязав ее к себе веревкой он был бы спокоен, что она не сорвется, а если что – уж лучше погибать вместе. Но Катя было определено место в первой тройке с Ивановым, а в одной упряжке с Антоном шел Егор и Емеля, которому Антон дал новую кличку «чтоб жизнь медом не казалась». Далать было нечего. Отряд разобрался по связкам и двинулся на штурм.

Снег и правда оказался глубоким и чем выше поднимался отряд – тем глубже. Первым приходилось тропить, то есть утаптывать снег ногами, оставляя другим проторенный путь. Так шли час. Движение резко замедлилось, а вскоре начался и первый отвесный участок. Перед отрядом возникла стена высотой метров двадцать, без видимых путей обхода. Иванов отвязался от своих спутников и, прицепив с помощью карабина страховочный трос к твердому кожаному поясу, полез вверх по стене, засовывая пальцы в видневшиеся щели и забивая в них стальные крюки с отверстиями, через которые капитан пропускал веревку. Преодолев отвесный участок, он дал команду остальным на подъем, а сам страховал сверху. Второй пошла Катя. Антон снизу следил за тем, как она неумело передвигается по стене, то и дело сползая вниз на несколько метров, обдирая руки в кровь. К счастью, Иванов ее страховал хорошо. В конце концов, когда каким-то чудом ей удалось забраться метров на десять, капитан просто вытянул ее вверх как куклу за счет собственной силы. Затем пошли остальные бойцы. Кто лучше, кто хуже, но постепенно все преодолели отвесный участок. Кое-кто даже в связках. У Антона подъем прошел гладко и быстро, он даже не ожидал от себя такой прыти – видимо сказывалась любовь к скалолазанию.

Когда Антон, первым из тройки, вылез наверх и подстраховал остальных, отряд уже вытянулся по склону метрах в ста вверху. Снова пришлось догонять. На ходу Антон пытался отогреть руки, замерзшие во время разминки на отвесной стене, от которой веяло мертвенным холодом. Кажущееся преимущество замыкающего, которому полагается двигаться уже по протоптанной тропе сводилось на нет, поскольку по ней прошло уже такое количество народа, что снег опять стал рыхлым и лишь немного примятым. Но это все равно было лучше, чем идти по целине. Антон старательно вгонял ледоруб в снег, чтобы в случае падения успеть «зарубиться» и не сползти обратно к отвесной стене. Погибнуть – дело недолгое. А вот попробуй выстоять и победить. Немного мешала винтовка. Антон даже немного пожалел о своем выборе оружия, поскольку на подъеме короткий автомат был гораздо предпочтительнее. Но передумывать было уже поздно, его считали в отряде за снайпера.

Отряд поднялся метров на двести, петляя между камнями и причудливыми изгибами скал. Иногда Гризов поглядывал на солнце и видел как приближается закат. Воздух уже заметно посерел и сгустился. Лучи солнца иногда не пробивались сквозь облака. Светило медленно, но верно падало за скалистый хребет. Надо было торопиться и Иванов это понимал. Еще через полчаса отряд подошел ко второму отвесному подъему, метров на пятнадцать выше первого. На этот раз все повторилось, только Катя шла третьей, а двое мужчин страховали ее сверху. В противном случае был большой риск не удержать ее в случае срыва. Вообще, Антон заметил, что Иванов вел отряд довольно грамотно, наверное сам в прошлом собирал медали за восхождения и принадлежал к тем первым альпинистам, которые штурмовали непреступные пики ко дню рожденья Сталина и по заданию партии без всякого снаряжения. Родись Иванов в его время, то наверняка бы получил звание тигра скал, за покорение всех семитысячников планеты. Как бы это ни было, сейчас он был как нельзя кстати. Без него отряд вряд ли смог бы слаженно передвигаться.

