Лавка антиквара - Александр Лонс

— Здравствуйте! — обратилась к нам девушка за столом. — Найдите себя и запишитесь. А потом получите ваши бейджики.

В ответ мы тоже поздоровались. Сам не зная почему, будто под гипнозом, я начал разглядывать листы со списками. О чем я тогда думал? Да ни о чем, вообще-то. Я рассчитывал, что сначала не найду себя в списке участников, потом будут что-то долго выяснять и доказывать, ещё потом ничего не выясню и окажется, что нас тут не ждали и не знают. Но к этому моменту уже согреемся, и можно будет спокойно уйти. Глядишь, и метель закончится.

— Вы знаете, у нас произошли небольшие изменения, — слегка извиняющимся тоном продолжала девушка-регистратор. — Всё будет проходить в Большом зале Ученого совета, а прочие мероприятия — в Малом конференц-зале. Знаете, как пройти? Идите по стрелочкам, не ошибетесь. Ваши паспорта, пожалуйста.

Яна не сделала никаких движений, зато я, как автомат, достал из кармана свой паспорт и уже протянул регистраторше. Но взять из моих рук документ она не успела. В этот миг откуда-то справа послышался усиленный гулкостью вестибюля звук падения чего-то мягкого, но тяжелого. Затем последовал женский крик и мужские возгласы. Я невольно посмотрел в том направлении: прямо на каменном полу широко раскинув руки, лежал толстый, хорошо одетый господин с белым шарфом и в черном кашемировом пальто. Лица лежавшего видно не было — загораживал кто-то из стоящих. Женский крик повторился. Регистраторша сорвалась с места и бросилась в том направлении. Скоро народ обступил лежавшего со всех сторон так плотно, что почти совсем скрыл его из нашего вида.

— Слушай, пойдём-ка отсюда, — потащила меня за рукав спутница. — Что-то готовится, и боюсь, как бы мы…

Тут я вдруг заметил, что давешний охранник смотрит не туда, куда сбежались все, а прямо на нас. Причем смотрит неожиданно внимательным и нехорошим взглядом.

— Лучше на конференцию, — возразил я. — Смотри, как вахтёр на нас вылупился. Только в раздевалку сначала.

В гардеробе у нас приняли куртки, а бабулька, работавшая там, явно сожалела, что она сейчас вот тут и не может покинуть свой трудовой пост, а вон там, чуть в стороне, происходят какие-то важные и крайне интересные события. Содержимое карманов мы переложили во вместительную Янину сумочку. Вместо курток нам выдали два номерка без всякого упоминания учреждения. Номер и всё. Интересно, что же это всё-таки за контора?

Ориентируясь по бумажным указателям «на конференцию», мы добрались до «Большого зала Ученого совета». Народу оказалось немного, примерно треть. Мы легко выбрали пару свободных мест и сели рядышком. Конференция явно шла уже вовсю. На трибуне стоял невысокий докладчик в классическом сером костюме, белой рубашке, с приятным умным лицом и красиво уложенной седой шевелюрой. Его глаза скрывались за темноватыми очками толстой оправы. Впечатление портил только ярко-красный, переливчатый галстук. За длинным столом президиума сидело ещё трое. В центре восседал грузный лысый господин с рыхлым красным носом, синеватыми мешками под глазами и со щеками, казалось, лежащими на плечах. Сами глаза прятались под густыми мохнатыми бровями, как у Брежнева. Бровастый ничего не делал, только неподвижно смотрел в сторону зала, а в руках вертикально вверх держал авторучку, которой изредка пошевеливал. Справа от него сидела маленькая незаметная женщина неопределенных лет, которая что-то быстро и нервно писала. Между бровастым и докладчиком находился суховатый старик с внешностью профессора из старых советских комедий. «Профессор», похоже, спал с открытыми глазами. Знающие люди уверяют, что при многолетней тренировке и надлежащем опыте, осуществить такое вполне возможно.

Уверенным, хорошо поставленным голосом профессионального лектора седовласый говорил с трибуны:

— Таким образом, коллеги, начало повседневной работы по формированию позиции представляет собой интересный эксперимент проверки взаимодействия структур, соответствующих насущным потребностям текущей реальности. С другой стороны, предложенная нами модель способствует подготовке к реализации системы массового внедрения и дальнейшему направлению развития…

На экране тем временем шли слайды. Какие-то диаграммы, куски текстов, таблицы, схемы, фотографии, непонятные рисунки. Заголовки слайдов ничего мне не говорили. «Новая модель организационной деятельности». «Реализация намеченных планов». «Развитие структуры». Казалось, седовласый господин совсем не интересовался, что именно показывает проектор. Зал тоже никак не реагировал. Каждый из сидящих тихо занимался своим делом и, по-моему, никто вообще не смотрел на экран. Все просто чего-то ждали.

— …новые технологии обработки и использования данных показывают, — вещал выступавший, — что рамки эффективного взаимодействия позволяют осуществлять значимые установки в разработке позиций…

Мне начинало казаться, что этот текст я где-то уже слышал, причём не раз, только вот никак не мог вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах? Смысл ускользал и до сознания не доходил.

«Интересно, — думал я, — что у них тут за конференция такая? Про что?»

— …равным образом, — продолжал объяснять докладчик, — реализация намеченных планов требуют определения и уточнения новых предложений. Так, укрепление и развитие структуры позволяет выполнить важные задания по разработке модели оригинальных форм влияния…

— Ты не заметила, о чём сборище? — тихо спросил я у своей спутницы. — Что там на дверях было написано?

— Не успела, проскочила и всё. А тебе это очень нужно знать? Тут тепло и ладно. Не слушай его, а то мозги запотеют. Потом может и поесть удастся на халяву. Должен же быть у них буфет для участников?

— Там, наверное, только по бейджикам отпускают.

— А то! Смотри: — и она показала мне парочку бейджиков. — Когда все отвернулись, со стола стащила!

— Вот уж никогда бы не подумал, что такая нордически-красивая женщина оказалась склонна к мелкой клептомании, — восхищено съязвил я, разглядывая бейджики.

На карточках значились: «Анна Захаровна Карпушкина» и «Эрнст Евстафиевич Вышеславцев». Кроме того, там имелась цветная эмблема, названия каких-то организаций и электронные адреса с телефонами. Бейджик можно было носить на прищепке, на заколке и на тесемке через шею.

— Вот блин! — прошептал я, цепляя карточку к своему свитеру так, чтобы её трудно было прочитать. — Тебе-то хорошо, а мне какой-то экзот попался: не повезло же кому-то с имечком. Только бы с буфетом не промахнуться.

— Это мне хорошо? Если открою рот, каждый заметит, что никакая я не Карпушкина.