Роковое наваждение - Элизабет Торнтон

Сара обвела пустые стены дома испуганным взглядом, заново переживая ту страшную ночь. Глубоко вздохнув, она продолжила:

— Констебль пришел утром. С самого начала было ясно, что полиция считает убийцей меня или Анну. Поэтому я сказала им, что в ту ночь Уильям не появлялся дома. Только позже я сама поверила в то, что убила Уильяма, а Анна спрятала его тело в тайник за те несколько минут, что я была на кухне. Позже, когда Анна поправилась, я спрашивала ее, не видела ли она Уильяма в ту ночь. Анна не могла вспомнить. Все, что она помнила, — это побои, которые наносил ей Уильям, и то, как она теряет ребенка, которого так хотела и ждала. Я хотела заглянуть в потайную комнату в камине, но было уже поздно: дом заполонили полицейские. Затем меня арестовали. После суда я долгое время скрывалась. Дом тем временем сожгли. Остальное ты знаешь.

Наступило долгое молчание. Сара устало опустила голову на колени и застыла в неподвижной позе. Макс достал сигару и прикурил ее от фонаря. Он стоял спиной к Саре и глубоко вдыхал табачный дым, наблюдая за тем, как он клубится и постепенно тает, поднимаясь вверх в косом луче фонаря. А если поднять голову еще выше, то можно увидеть звездное небо.

— Почему ты не рассказала мне всего этого раньше? — спросил он наконец.

— Потому что ты — это “Курьер”, вот почему, — устало пояснила Сара. — Я опасалась не за себя. В конце концов, во второй раз за это убийство меня нельзя судить по закону. Но Анна… Я боялась, что твоя газета доберется и до нее тоже. Боялась, что полиция может обвинить нас с Анной в сговоре. Меня нельзя больше судить, но Анну-то можно. Но они ее теперь не схватят, правда?

— Нет, — вздохнул Макс. — А мне ты, значит, не верила?

— Верила в том, что касалось меня, но не Анны. Макс глубоко затянулся.

— И что же все-таки случилось с Уильямом? Ты-то сама как думаешь? — спросил он.

— Боюсь, что он остался жив, — поежилась Сара. — Кто тогда писал мне эти письма? И зачем?

Макс мог бы поспорить с Сарой на эту тему, но решил, что сейчас не самый лучший момент для дискуссий. У них еще будет время и на то, чтобы поговорить, и на то, чтобы исправить все, что они испортили в своих отношениях. К тому же оба они смертельно устали.

— Я хочу, чтобы ты отправилась домой, — сказал Макс, — и никуда не выходила. С тобой будет Питер Феллон. Постарайся выспаться. А утром поговорим.

Макс с удовольствием помог бы Саре подняться на ноги, но он боялся, что она отвергнет протянутую ей руку.

— Питер тоже здесь? — без интереса спросила Сара.

— Сторожит снаружи.

Они вышли на крыльцо. Макс негромко свистнул, и от ворот, темневших в глубине сада, тут же отделилась фигура Питера.

— Ступай с ним, — сказал Макс.

— А ты куда? — спросила Сара.

— Попробую узнать, что же все-таки случилось с Уильямом, — ответил Макс.

— Ты все это собираешься напечатать в своей газете? Я имею в виду — обо мне и Анне?

Макс шагнул в темноту и скрылся, не проронив в ответ ни слова.

Глава 23

Найти коттедж Дрю Примроуза не составило труда. Хотя огни в его окнах не горели, дома прислуги освещались цепочкой наружных фонарей. Время было далеко за полночь, но Макса это не волновало. Плевать на время и на все условности. Он нашел дверь, ведущую в дом Дрю Примроуза, и ударил в нее кулаком.

Не услышав ответа, он приготовился постучать еще раз, но на минуту замер, поглощенный своими мыслями. Ему вдруг пришло в голову, что сегодня он сам был ничуть не лучше Уильяма Невилла, будь он проклят. Тот поднимал руку на женщин. Макс унизил и оскорбил свою жену другим, может быть, более изощренным способом, но разве это умаляет его вину? Как он смел вести себя с ней таким образом? Простит ли она его когда-нибудь? И как объяснить Саре то, чего он не может объяснить самому себе?

Макс отогнал прочь свои мысли и снова забарабанил в дверь. Ему снова никто не ответил, и тогда он с силой ударил по замку ногой. Дверь хрустнула и раскрылась, и Макс вступил в бархатную черноту чужого дома. Он продвигался мелкими шажками вдоль стены, рассчитывая на то, что рано или поздно она приведет его к камину. Он не ошибся. Он нашел камин и то, что должно быть на каждом камине, — спичечный коробок. Ему удалось найти свечу, зажечь ее, и теперь Макс мог спокойно осмотреться.

Комната оказалась больше, чем он ожидал. Впрочем, как припомнил Макс, отец Дрю был в Лонгфилде старшим садовником. Начальство. Поэтому-то и дом у них больше, чем у простых работников. Комната, в которой очутился Макс, была чем-то вроде гостиной, правда, превращенной теперь в рабочий кабинет. Возле окна виднелась высокая конторка. На полу валялся стул, который Макс опрокинул, пробираясь в темноте. На всех стенах — полки, тесно заставленные книгами.

Макс открыл внутреннюю дверь и оказался на кухне. Всей мебели здесь было стол да стулья, горшки и тарелки сияли чистотой, словно в аптеке. Дальше в доме обнаружились две спальни — одна с кроватью и стулом, а вторая совершенно пустая.

Своей чистотой и пустотой обиталище Дрю Примроуза походило на операционную. “Он неплохо устроился, — размышлял Макс, — и устроился так только благодаря Саре. Мог ли он посылать ей те самые письма, если предположить, что он любит Сару? Нет, не похоже на то, не похоже”.

И все-таки Дрю оставался для Макса среди подозреваемых уже только потому, что он поймал его однажды на лжи.

Макс вернулся в первую комнату, поставил на стол горящую свечу, положил рядом с ней пистолет. Ящики стола были заперты. Независимо от того, что в них обнаружится, Максу придется разыскать среди ночи Дрю Примроуза и задать ему несколько вопросов, которые нельзя отложить до утра. Очень может быть, что именно с этого момента завеса над тайной гибели Уильяма Невилла и начнет приподниматься. За сегодняшнюю ночь Макс успел кое-что узнать. Этого, правда, еще недостаточно для того, чтобы назвать имя убийцы — если Уильям мертв, разумеется, — но достаточно для того, чтобы точно очертить круг подозреваемых. Теперь ему недостает информации — возможно, самую малость. Еще несколько кусочков — и кусочки мозаики сложатся в узор.

Макс сходил на кухню, принес оттуда нож и принялся взламывать замки ящиков письменного стола. В верхнем лежали какие-то бумаги и черновики. Макс вытащил из кармана последнее письмо, полученное Сарой, и принялся сравнивать почерки. Ничего общего.

Он вскрыл второй ящик и третий — одни бумаги. И только в последнем, самом нижнем ящике Макс обнаружил нечто весьма любопытное. Здесь вместе с бутылкой бренди лежали разные мелочи, которые Макс и принялся вынимать и рассматривать, раскладывая после этого по поверхности стола. Среди прочего здесь обнаружился муслиновый платок, и сережка с жемчужиной, и белая женская перчатка, и еще один платок — носовой, с монограммой.