Монастырь и тюрьма. Места заключения в Западной Европе и в России от Средневековья до модерна - Коллектив авторов -- История

как один испрашивать новые вспомоществования, займы, налоги, но как милости эти не могли исправить зло, многие заведения кончили позорным банкротством, прекратив платить по своим обязательствам, и почти все без исключения уменьшили до предела число неимущих, получающих помощь, так что без покровительства уже невозможно было удостоиться звания нищего.

Монлино приводит в пример три больницы в трех французских городах: «две обанкротились, и огромные их здания почти пусты; третья добилась введения значительного налога в свою пользу и, получая триста тысяч ливров годового дохода, содержит впроголодь около двух тысяч пятисот бедняков, из коих по меньшей мере тысяча восемьсот здоровы и зарабатывают больше, чем тратят»770. Аббат Бланшар, деревенский кюре из Арденн, добавляет со своей стороны, что две больницы, в Париже и Бресте, уже сгорели771. Наконец, управляющий Безансонским виконтством, ссылаясь на критические замечания «кавалера Джона Локка и прочих», вспоминает о неудаче подобной политики в Англии: там, как и во Франции, очень много денег тратится на постройку и снабжение этих заведений провизией, орудиями труда и пр., на жалованье для управляющих, слуг, капелланов, администраторов, надзирателей и подрядчиков. Заведений в Англии множество, но нищих – еще больше772.

По мнению парижского дворянина г-на де Сен-Феликса, законы, принятые после смерти Людовика XIV, не решили никаких проблем; это касается в первую очередь закона 1724 года, который очень скоро перестал действовать, потому что больницы были уже переполнены и не для всех нищих нашлась работа, а исполнение закона обошлось очень дорого, ведь на мелкие расходы, ремонт, наем соседних помещений и перевозку нищих из одного заведения в другое требовались огромные суммы; ордонансы 1738, 1740, 1749, 1750, 1764, 1767, 1769 годов положения не исправили773.

Помимо дороговизны, участники конкурса осуждают такие политические пороки, как растраты, коррупция и дурное управление774; некоторые авторы даже считают предпочтительным упразднение больниц775. Единственная больница, управление которой удостаивается похвал, – лионская «Шарите»776. В самом деле, там больных распределяют в соответствии с заболеваниями, больным вне больницы бесплатно раздают лекарства, помогают матерям, впавшим в нищету, собирают бедных детей-сирот младше семи лет, а также детей брошенных или незаконнорожденных и платят за их содержание в деревнях до того возраста, когда они смогут перейти под опеку больницы. Между прочим, «Энциклопедия» подчеркивает, что если из поступивших в парижскую центральную Городскую больницу умирает четверть, в лионской больнице число умерших в два раза меньше. Панкук напоминает, что «к управлению допускают только тех эшевенов, которые в течение какого-то времени управляли больницей бесплатно»777. Способом исправить положение дел видится сменяемость администраторов и контроль за ними. Предметом обсуждения становится также социальный статус администраторов: анонимный автор предлагает выбирать их «из сословий бескорыстных и обязанных творить добро во имя веры и чести <…> таких, как духовенство, благородное сословие – дворянство, а также люди, ведущие благородный образ жизни»; подразумевается, что торговцы в эту категорию не входят778. Впрочем, другой аноним – единственный из всех – подчеркивает, что безупречных руководителей не бывает, поскольку человек слаб, и повторяет, правда, без ссылки, знаменитую фразу Фенелона, который требовал «связывать людям руки, дабы не творили зла, и развязывать, дабы творили добро». Этот же аноним прибавляет, что людей просвещенных и добродетельных можно отыскать и среди бедных779.

В довершение всех пороков больница поощряет леность. Некоторые авторы предлагают бороться с ней, развивая в бедняках предприимчивость, другие же полагают, что больница – настоящая находка для народа развращенного и порочного. Монтескье пишет: «Но когда народ беден в целом, то бедность отдельных людей является результатом общего бедствия; она, так сказать, и составляет это общее бедствие. Больницы всего мира не в состоянии уничтожить эту бедность; напротив, леность, к которой они приучают, лишь увеличивает общую бедность, а следовательно, и частную»780. Этот аргумент повторяют участники конкурса, принадлежащие к разным социальным слоям. Снабжать больницы дополнительными средствами, пишет Монлино, «значит вскармливать леность и умножать число бедняков», как это происходит в Италии и в Испании, двух европейских странах, «где наибольшее число благотворительных заведений для бедных – и в то же самое время наибольшее число нищих». Бедняки прекрасно поняли, что такое больницы, и повсюду, где они существуют, бедняки наименее трудолюбивы и наиболее развращены; когда им рисуют грозящую им «ужасную будущность», они отвечают: «что ж, пойду в больницу – выражение народное, которое, однако, должен взять на заметку и философ, поскольку оно означает, что бедняк не делает ни малейшего усилия, чтобы уберечься от нищеты, и остается безучастен к единственному доводу, способному одушевить людей, – надежде сделаться лучше»781. Отставной морской офицер даже обвиняет простолюдинов в том, что они нарочно подхватывают болезни, чтобы в конце распутной жизни получить помощь в больнице782. С ним солидарен анонимный врач, напоминающий вдобавок, что крестьяне переселяются из деревень в города под тем предлогом, что там имеются больницы, вследствие чего возникает недостаток рабочей силы в сельском хозяйстве, а это, в свою очередь, еще сильнее увеличивает число нищих783.

Но больницы делаются смертоносными и способствуют сокращению численности населения Франции еще и вследствие пороков «физических». Многие авторы указывают на гнилостный воздух в больницах784 – к этому аргументу часто прибегают все реформаторы, в том числе и когда речь заходит о тюрьмах785. Некий берейтор, член парижской Королевской академии хирургии, цитирует г-на Форне, секретаря прусской Королевской академии, который высчитал интенсивность заражения воздуха в непроветриваемом помещении площадью в один арпан, если там собраны три тысячи человек, и объясняет, что по этой причине в больницах свирепствуют гангрена и чесотка. Вдобавок в больницах стоит вонь от отхожих мест; пот, плевки и гнойные выделения – все это становится передатчиками заразных болезней. Тот же автор повторяет доводы шевалье Прингла786, который, следом за многими другими, заметил, что больничных служителей, дышащих дурным воздухом, почти всегда подтачивает изнутри медленная лихорадка, и по этой причине они слабы и бледны, точь-в-точь как больные. В некоторых больницах в одной постели лежат восемь или даже девять больных, притом страдающих от разных болезней! «Лучше было оставить этих несчастных в поле под открытым небом, это нанесло бы меньший урон природе и человечности»787. К аналогичному выводу приходит парижский дворянин: «Одним словом, если вы тратите так много денег, чтобы, собрав их всех вместе, обречь на голод и заразить чумой, разумнее было бы предоставить им жить и умирать так, как им заблагорассудится и как будет угодно