Чаша жизни (сборник) - Михаил Булгаков

Кай (на скале). Братья туземцы! Поздравляю вас! Все испытания наши кончены. Больше Багровому острову не угрожает никакая опасность. Кричите же радостно — ура!

Все. Ура!!!

Кай. Расступитесь!

Все расступаются и обнаруживают Кири на чемодане.

Кири. Я думал, что меня забудут в общем ликовании. Увы, нет! Видно, я не испил до конца еще моей чаши!

Фарра. Что делать нам с этим негодяем?

Ликки. Убить его. И то мало.

Кай. Что делать с ним?

Туземцы. Что делать?

Кири. Только простить, и больше ничего! Неужели туземные сердца склонны к слепой мести? Неужели вы, дорогие правители Кай-Кум и Фарра-Тете, не понимаете, что нельзя омрачать столь колоссальный народный праздник пролитием крови, хотя бы даже и виновного человека?

Ликки. Тебя можно повесить, не проливая ни одной капли крови.

Кай. Как ты хотел повесить меня и Фарра-Тете…

Кири. О, драгоценный Кай! Не будь злопамятен! О, туземный народ! Ты знаешь, что у меня в чемодане?

Фарра. Что, негодяй?

Кири. Два пуда стерлингов, тех самых, что покойный лорд вручил Сизи за жемчуг. Как видите, я честно сберег народное достояние, не утаив ни копейки.

Кай. Обратить их в народную казну!

Ликки. Сознайся, что ты берег их, чтобы присвоить!

Кири. Но ведь не присвоил! Ах, Ликки, зачем ты топишь человека? Ужас, ужас, ужас!

Ликки. Глаза бы мои на тебя не смотрели! Ну тебя к свиньям! Простите его, братцы! Рук не хочется марать.

Кай. Простить ради победы и торжества?

Туземцы и Арапы. Простить!

Фарра. Вставай. Ты слышал, народ прощает тебя.

Кири. О, боги благословят вас за великодушие! Какая тяжесть спала с моей души! Но стерлингов немножко жалко. Впрочем, жизнь человеческая, хотя и подлая, дороже всяких стерлингов. Позвольте же мне принять теперь участие в ликовании!

Восходит луна.

Кай. Туземцы, вот она, ночная богиня, изливает свой свет на переживший все испытания Остров!.. Встретим же ее радостно!

Вспыхивают бесчисленные фонари. Громадный хор поет с оркестром,

Хор. Испытания закончены,

Утихает океан,

Да живет Багровый остров —

Самый славный средь всех стран!

Кири. Пьеса закончена.

Фонари и луна исчезают, и на сцену дают полный свет.

Конец четвертого акта.

Эпилог

Начинается гул и движение. Туземцы расходятся. На сцену выступают: покойный Лорд, Леди, Паганель, Гаттерас, мелькают матросы, Паспарту… Савва Лукич один, неподвижен, сидит на троне над толпой. Вид его глубокомыслен и хмур. Все взоры обращены на него.

Лорд. Кхм… ну, что же вам угодно будет сказать по поводу пьески, Савва Лукич?

Гробовая тишина.

Савва. Запрещается.

Проносится стон по всей труппе. Из оркестра вылезают головы пораженных музыкантов. Из будки — суфлер.

Кири (болезненно). Как?..

Лорд (бледнея). Как вы сказали, Савва Лукич? Мне кажется, я ослышался.

Савва. Нет. Не ослышались. Запрещается к представлению.

Ликки. Вот тебе и идеологическая! Поздравляю, Геннадий Панфилыч, с большими барышами.

Лорд. Савва Лукич! Может быть, вы выскажете ваши соображения?.. Чайку, кстати, не прикажете ли стаканчик?

Савва. Чайку выпью, мерси… А пьеска не пойдет… хе-хе…

Лорд. Паспарту! Стакан чаю Савве Лукичу!

Паспарту. Сейчас, Геннадий Панфилыч. (Подает чай.)

Савва. Мерси, мерси. А вы, Геннадий Панфилыч?

Лорд. Я уже закусил давеча.

Гробовая тишина.

Ликки. Торговали кирпичом, а остались ни при чем… Э-хе-хе…

Паспарту. Кадристы спрашивают, Геннадий Панфилыч, им можно разгримироваться?

Лорд (шипящим голосом). Я им разгримируюсь… я им разгримируюсь…

Паспарту. Слушаю, Геннадий Панфилыч!.. (Исчезает.)

Внезапно появляется Сизи, он в штатском костюме, но в гриме царя и с короной на голове.

