Столетняя война. Том II. Испытание огнем - Джонатан Сампшен

графу Савойскому или графу Фуа, как правило, были людьми, которых невозможно было принудить служить. Для всех остальных по-прежнему действовала воинская повинность. Врожденный консерватизм древнего военного сословия был одной из причин этого, хотя и не единственной. Ограниченные перспективы получения выгоды для французских армий, которые вели оборонительную войну на своей собственной территории; низкий моральный дух; падение репутации короны — все это были важные причины трудностей комплектования французских армий. Деньги, безусловно, были еще одной причиной. Хронист Жан Лебель считал, что неудачи королей Франции связаны с тем, что они были стеснены в средствах. Он противопоставлял их политику щедрости Эдуарда III по отношению к своим солдатам. Похоже, это было общепринятое мнение. Но истина была сложнее. Французские армии, как и английские, получали жалование с начала XIII века, независимо от того, были ли они призваны в армию по феодальной повинности или нет. Более того, ставки жалованья в обеих армиях были примерно сопоставимы, а длительные задержки с выплатой жалованья были характерны для обеих сторон. Основное различие заключалось в более щедрых авансах, выплачиваемых английским солдатам, и в том, что рядовые солдаты обычно получали свое жалованье от того, кто их нанял. Окончательные расчеты с ними быстро производились знатными лордами, которые набирали и возглавляли главные отряды. Затем они представляли свои счета в Казначейство и ждали оплаты. По сути, они финансировали большую часть армии Эдуарда III, позволяя ему распределить большие расходы на несколько лет. Они были готовы пойти на это, потому что доходы от сельского хозяйства были высоки и война была выгодна, потому что они были лично близки к монарху, и потому что поддержка войн короля была частью их статуса. Ни одно из этих условий, кроме последнего, не существовало во Франции. Французские военнослужащие получали относительно скромные авансы и должны были требовать окончательного расчета непосредственно от военных казначеев. Затем, как жаловались Генеральные Штаты в 1356 году, они годами тянули с "долгими задержками и… отговорками". Многие сдавались, не дождавшись оплаты, и даже те, кто продолжал упорствовать, вынуждены были принимать оплату частями в обесцененной монете[363].

В начале каждой кампании король или его лейтенант призывал всех владетелей больших фьефов под страхом их конфискации прибыть в армию со свитой и снаряжением, соответствующим их статусу. Существовала аналогичная система, точная правовая основа которой неясна, для вызова ополчений отдельных городов в качестве пехоты и арбалетчиков. Эти механизмы мобилизации были успешными в том смысле, что они обеспечивали призыв людей. Но они были крайне неудовлетворительны с любой другой точки зрения. Главная проблема была в оперативности. Принятый французским правительством способ набора войск затруднял формирование сплоченных воинских подразделений. Французские армии 1350-х годов создавались для конкретных кампаний. Обучение не проводилось, за исключением время похода. Войсковые отряды не знали друг друга и не привыкли сражаться вместе. Эта проблема была решена, возможно, скорее случайно, чем намеренно, системой контрактных компаний, которая преобладала в Англии, но во Франции пока не было найдено удовлетворительного решения. Ближайшим эквивалентом больших контрактных компаний английских капитанов были владельцы больших фьефов и горстка других знатных дворян, которые прибывали в армию с большими отрядами людей, которых они набирали сами, используя как контракты, так и принуждение. Рыцари-баннереты часто делали то же самое но в меньших масштабах. Это были богатые и знатные рыцари, желающие сделать военную карьеру, которые командовали отрядами конницы в бою и несли banner — прямоугольный флаг со своим гербом, в отличие от треугольного вымпела рыцаря-бакалавра. Они также часто набирали свои собственные отряды, а некоторые делали это среди своих вассалов и соседей, как и их английские коллеги. Но это были исключения. Основную часть французской армии составляли сотни или тысячи отдельных дворян или шевалье, каждого из которых сопровождала крошечная свита, часто не более чем оруженосец и паж. Когда они прибывали в армию, один из военных офицеров короны или его заместитель принимал их и устраивал смотр. Люди выстраивались в ряд, надев доспехи и оружие и восседая на своих лошадях. Их пересчитывали, проверяли снаряжение, а лучники должны были продемонстрировать, что их луки в порядке и что они знают, как ими пользоваться. Лошадей оценивали и клеймили в качестве меры предосторожности от мошенничества. Неподготовленных людей отсылали восвояси. Затем вновь прибывших более или менее произвольно распределяли по баталиям, которыми командовали какие-либо известные дворяне. В ходе длительной кампании должна была сформироваться определенная сплоченность, но длительные кампании не были особенно распространены[364].

Министры короля хорошо понимали эту слабость и в рамках сложившейся сложной ситуации пытались что-то с этим сделать. В апреле 1351 года Иоанн II издал ордонанс, который требовал, чтобы латники, призванные короной, являлись на службу отрядами численностью не менее двадцати пяти и не более восьмидесяти человек, под командованием капитанов, которые будут за них отвечать. Пехота должна была быть организована в отряды от двадцати пяти до тридцати человек. Однако, поскольку в мирное время не существовало основы для таких подразделений и не было причин для капитана брать на себя обременительную ответственность за своих товарищей, ответная реакция была неизбежно вялой. Примерно в 1355 году была принята практика выплаты état, или дополнительного жалования, капитанам, которых прибывали на службу с отрядами соответствующего размера. Эта выплата выполняла функцию, которая в некотором смысле была схожа с функцией поощрения в английской военной практике. В течение короткого периода она привела к появлению более или менее постоянных отрядов, похожих на те, что служили в английских армиях, за исключением того, что они служили по призыву и, должно быть, не имели внутри себя такой же сплоченности и стабильности членства. Если бы не катастрофическое поражение 1356 года, система могла бы развиться в нечто лучшее[365].

Интересен вопрос, почему французы 1350-х годов откликнулись на призыв в таком количестве, в каком они это сделали, учитывая политическую слабость правительства. Причины неизбежно должны были быть довольно сложными. Как деньги и добыча не были единственными мотивами английских солдат, так и отсутствие денег не мешало французам сражаться за своего короля, что бы они о нем ни думали. В мире, где верность была связана с гораздо меньшими и более локальными сообществами, чем нация, патриотизм не был таким мощным фактором, каким он стал позже. Но статус человека и связанные с ним обязательства имели большое значение. Рыцарь Жоффруа де Ла Тур Ландри говорил своим дочерям, что идеальный рыцарь может надеяться на "большие награды и прибыли", но должен рассчитывать получить их только от щедрот своего господина. На более высоком уровне маршал Жан де Бусико, который всю свою взрослую жизнь служил короне, хвастался тем, что ничего не добавил от этого к своему наследству. "Если мои дети будут мудрыми и доблестными, им будет достаточно этого, чтобы прожить", — говорил он[366].

Подобные настроения продолжали существовать до конца Средневековья и даже после него, но середина XIV века стала