Убить Сталина - Евгений Сухов

— Слыхал? — кивнул он на телефонный аппарат.

— Да.

— Так что тебя не должно быть в расположении части. Ты в разведке! Понял? Уходишь с группой через несколько минут.

— Так точно, товарищ капитан!

— Через неделю на этом участке намечается прорыв. Старшим вашей разведгруппы будет лейтенант Авдеев. Выясните, где у фрицев находятся минные поля. Неплохо было бы прихватить «языка».

— Не впервой, — весело отозвался Петр.

— Я не знаю, что там у Скворцова на тебя, но постарайся быть с ним поосторожнее. Он из тех людей, которые даже в бабульке, торгующей на базаре семечками, видят немецкого агента. Вот попомни мое слово, генералом будет. А уж если где-то случайно промелькнула твоя фамилия, то он не слезет с тебя до тех пор, пока всю душу не вытянет.

— И что вы посоветуете? — Петр вопросительно посмотрел на капитана.

— Советую не делать глупостей. Ладно, иди… А там видно будет.

Оказавшись на свежем воздухе, Петр облегченно вздохнул. Ну и денек сегодня! Обступившая его темнота создавала иллюзию одиночества, но в действительности это было не так, батальон продолжал жить своими фронтовыми буднями. Из землянки, где проживали радистки, раздавался смех, на огонек к ним заглянули минеры. Парням было от чего веселиться — час назад они разминировали полосу шириной в сто метров для прохождения танков, и при этом никто из них не погиб. А значит, жизнь продолжалась. Трудно было поверить, что в каких-то трехстах метрах отсюда располагались передовые позиции, огороженные колючей проволокой. Забывалось и о том, что именно на этом участке были сосредоточены весьма внушительные силы немцев, по данным разведки, превосходящие численностью наши силы раза в полтора. Так что если немцы захотят, то в ближайшие пятнадцать минут сметут передовые позиции и внедрятся далеко в лес. При этом бойцов не спасут ни пулеметы, предусмотрительно выставленные на огневых точках, ни колючая проволока «егоза», что ядовито и колюче стелилась по земле.

Запахнув шинель, Петр поспешил в сторону блиндажа разведчиков. На тропе, у землянки, он увидел несколько листовок, что немцы периодически сбрасывали с самолетов на позиции русских. Каждая из них служила пропуском на немецкие позиции. Листовки постоянно собирали и уничтожали, но они появлялись вновь, как будто бы из ниоткуда. Несмотря на запреты, листовки собирали и хранили, — во всяком случае, было из чего скручивать «козьи ножки».

Петр поднял листовку. На ней был нарисован мужчина с усами, чем-то очень отдаленно напоминающий Сталина, а ниже шла надпись: «Бей жида политрука, рожа просит кирпича!» Видно, на той стороне линии фронта пропаганда находилась на высоком уровне. Да и с русским языком они, похоже, тоже были в ладах. Свернув листовку вчетверо, Петр сунул ее в карман гимнастерки.

Сейчас с группой разведчиков ему предстоит переходить линию фронта. Вот только никто из разведчиков не знает, что ему придется добровольно сдаться в плен.

…Кто-то несильно толкнул его в плечо. Петр Маврин невольно вздрогнул — значит, все-таки задремал. Открыв глаза, увидел улыбающегося сержанта. — Проснулся, шпион? Аэродром. Приехали. Вылезай. Дальше тебя на самолете повезут.

Глава 46 РАЗВЕДЧИК АЛЛЕН ДАЛЛЕС

В какой-то момент Аллен Даллес осознал, что невольно копирует поведение своего деда. С одной стороны, это было неудивительно — с дедом он проводил значительную часть времени, советуясь по разным служебным и житейским вопросам, что не могло не наложить на его убеждения заметный отпечаток, но с другой — политик обязан иметь собственное лицо и должен вырабатывать собственную линию поведения.

Впрочем, поучиться у деда было не стыдно. Кроме огромного жизненного опыта, он обладал еще немалым политическим багажом (как-никак в свое время был госсекретарем США!), а потому всегда мог дать дельный совет. Именно по рекомендации деда Аллен Даллес начал свою карьеру в американском посольстве в Вене. Вместе с добрыми советами дед доверил внуку свои старые связи, которые впоследствии (несмотря на непростительную молодость Даллеса) легко позволили ему сделаться своим в финансовых и политических кругах.

Дед всегда держал под рукой свору агентов, которые зорко присматривали за его политическими оппонентами. Свои привычки он привил и внуку, не забывая напоминать о том, что большая дипломатия начинается с маленьких людей, а свои связи полагается держать в строжайшем секрете. Политическая ситуация меняется, прежние друзья зачастую переходят в стан врагов, а потому лучше пусть они поменьше знают о твоих контактах и возможностях.