Сизи. Я к вам, гражданин автор… Сундучков, позвольте представиться. Очень хорошая пьеска, замечательная… Шекспиром веет от нее даже на расстоянии. У меня нюх, батюшка, я двадцать пять лет на. сцене С покойным Антоном Павловичем Чеховым, бывало, в Крыму… Кстати, вы на него похожи при дневном освещении анфас. Но, батюшка, нельзя же так с царями… Ну, что такое?.. В первом акте… исчезает бесследно…

Кири (смотрит тупо). Убит…

Сизи. Я понимаю. Я понимаю. Так царю и надо. Я бы сам их поубивал всех. Слава богу, человек сознательный, и у меня в семье одни только народовольцы. Иных не было… Убей, но во втором акте!..

Ликки. Что у тебя за манера, Анемподист, издеваться над людьми? Ты видишь, человек убит.

Сизи. Как то есть?

Ликки. Ну, хлопнул Савва пьесу.

Сизи. А-а! Так, так… Так! Понимаю! Превосходно понимаю! Ведь разве же можно так с царями? Какой он ни был арап, но все же помазанник…

Лорд. Анемподист! Ты меня очень обяжешь, если помолчишь одну минуту.

Сизи. Немею. Перед лицом закона немею. Дура лекс… дура.

Попугай. Дура!

Сизи. Это не я, Геннадий Панфилыч, это семисотрублевый попугай.

Лорд. Метелкин! Без шуток!.. Савва Лукич! Я надеюсь, это решение ваше не окончательно?

Савва. Нет, окончательно!.. Я люблю чайку попить за работой, в Центросоюзе, верно, брали?

Лорд. В сент… цаюзе… да… Савва Лукич.

Кири (внезапно). Чердак! Так, стало быть, опять чердак! Сухая каша на примусе… рваная простыня…

Савва. Кх… виноват, вы мне? Я немного туг на ухо… Как вы изволили говорить?

Гробовая тишина.

Кири. Прачка ломится каждый день: когда заплатите деньги за стирку кальсон?.. Ночью звезды глядят в окно треснувшее, и не на что вставить новое!.. Полгода, полгода и горел и холодел, встречал рассвет на Плющихе с пером в руках, с пустым желудком! А метели воют, гудят железные листы… а у меня нет калош…

Лорд. Василий Артурыч!

Савва. Я что-то не пойму… Это откуда же?

Кири. Это? Это отсюда! Из меня! Из глубины сердца!.. Вот… Багровый остров! О, мой Багровый остров!

Лорд. Василий Артурыч, чайку… монолог… Это, Савва Лукич, монолог из четвертого акта!

Савва. Так… так… что-то не помню.

Кири. Полгода… полгода… в редакции бегал, пороги обивал, отчеты о пожарах писал… по три рубля семьдесят пять копеек… да ведь как получал гонорар? Без шапки, у притолоки… (Снимает парик.) Заплатите деньги… дайте авансиком три рубля! Вот кончу… вот кончу Багровый остров… и вот является зловещий старик…

Савва. Виноват, это вы про кого?

Кири. …и одним взмахом, росчерком пера убивает меня… Ну, вот моя грудь, пронзи ее карандашом…

Лорд. Что вы делаете, несчастный?.. Чайку!..

Кири. Ах, мне нечего терять!..

Бетси, Леди. Бедный, бедный, успокойтесь!.. Василий Артурыч!

Лорд. Вам нечего, а мне есть чего! Братцы, берите его в уборную!.. Театр — это храм!.. Паспарту! Паспарту!

Ликки, Сизи, Паспарту увлекают Кири.

Бетси. Василий Артурыч!.. Успокойтесь… все будет благополучно… что вы?

Кири (вырываясь).

А судьи кто? За древностию летК свободной жизни их вражда непримирима,Сужденья черпают из забытых газетВремен колчаковских и покоренья Крыма!

Лорд. Уж втянет Он меня в беду! Сергей Сергеич, я пойду… Братцы, берите его!

Леди. Миленький, успокойтесь, я вас поцелую!

Бетси. И я!

Все уводят Кири.

Савва. Это что же такое?

Лорд. На польском фронте контужен в голову… Контужен в голову… громаднейший талантище… форменный идиот… ум, идеология… он уже сидел на Канатчиковой даче раз!.. Театр — это храм!.. Не обращайте внимания, Савва Лукич. Вы меня знаете не первый день, Савва Лукич! Не правда ли? Савва Лукич? Пятнадцать тысяч рублей! Три месяца работы!.. Скажите, в чем дело?.. Нет непоправимых вещей на свете!.. Нет!

Савва. Сменовеховская пьеса.

Лорд. Савва Лукич! Побойтесь бо… что это я говорю!.. Побойтесь… а кого… неизвестно… никого не бойтесь… Сменовеховская пьеса? В моем театре?..