За вторым подъемом начинался ледник. Когда Антон преодолел отвесную стену, едва не уронив в пропасть ледоруб, солнце почти скрылось за хребтом и светило откуда-то снизу из соседней долины. По темному небу разлился матовый отблеск алых лучей. У Гризова появилось ощущение, что разом похолодало градусов на десять. В горах солнце – это все, оно и светит и греет. Если его нет, лучше сидеть у костра в палатке, а не шариться по сложным перевалам впотьмах в поисках верной гибели. Антон успел разглядеть начинавшийся метрах в ста мощный ледник, а это означало большую опасность, чем вся встречавшаяся до сих пор. Скрытые под снегом глубокие трещины и разломы и днем-то было не разглядеть, а сейчас траверз через ледник представлялся самоубийством. Еще никто и никогда не ходил по ледникам ночью. Иванов подождал, пока связка Гризова подтянется к остальным, сгруппировавшимся на краю ледника. Солнце уже село и стало совсем темно, лишь снег белел, давая слабые ориентиры и едва светился, казалось уже так близко, провал на правом плече горы – это был Узункол. Но предстояло еще пересечь ледник. Когда Антон, медленно шагая по рыхлому снегу, потому что тропы было уже не видно, привел свою тройку к краю ледника, капитан наставлял бойцов.

– Передвигаться очень медленно, прощупывая ледорубом каждый сантиметр под ногами. Сами знаете, под снегом масса трещин. В лучшем случае сломаете ногу и не сможете идти дальше, а в худшем – поминай как звали. Один уже лежит на дне пропасти не похороненный. Так что – от каждого шага зависит выполнение задания. Фонарики включать нельзя – свет видно с такой высоты очень далеко. А немцы поблизости. Ну все. Вперед.

И первым ступил на ледник. Горные ботинки, с вколоченным в подошву подобием шипов, скребанули по гладкой и скользкой поверхности. Капитан сделал несколько шагов и остановился. Вторым шагнула на лед Катя. В темноте лиц было не видно, но и отделенный от нее тремя связками бойцов, Антон чувствовал как колотится ее сердце – один неверный шаг и тебя больше нет. А вместе с тобой и еще двоих. Веселая перспектива. На секунду у Антона даже промелькнула предательская мысль «И на кой хрен я поперся в эти горы?«, но была тут же подавлена усилием воли. Мандраж на леднике означал смерть еще более верную. Такое состояние в своем времени его спутники определяли фразой «Я эти горы в телевизоре видал!». Но здесь еще не было телевизора и Антона никто бы не понял, вздумай он жаловаться на жизнь такими словами. Но он и не жаловался. Просто, когда подошел его черед, мысленно перекрестился и вступил не ледник. Тонкий слой снега скрипнул под окантованной подошвой ботинок. Ледоруб выбил стайку льдинок. Последний бросок на перевал начался. В группе установилось гробовое молчание. Казалось и ветер, дувший на высоте сильнее, а на леднике вообще заставлявший едва ли не скользить под парусом словно буер, немного стих, проникшись сложностью обстановки. Шли молча, так что было слышно дыхание связанных с тобой одной веревкой людей. Антон изо всех сил старался не думать ни о чем, а только наступать осторожно в снег, десять раз проверив его на прочность жалом ледоруба. Он не раз вспомнил свои швейцарские «кошки», одев которые на подошвы, возникало ощущение, что ходишь не по льду, а по пластилину – так глубоко впивались тонкие и прочные стальные шипы в твердый лед. Эти же ботинки скользили едва похуже коньков.

Один раз Антон ткнул ледорубом перед собой и едва не потерял равновесие – стальное жало прошло сквозь снег, как сквозь масло и не воткнулось ни во что. Значит впереди была трещина. Антон прощупал ее вправо – все та же пустота под снегом. Слева ледоруб глухо стукнул об лед. Антон повернул влево и обошел трещину, уведя за собой остальных. Что творилось с остальными бойцами, было абсолютно неизвестно, сверху раздавались только мерные удары железа об лед и натужное сопение. И вдруг тишину разорвал истошный крик. Антон вскинул голову, но ничего не увидел. Только темнота. Инстинктивно он ускорил шаг, и вдруг правая нога ушла по колено под снег. У Антона перехватило дыхание. «Вот оно» – пронеслось в голове. Но провалившись на полметра, он не уходил дальше. Значит зацепил край широкой трещины, либо угодил в узкую. Антон попытался взять себя в руки – сердце стучало как бешеное – и медленно, положив ледоруб на поверхность плашмя, стал вытягивать увязшую ногу. Сзади остановился как вкопанный Егор, от неожиданности превратившийся в соляной столб, вместо того, чтобы обеспечить Антону страховку. Сантиметр за сантиметром Гризов вытягивал ногу из трещины, и в конце концов ботинок снова оказался на поверхности. «Повезло. – подумал Антон, – Очень повезло». И только сделав шаг, осознал окончательно, что с ним могло произойти. На секунду он застыл недвижимо. Подошедший сзади Егор тронул его за плечо и тихо спросил: