Исполняющий чужие желания - Юна Ариманта

живо интересуясь успехами своей подопечной, и даже являлся на внеучебные мероприятия. Все одноклассники Яны были уверены, что он — ее отец, а Яна и не пыталась этого опровергнуть. Кроме того, Наор завел для Яны банковский счет и каждый месяц исправно перечислял ей денег на расходы. На эти деньги Даша и Яна и покупали себе все необходимое, а оставшееся откладывали на сберегательный счет Яны до совершеннолетия под проценты.

— Легко тебе говорить, ведь она не твоя дочь! — воскликнула Даша. Наор пожал плечами и отвернулся к окну.

— А у тебя есть свои дети? — осторожно спросила Даша. Несмотря на довольно тесное общение, ежедневно они наедине проводили по десять, а то и по двенадцать часов, их разговоры редко касались личных тем. Они старательно обходили стороной все вопросы, которые могли бы разбередить старые раны, предпочитая общаться на безопасном уровне учебы, текущих бытовых вопросов и обсуждения мировых проблем.

Наор, хоть и жил затворником, неплохо разбирался в экономике и политике. За год обучения он посвятил Дашу в особенности устройства магического сообщества и тонкости взаимоотношений магического мира с миром обычных людей. Они обсуждали влияние верхушки магического сообщества на международную политику и инвестиции в бизнес и недвижимость. Но вот личный вопрос она решилась задать ему впервые.

— Нет. Как-то не сложилось, — ответил он неохотно и отступил от окна. — Пошли, я покажу тебе комнаты на втором этаже. Выберешь себе подходящую, и ходить до кабинета далеко не придется.

Даша поднялась и двинулась за ним следом, хотя она все еще не была уверена, что съехать из восточного крыла — хорошая идея.

Западное крыло замка заняли Дан и Сиренн. Вскоре после выписки Даши и Наора они сыграли роскошную свадьбу, с двумя сотнями гостей и пышным, как кремовый торт, свадебным платьем. Наор, поглощенный своим горем, тогда самоустранился, выдав им кредитную карту с неограниченным лимитом и закрывшись в кабинете, поэтому все хлопоты по подготовке празднества легли на плечи Даши.

От витающей в облаках невесты и ошалевшего от счастья жениха толку было мало, и лишь на Тана можно было хоть немного рассчитывать. Но, несмотря на все волнения, праздник прошел задорно и весело. Праздничная подготовка помогала справиться с тоской и бессонницей, а потом начались будни, заполненные интенсивной учебой, и боль от потери постепенно притупилось. Сейчас она могла уже вспоминать об Иббрисе без щемящей боли в сердце и комка в горле. Она была благодарна ему за то, что принес в ее жизнь настоящую сказку.

— Здесь ты вряд ли захочешь остаться. Тут гостевые комнаты, но в них никогда никто не жил, — проговорил Наор, на ходу распахивая одну за другой двери. В указанных комнатах хранился какой-то хлам и все было покрыто толстым слоем пыли.

— Здесь жили близнецы, — продолжал Наор, демонстрируя ей маленькие комнатушки с узкими односпальными койками и тумбочками, напомнившие Даше больничные палаты.

— Вот. Можешь поселиться здесь. Это моя спальня, но я уж и не помню, когда я в последний раз здесь спал, — Наор распахнул самую дальнюю от лестницы дверь. Даша прошла в комнату вслед за ним. Комнаты хозяина содержались в идеальном порядке, несмотря на то, что он здесь редко бывал. Апартаменты состояли из нескольких комнат, оформленных в стиле барокко. В гостиной стояли массивные кресла с резными подлокотниками и изящным столиком, почти всю спальню занимала огромная кровать с резными столбиками и балдахином, а в ванной комнате вместо привычной ванны в пол был вмурован бассейн из белого мрамора.

— Где же ты тогда спишь, если не здесь? — удивилась Даша, с интересом разглядывая помпезную обстановку.

— Да там же, в кабинете. На кушетке. Я уже давно там обосновался, и сейчас уже поздно менять свои привычки, — проговорил Наор, остановившись в дверях и наблюдая за Дашей. — Нравится тебе здесь?

— В кабинете? — Даша удивленно обернулась к Наору, отвлекшись от разглядывания мебели и лепнины.

В кабинете, конечно, был небольшой санузел с душем и туалетом, а в углу стоял шкаф с рубашками и брюками. Даша думала, что эта одежда хранится на случай, если в ходе экспериментов будет испорчена рубашка, которая надета на мага. Но оказалось, что это и есть личные вещи Наора. И да, кушетка с пледом там действительно была. Она привлекла Дашино внимание еще тогда, когда она впервые оказалась в этом кабинете. Но Даше почему-то даже и не приходило в голову, что Наор спит там ночами.

Наор прошел мимо Даши, вошел в распахнутую дверь спальной комнаты и остановился у кровати, задумчиво проведя рукой по деревянному столбику у изножья.

— Я так давно не приводил женщин в свою спальню, что даже и забыл, зачем обычно это делают, — невесело усмехнулся он.

И Даша почувствовала, что сегодня с ним что-то происходит. Словно вечно наглухо закрытая дверь его души приотворилась и оттуда повеяло теплом.

— А сколько тебе лет? — спросила Даша, подходя к нему и усаживаясь на кровать, стараясь, чтобы голос звучал как можно беспечнее.

— Триста восемьдесят пять, — не моргнув глазом, ответил Наор. — Сегодня у меня день рождения.

— Да? — удивилась Даша. — Почему же ты не сказал раньше? Я бы хотела приготовить тебе ко дню рождения праздник или хотя бы подарок.

Наор грустно улыбнулся.

— После первой сотни перестаешь придавать этой всей суете столько значения. Но сейчас, похоже, придется вернуться к отсчету. Ведь мне не так уж много осталось. После потери магического дара я с каждым годом буду становиться старше, — вздохнул он и, опустившись на кровать рядом с Дашей, откинулся на спину и, закинув руки за голову, уставился в потолок.

— А сколько тебе лет… ну… биологически? — спросила Даша, опершись на вытянутые назад руки и разглядывая лицо Наора, обрамленное растрепанными черными прядями. На вид он выглядел ее ровесником.

— Я остановил старение, когда мне было тридцать пять. Отличный возраст, не так ли? Сейчас мне, получается, тридцать шесть, — ответил Наор. — А тебе сколько?

— Я нашла сосуд с джинном, когда мне исполнилось тридцать семь, а сейчас мне, получается, тридцать восемь, — в тон ему отозвалась Даша, и тут же засмеялась: — Я старше тебя на целых два года, мальчик.

Наор, приоткрыв один глаз и глянув на Дашу, тоже засмеялся. Первое время после выписки он совсем не смеялся и почти никогда не улыбался, лицо его напоминало застывшую маску. Он добросовестно учил, объяснял, направлял, но эмоции его словно сковало льдом. Он не раздражался, если Даша чего-то не понимала и по десять раз просила его объяснять. Он сдержано кивал вместо похвалы, когда у нее что-то получалось.