Утром Даллес получил конверт с фотографиями, на которых он был запечатлен во время обеда в обществе седого импозантного мужчины. Само по себе это ровным счетом ничего не значило. Мало ли где он может проводить свободное время, да и компанию волен выбирать по собственному усмотрению. Вот только здесь существовало одно «но»… Если бы его собеседником не был адмирал Канарис, а встреча не происходила бы в фашистской Италии.

Человек, который его запечатлел в обществе Канариса, многим рисковал, но был прекрасно осведомлен о сепаратной миссии Даллеса в Италии, знал об их предполагаемой встрече и сумел выбрать соответствующий ракурс, чтобы беседующая парочка угодила на первый план.

Окажись такая фотография в какой-нибудь газете, его политическим амбициям пришел бы конец! А ведь молодой Даллес имел нешуточные планы на ближайшее десятилетие и очень бы не хотел, чтобы они сорвались. Кроме того, может разразиться серьезный международный конфликт, в котором Дядюшка Джо опять начнет грозить пальчиком Америке. От дурно пахнущей ситуации следовало держаться подальше.

Первые пятнадцать минут Даллес просто разглядывал фотографию, соображая, что ему следует предпринять далее, а потом решительно поднял телефонную трубку.

Дед даст верный совет.

Своего молодого коллегу генерал-майор Донован принял через час и, выслушав его сбивчивый рассказ, надолго задумался.

Вот такие перерывы в разговоре Аллен Даллес не терпел больше всего, оставалось только ломать голову, о чем думает начальство. Ведь именно Донован отправлял его на встречу с Канарисом, так что переносить огорчения в гордом одиночестве будет большой несправедливостью.

— Я думаю, что не стоит особенно волноваться по этому поводу, — медленно и четко сказал Донован, как будто бы пробовал на вес каждое произнесенное слово. — Нужно провести внутреннее расследование. Думаю, что этот снимок сделал кто-то из своих. Фотографии служат как бы некоторым предостережением. Дескать, умерь свои политические амбиции, ты, парень, находишься у нас на крючке. Но бояться особо не стоит, разрешение на эту встречу получено на самом верху, — он поднял глаза к потолку.

Взяв фотографию в руки, Даллес вспомнил тихий итальянский вечер в маленьком ресторане, в котором под хорошее вино они проговорили с Канарисом до самой полуночи. Адмирал оказался приятным собеседником, и, что удивительно, на политическую систему Германии у них обнаружились единые взгляды. Причем адмирал однозначно заявил, что не будет препятствовать высадке союзников на Апеннинский полуостров. Именно в тот вечер Даллес предложил Канарису убрать Гитлера, заявив, что он говорит от имени серьезных политических фигур, которые в случае успеха готовы вести переговоры с Германией о мире. Совершенно неожиданно Канарис в ответ сделал признание, что таковые планы уже имеются и все более обретают конкретные очертания. И, улыбнувшись, добавил, что в следующий раз он предстанет перед своим американским другом в новом качестве.

— Возможно, они даже знают о содержании беседы. Впрочем, это неважно… Вчера вечером провалилось покушение на Гитлера, и адмирал Канарис был схвачен одним из первых.

— Неужели! — невольно вырвалось у Даллеса.

— К сожалению, дело обстоит именно таким образом. Уже арестовано около семи тысяч заговорщиков. Сейчас их пристрастно допрашивают. Гитлер настроен крайне решительно и настаивает на том, чтобы всех их повесили. Так что, к сожалению, часть нашего плана провалилась. Будем надеяться, что нам удастся устранить Сталина. У меня есть информация, что в Германии уже подготовлена отличная диверсионная группа. — Широко улыбнувшись, Донован добавил: — И не надо так напрягаться, сепаратные переговоры с немцами продолжатся даже в том случае, если русские будут стоять у ворот Берлина.

Глава 47 РЕЗИДЕНТ

Маврин пропустил уже второй сеанс связи. Собственно, в этом не было ничего страшного. Не исключено, что воспользоваться рацией не представлялось возможным. Так бывает. Все-таки перелет через линию фронта, посадка в тылу у противника — серьезное дело, чреватое всяческими непредсказуемыми ситуациями. Но когда Маврин не вышел на связь в третий раз, Грейфе по-настоящему встревожился. Длительные перерывы в сеансах связи часто связаны с перевербовкой агентов, а потому к последующим сообщениям следует относиться с настороженностью.