ПОЛИТИКА: История территориальных захва­тов. XV—XX века: Сочинения - Евгений Тарле

На этой косвенной эксплуатации индийского транзита в целях обогащения английской Ост-Индской компании, а впоследствии английского торгового флота в целом мы остановились в дополнение к тому, что было сказано раньше: начиная с португальцев и испанцев колонизаторы неизменно препятствовали свободе плавания своих европейских конкурентов и решительно препятствовали попыткам азиатских стран, а также американских колонистов построить собственный флот.

В течение всего XVII столетия и до середины XVIII в., от основания Ост-Индской компании в Англии в 1600 г. до завоевания Бенгалии (т. е. приблизительно до 1757 г.), английская Ост-Индская компания по своим торговым оборотам далеко отставала от голландской Ост-Индской компании. Дело в том, что голландцы уже к середине XVII в., как было сказано раньше, овладели многими португальскими торговыми постами и факториями, все более и более закрепляли за собой торговлю с Суматрой, Явой, Целебесом, Борнео, Цейлоном, с мелкими островами Молуккской группы. Здесь по преимуществу производили пряности: шафран, перец (всех родов, в том числе драгоценный и редкий гвоздичный), анис, кардамон, ваниль, мускат, корицу, имбирь, лавровый лист; коренья: маниок, куркума и т. п. Эти пряности, многие из которых успели сделаться к XVII в. предметом первой необходимости в Европе и Западной Азии, представляли такое огромное неисчерпаемое богатство, что означенные острова Южной Азии считались тогда более прибыльными в торговом отношении местами, чем даже Индия, не говоря уже о том, что они тоже давали и тростниковый сахар, и хлопок, и индиго.

Англичане в XVII и начале XVIII в. сплошь и рядом совершали следующую комбинацию торговых сделок: они закупали хлопчатобумажные ткани в Индии (за деньги или в обмен на привозимые из Европы товары), а затем эти индийские материи отвозили на «пряные острова» и выменивали на пряности. Конечно, голландцы всеми мерами мешали появлению английских конкурентов на островах, но все-таки избавиться от них не только навсегда, но даже на сколько-нибудь продолжительное время им не удавалось.

Финансовое ограбление все же и в смысле непрерывности действия, и в смысле цифровых количественных размеров выжимаемых из населения ценностей, конечно, превалировало над военным. Регулярно действующий налоговый пресс не только давал огромные доходы акционерам Ост-Индской компании, но и кормил массу как крупносановного, так мелкочиновного люда, обслуживающего компанию и правительство, и обеспечивал обильные оклады генералам, офицерам и солдатам английских отрядов, несших гарнизонную и полевую службу в Индии. Эти оклады измерялись часто тысячами, а иногда десятками тысяч фунтов стерлингов золотом.

Вот бытовая картина из первой половины XIX в., типичная и для XVIII столетия. Живет в Лондоне талантливый журналист и историк Томас Маколей. Ему хочется отделаться от необходимости вечно думать о срочной работе, раз навсегда себя прочно и обильно обеспечить и засесть за большой труд, за историю Англии. Он принадлежит к партии вигов, виги как раз у власти, Маколей делится с министрами своим желанием, и все мигом устраивается к полному н общему удовольствию: Маколея назначают на должность, так сказать, индийского законодателя. До той минуты он никогда не занимался ни законами вообще, ни кодификационной работой в частности, как не занимался он ни Индией, ни индийским юридическим бытом. Но он храбро туда едет, живет там в роскоши и неге около пяти лет и возвращается в Англию богатым человеком, уже абсолютно ни в каких заработках не нуждающимся, таковы были его сбережения. И его биографы умиляются тому, как все это удачно и хорошо вышло.

Таких синекур, таких обогащающихся за счет голодных индийцев дармоедствующих английских чиновников было очень много, и из английской казны на них не шло ни одного пенса. Индия за свой счет содержала своих угнетателей, кормила и щедро обеспечивала всех, кому эти угнетатели покровительствовали. Можно ли удивляться, что Маколей так ласково, можно сказать по-отечески, журит обоих завоевателей Индии — лорда Клайва и Уоррена Гастингса — за их маленькие увлечения в деле всестороннего ограбления страны, над которой им была дана фактически ничем не ограниченная власть. Мудрено ли, что они оба, не только Клайв, но и законченный палач по натуре Гастингс, вдохновляют Маколея на страницы восторженного красноречия в похвалу их великих заслуг перед отечеством.

