Долгое прощание с близким незнакомцем - Алексей Николаевич Уманский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сейчас нечасто встретишь такого, который верил бы в одиночество как в стимул творческого процесса, — признался Андрей. — Это раньше были отшельники. А тут вдруг молодой, красивый, жизнелюбивый и прочее, и прочее берет и уединяется там, где анахорету и жалкого подаяния не дождаться.
— А святостью этот анахорет отнюдь не блещет… — добавил я.
— Возможно, так. Но если даже сам анахорет не свят, все-таки миссия его освящена несомненно. Ладно, допустим, ты прояснил еще один из своих мотивов. И все-таки на кой-тебе НЛО? Я вот чувствую — не стоит тебе глубоко въезжать в это дело. Тупик это. Не втягивайся, как я.
— Ну, это никому не известно, тупик или нет. Считай себя мореплавателем времен великих географических открытий. Увидел перед собой водную поверхность, уходящую вглубь неведомого материка, а что это залив, то есть тупик, или пролив, то есть проход, выяснится позже. Может, как Генри Хадсон, упрешься в Гудзонов залив. Может, как Магеллан, наугад пройдешь проливом, выводящим из океана в океан. Не все зависит от нас, добрый друг. Главное-то как раз не в нашей воле, хотя многое зависит от искренности стараний.
— Но тебя, похоже, ждут другие проливы.
— Похоже. Но на Северо-Восток я с тобой все равно слетаю.
— Да я не об этом — я о дальнейшем.
— А-а! Но я и потом останусь твоим другом, если не возражаешь, конечно. Может, еще куда с тобой попрошусь.
— Ладно, запомню. А пока давай спать.
— Давай, — согласился я. — Спокойной ночи.
XI
На сей раз ничто не мешало мне спать. Если плешь с ее полем и действовала, то не так, как в предыдущую ночь. Может, наблюдающих за нами устраивало, что мы решили сматываться. После завтрака геофизики начисто зарубили мое предложение с маятниками. С таким «оборудованием» получить сколько-нибудь достоверные результаты было невозможно. Еще через час мы свернули лагерь и двинулись в обратный путь, на Важелку. Переход речки по рояльной древесине прошел благополучно — все перемахнули на другой берег, не замочив ног. Груз за плечами уменьшился незначительно, однако шагать было заметно легче. Видимо, мы действительно втянулись в походную жизнь (в полевую — как сказали бы спутники-геологи). На коротком привале на берегу речки Андрей раздал всем по куску сахара, как это на пути к плеши сделал Иван.
— Хорошо, — произнес сидевший рядом со мной Андрей.
— Ты о чем? — спросил я.
— О том, что вокруг. О пейзаже.
— А-а! — отозвался я. — Да!
Знавал я, конечно, множество куда более впечатляющих видов, но и в нем что-то радовало душу. Давным-давно, еще не ведая о формуле «красота спасет мир», я очень даже ощущал, что красота причастна к судьбам мира. Кое-что Достоевский всё же не учитывал: красота сама нуждалась в спасении. А ее что могло сохранить? Только сознательная работа в соответствии с познанной истиной, иными словами, с Высшими законами бытия. Знание, превращенное в директиву людского поведения. Конечно, люди, научились подделывать красоту. Но ведь и настоящую красоту они тоже находили и тем, конечно же, множили знания, применяя которые можно было надеяться спасти Мир. Поэтому роль красоты в мире оставалась неизменной — удостоверять Истину непосредственно, не прибегая к логическим построениям, что особенно важно тогда, когда аргументов как раз и не хватает.
Под вечер мы благополучно вернулись в Важелку. Саня Березин сразу сообщили пришел на аэродром и, предупреждая возражения, повел нас к себе — дескать, утро вечера мудренее.
— Андрей, — спросил я. — Ты мог бы пожертвовать ради меня несколькими часами завтра днем и вечером, если мы утром прилетим в Киров? Мне от приглашения Васильковых не отмотаться, и я боюсь, как бы не застрять у них. А с тобой или, тем более, со всеми ребятами, можно будет и отговориться.
— Так ни меня, ни ребят Васильковы не приглашали, — возразил Андрей.
— Ну и что? Я устрою так, чтобы приглашение было.
— А что нам тогда делать?
— Как что? Культурно посидеть за столом. Сделаем свой взнос в виде вертикальной закуски. Цветы для хозяйки за мной.
— Я бы и в цветах с удовольствием поучаствовал, — буркнул Андрей и тут же покраснел.
— Ну тогда — тем более!
До прибытия в Вятку мы этой темы больше не касались.
Как и следовало ожидать, Сашка и Инка встречали нас у трапа на летном поле. Все были охвачены радостью от новой встречи и успеха экспедиции, и мне даже не пришлось просить о приглашении всей команды. Ребята засмущались, поэтому я взял инициативу на себя и сказал, что мы безусловно благодарим и рады будем воспользоваться их гостеприимством после таежного одичания, но только ненадолго, поскольку интересы нашего общего дела требуют скорейшей обработки материалов. Геологи оказались не против. Андрею не оставалось ничего другого, как присоединиться. Возражать против подобной постановки вопроса хозяева не стали, и нас на аэродромном автобусе без лишних слов повезли к ним домой.
Дорогой я попросил остановиться у книжного магазина. Хотелось подарить что-нибудь хорошее детям Васильковых. Наша компания расползлась вдоль полок и прилавков. Всем забрасываемым в далекие от столицы части империи, многократно доводилось убеждаться в том, что желанные книги чаще можно застать на периферии. Думая о названном в память обо мне Коле Василькове и, собственно, ничего не зная ни о нем самом, ни о его интересах, я решил, что не ошибусь, если подарю ему книгу о путешествиях или об авиации — фантастику он и сам для себя найдет. Я быстро наткнулся на двухтомник Нансена «Фрам в полярном море» и книгу Поля-Эмиля Виктора «Друзья по риску» и купил их, и только потом задумался, что же поискать для Иры.
— Ин, скажи, чем интересуется твоя дочь? — спросил я. — Современностью? Классикой?
— Ничем, — ответила Инка.
— Может, купить ей кулинарную книгу?
— Да брось ты думать об этом!
— Ну, тогда ничего не остается, кроме набора шоколадных конфет. Кстати, неплохо бы нам со своей стороны прихватить к столу коньяку и шампанского.
— Еще чего! Все уже есть!
— Ну нет! Так не полагается!
И вот мы, наконец, оказались в доме Инки и Сашки. По всему было заметно, что хозяева старательно следят за тем, чтобы в доме имелось все, что должно быть в уважаемой, преуспевающей семье. Эта печать всегда была неотторжима от провинции, и я понимал, что похвалить обстановку и уют совершенно необходимо. Мы договорились, что по-быстрому примем душ, чтобы соответствовать чистоте и атмосфере дома, а то исходивший от нас дух пребывания у таежного костра и ароматов, сопровождающих немытых бродяг, мог испортить настроение не только хозяевам, но и нам самим. Нам шестерым хватило полтора часа. За это время Инка с помощью мужа и детей накрыла стол и уставила его
