Монастырь и тюрьма. Места заключения в Западной Европе и в России от Средневековья до модерна - Коллектив авторов -- История

Многие участники конкурса согласны с мнением, что в больницах следует содержать только больных789. На том же настаивает и автор статьи в «Энциклопедии», который желал бы приспособить больницы к требованиям медицины и создать государственный орган, который перераспределял бы доходы между заведениями в зависимости от их нужд, а также надзирал за управлением больницами790. Именно с этой целью Анн-Робер Тюрго, министр и контролер финансов Людовика XVI с 1774 по 1776 год, основал в 1776 году Медицинскую комиссию, которая два года спустя была переименована в Королевское медицинское общество791. Впрочем, участники конкурса в большинстве своем не поддерживают подобную централизацию. В частности, занявший первое место г-н Клуэ, берейтор, советник и ординарный медик короля, врач, служащий в военном госпитале и верденских богоугодных заведениях, резко возражает против создания такого органа; он осуждает неравенство в распределении средств и предсказывает, что такая система нанесет огромный ущерб казне. «Разумеется, – прибавляет он, – сомневаться в том, что подобная администрация принесет хорошие плоды, значит иметь очень дурное мнение о людях. Однако знание жизни и опытность доказывают, к несчастью, что, говоря так, мы всего лишь судим их по справедливости»792.

Другой возможный ответ на критику больших больниц – создание целой сети мелких заведений для немощных, разбросанных по территории страны793. Жительница Парижа г-жа Эглен предлагает помещать мужчин на лечение в мужские монастыри, а женщин – в женские и настаивает на том, что «каждому больному следует предоставить отдельную комнату»794. Аббат Мальво, опубликовавший годом позже книгу, основанную на тех поданных на конкурс работах, которые были согласны с его собственным мнением795, ссылается на положение дел в Голландии, а также частично в Германии, Фландрии и Швейцарии, и тоже ратует за мелкие заведения. Соглашается он и с точкой зрения Романа де Коппье, который отрицает пользу больниц даже для больных и предпочитает, в целях экономии, пользовать их на дому; впрочем, это мнение в ту пору нашло очень мало сторонников796.

2. КРИТИКА ПРИЮТОВ И АРЕСТНЫХ ДОМОВ

В 1775 году Тюрго начинает готовить пересмотр законов о нищенстве. Когда разразился экономический кризис, он был интендантом Лимузена и на практике убедился, что приюты приносят больше вреда, чем пользы, потому что в кризисные периоды невозможно отличить бедняков, лишившихся работы, от праздных бродяг, а следовательно, невозможно и помешать отправлять в приюты нищих, вовсе не принадлежащих к числу бездомных. В довершение всего приюты оказываются переполнены, помещений, где нищие могли бы трудиться, не хватает; нет места даже для устройства небольшой лечебницы. Поэтому Тюрго собирался просить об упразднении приютов, однако натолкнулся на такое сопротивление, что был вынужден продолжать аресты нищих797, а королю пришлось отправить его в отставку.

После отставки Тюрго, спровоцированной конфликтами по поводу его экономической политики и его сопротивлением отправке нищих в приюты, отправка эта продолжилась с прежней интенсивностью, однако участники конкурса в основном оценивают приюты так же негативно, как и больницы, и по тем же причинам: заведения эти стоят слишком дорого, а пользы от них мало. Старания властей, в частности Луи-Бениня-Франсуа Бертье де Совиньи, с 1776 года интенданта Парижа, снизить их стоимость, вызывают критику двух типов: с одной стороны, траты все равно очень велики, а с другой, попытки экономить имеют катастрофические последствия. Один из авторов, Жан-Фредерик Сенже, проживающий в доме имперского консула Бетмана, осуждает вообще все варианты заведений для нищих: больницы, в которых обездоленные «слишком часто страдают от унижений, изнывают от деспотизма, гибнут от жадности начальства»; приюты, куда

набивают без разбора всех несчастных, которые попадутся на дорогах или на улицах надзирающим за общественным порядком <…>. Сделались эти заведения ужасающими театрами всех человеческих бедствий; царят в них недуги самые отвратительные, отчаяние и смерть. К несчастью, устройство их совпало с недолговечным процветанием системы экономической, однако обществу оттого никакого не наступило облегчения: всякий день плодил все большее число нищих, и приюты уже не могли их вместить. Пришлось отворить двери сих скорбных убежищ. Нищенство сделалось едва ли не узаконенным798.

Тему перемен в экономике продолжает Роман де Коппье, подчеркивающий жадность подрядчиков. Он гневно протестует против такого положения дел, при котором нищих и бродяг лишают свободы, помещают ли их в приюты или больницы, в арестные дома или тюрьмы:

Система, установленная ныне во Франции и предписывающая заключать нищих и бродяг в приюты, где заставляют их волей или неволей трудиться, причем подрядчик присваивает себе плоды их труда, сам же не ударяет палец о палец, – система эта порочна вдвойне, ибо внушает ненависть к труду и воскрешает рабство. Ах! Не станем отнимать у несчастных единственное достояние тех, кто не владеет ничем, – свободу. Подобную меру следует применять лишь к тем, кого не удастся приручить кротким обхождением; но обращаться так со всеми бедняками без исключения – разве не есть сие преступление против рода человеческого?

После чего Коппье цитирует Дидро: «не нужно, пишет современный автор, чтобы больницы внушали несчастным страх; пускай правительство внушает страх бездельникам, этого достаточно»799.

Некий адвокат, мэр города в провинции Лангедок, лично посетивший приюты, решительно возражает против помещения туда «обездоленных нищих»: приюты слишком дороги, «бесполезны», а нищие, «которых туда запирают, попадают во власть подрядчика столь же жадного, сколь и жестокого». Автор побывал в «сих тюрьмах, не способных искоренить нищенство и без толку отягощающих бюджет государства и провинций». Лангедокские штаты, уточняет он, платят этим приютам 60 000 ливров в год, а несчастные, там содержащиеся, «не имеют ни удобных постелей, ни еды вдоволь, зато в избытке в этих тюрьмах всевозможные насекомые <…> Из сего можем мы сделать вывод, что злоупотребления, исправляемые другими злоупотреблениями, никогда добра не приносят. <…> Люди, содержащиеся взаперти <…> останутся навеки праздными, печальными, ни чести, ни чувств не имеющими, всегда готовыми вырваться на волю хитростью или силой <…>. Следует, напротив, разъединить этих нищих, обязать их предоставлением свободы, нечувствительно принудить жить в родных местах, занять несложными работами, помогать им в тех случаях, когда не будут они способны сами на пропитание заработать», и лишь нищих строптивых подвергать обращению более суровому800.

Священники и врачи, побывавшие в приютах, не хуже этого мэра понимали, в каких скверных условиях содержатся там нищие, и их впечатления получили известность; некоторые священники даже отказывались служить там мессу, такое отвращение вызывала у них тамошняя грязь. То и дело в приютах вспыхивали скандалы и бунты. В 1776 году