Очерк тринадцатый

От распадения империи Великого Могола до перемирия Англии и Франции в 1763 г. Первая стадия англо-французской борьбы за Индию. Жозеф Дюплекс и лорд Клайв. Англичане и французы в Индии в годы североамериканской революции. Английский промышленный капитал и конец Ост-Индской компании

В 1707 г. скончался Великий Могол Аурангзеб, последний император, власть которого если не фактически, то хоть номинально признавалась на всем Индостанском полуострове.

Почти 200 лет длилось существование этой империи, с того самого года (1525), когда тюрк Бабур, называвший себя потомком в шестом поколении самого Тамерлана[27], впервые провозгласил себя повелителем Индии, придя из сопредельных с Северной Индией стран Азии, и за все 200 лет Великим Моголам (так назывались императоры этой династии, любимой, но не единственной столицей которых был город Дели) не удалось прочно утвердить свою власть во всех частях колоссальной страны.

В центре и на юге огромной территории Индии многолюдные племена иногда еще соглашались выказывать внешние знаки покорности, даже платить дань, но временами они совсем отказывались повиноваться, и у Великого Могола не хватало сил и возможностей добраться до них сквозь беспредельные дебри и наказать непокорных.

Долгие и кровавые междоусобицы терзали нередко семью, двор, столицу Великого Могола.

После смерти Аурангзеба в 1707 г. наступила долгая пора смут в двух столицах великого царства — в Дели и Агре — и ряда успешных восстаний отдельных племен против власти Великого Могола.

Титул этот еще держался несколько десятилетий, но уже никакой власти (кроме как над ближайшими к Дели территориями) и никакой силы, реально подчиняющей себе хотя бы 1/20 часть прежнего государства, эти последыши уже не имели.

За остатки и обломки разложившейся империи Великого Могола и возгорелась в Индии борьба между французами и англичанами.

Мы сейчас увидим, что в течение XVIII столетия длительная борьба этих двух держав в Индии была связана хронологически и политически с их войнами в Европе.

Первый этап англо-французской борьбы в Индии связан был с войной в Европе за австрийское наследство (1740–1748) и после краткого перерыва — с Семилетней войной (1756–1763). Второй (и последний) этап борьбы двух держав за Индию связан был с англо-французской войной 1777–1783 гг., ведшейся одновременно в Европе и в освобождающихся от английского владычества североамериканских колониях.

Характерно, что первая из англо-французских войн XVIII столетия, и притом гораздо более жестокая и упорная, чем только что названные, — уже упомянутая выше война за испанское наследство (1701–1713), прошла для Индии совсем почти незаметно. С одной стороны, еще не обнаружились так явственно признаки разложения империи Великого Могола, а, с другой стороны, ни англичане, ни французы еще не ставили такой большой ставки на уничтожение конкурента. Французская торговля с Индией была несравненно меньше английской, и из-за одной этой конкуренции борьба не приняла бы такого длительного и ожесточенного характера.

Но позднее, в 40-х годах XVIII в., когда становилось ясным, что можно завоевать целые царства с громадным населением, с почвенными богатствами, с сокровищами в городах, вопрос о том, кому достанется эта добыча, резко обострил все существовавшие до той поры противоречия.

Вскоре после знаменитого в летописях Франции банкротства Джона Лоу, разорившего также и французскую Ост-Индскую компанию, это торговое общество было (в июне 1725 г.) реорганизовано. Капитал, которым располагала компания, состоял из взносов за акции и в общем был равен 112 млн. ливров (франков). Компания получила право представлять на утверждение короля особого главного директора для управления делами компании в самой Индии. Этот директор жил в городе Пондишери, главном оплоте французов в Индии.

Пондишери был французской факторией на юге восточного (Коромандельского) берега Индии, а на западном берегу (Малабарском) и как раз на той же широте (12° северной широты) находилась другая французская торговая фактория, городок Маэ (несколько севернее того самого Каликута, куда в 1498 г. прибыл Васко да Гама).

В 1735 г., перед началом борьбы с англичанами, в Пондишери проживало 80 тыс. жителей. Главным начальником над Пондишери и небольшой территорией, к нему примыкавшей, был губернатор, в распоряжении которого состоял военный отряд приблизительно в 800–900 человек. Около одной сотни французских купцов и их представителей крейсировало между Пондишери и Францией, вывозя из Индии муслиновые и тонкие ситцевые и суконные ткани, а также драгоценные металлы, жемчуг, зерновые продукты (больше всего рис) и ввозя туда отечественные изделия.