Перстень с трезубцем - Александр Теущаков

– Клянусь.

– Помнишь, у тебя были подозрения на счет моего отца. – Этель, молча кивнула. – Так это была правда, Черный гайдук и был мой отец.

– Откуда тебе это известно, он что, сам тебе сказал?

– Да, прежде чем он покинул замок в 1527 году, он во всем признался мне, что все эти годы наводил ужас на дворян Трансильвании и на турок тоже.

– Значит, я была права, подозревая его, и не ошиблась, когда услышала его голос.

– Так и есть.

– Ответь мне Михал, какая причина была у твоего отца встать на столь опасный путь?

– Пожалуй, ненависть к дворянам, которые относились к простым людям, как к скотам. В 1514 году, когда мне исполнилось четыре года, в Трансильвании было поднято крестьянское восстание, и возглавил его офицер-кавалерист Дьёрдь Дожа. Крестьяне шли в войско не только для того, чтобы не допустить иностранное иго на свои территории, но и чтобы скинуть с себя дворянский гнет, они требовали уменьшения отработки – барщины у своих хозяев и церкви. После подавления восстания началось массовое угнетение крестьян. Вспышки восстаний проходили в течение десяти лет. Я стал задумываться над словами и объяснениями отца и когда он исчез, понял окончательно, для чего он избрал такой путь.

– Теперь я догадываюсь, что у твоего отца был еще один сын, и он его скрывал. Это Вашар Андор?

– Нет, дорогая, у моего отца был единственный сын – это я.

– Михал, я совсем запуталась и ничего не понимаю, а причем тогда здесь Вашар, какое отношение он имеет к вашей семье? Кто он вообще такой и почему ты называешь его своим родным братом?

– Чтобы больше не запутывать тебя, я продолжу все по порядку.

В 1527 году под руководством Ивана Черного вспыхнуло крестьянское восстание, и после его подавления, напуганные до смерти магнаты и феодалы, в этом же году приняли закон о создании в комитатах дворянских судов, которые должны расправляться над разбойниками, смутьянами, убийцами и ворами. Тогда так дворянское сословие называло крестьян, выступающих против них.

После того, как я узнал всю тайну о моем отце, вскоре он пропал. Я не мог найти следов его исчезновения и через какое-то время совсем отчаялся разыскать его.

Однажды, ко мне обратился с жалобой один крестьянин секей, он жил в деревне, недалеко от границы с замком Жомбора. Слуги и гайдуки графа Жомбора вторглись в мои земли и бесчинствовали в одной деревне. Жену крестьянина и их семнадцатилетнюю дочь силой уволокли в лес и прежде чем убить, надругались над ними. Крестьянина под страхом смерти заставили молчать. Он долго не осмеливался обратиться за правосудием ко мне, боясь, что Жомборовские разбойники убьют его маленького сына и его самого. Люди посоветовали ему и он, пересилив свой страх, пришел ко мне. Что я мог тогда сделать? Как доказать со слов крестьянина, что изверги Жомбора расправились с бедной женщиной и ее дочерью. Я и раньше слышал, что граф мучил и даже убивал людей, все сходило ему с рук. Его высокое положение, богатство и связь с воеводой, не давали мне шансов на справедливое возмездие. Я в те годы только начинал вставать на ноги и едва окреп после пропажи отца. Зайдя однажды в пещеру, по карте, оставленной отцом, я добрался до тайных комнат и до тех камер, где находятся страшные орудия пыток. Я нашел его тайник, там были богатства, и вещи, среди них я увидел черный плащ, повязку на лицо, оружие. Там же я обнаружил перстень с трезубцем. И тогда мне пришла в голову мысль: «А что если я отомщу Жомборовским убийцам своим способом, переодевшись в одежду отца?» Я даже повеселел от принятого мною решения. На следующий день я посоветовался со своим другом Гиорджи, и он согласился мне помочь. Мы поговорили еще с одним надежным, на наш взгляд парнем, его звали Борат и приобщили к своей тайне. Вот так родилась наша ватага. С первых дней мы были друзьями и остались таковыми до конца.

Мы выследили трех человек графа Жомбора и убили их, но перед тем, как умереть, они узнали, за что их приговорили. У каждого убийцы на лбу я оставил отметины трезубца.

Крестьянина и его сына я переселил в городок, поближе к себе и дал ему работу. Он догадался, когда узнал, что убийцы его жены и дочери были жестоко наказаны и потому остался верен мне.

– Михал, извини, я перебью тебя. Скажи, твой отец пытал людей, ведь ты сказал, что есть такая камера пыток?

– Я никогда не присутствовал при допросах, отец не хотел, чтобы я это видел, но я сам в последствие иногда прибегал к таким жестоким мерам.

– Значит, орудия пыток применяли к людям до тебя? Как это ужасно! Я не хочу, чтобы дурная слава ходила за тобой следом. Михал, дорогой, откажись от этого, ведь есть другие способы заставить человека говорить или признаться в чем-то.

– Ты права – это выглядит страшно. Я больше не применяю эти орудия и уже давно.

– Избавься от них. Я наблюдаю за твоими увлечениями, ведь собирать оружие былых лет для тебя многое значит, но только не такое…

– Я так и поступлю.

– А когда ты встретился с Вашаром Андором? – спросила Этель, желая услышать дальше историю мужа.

Ласло, улыбнувшись, ответил:

– Никогда. Позже, когда наш отряд пополнился новыми людьми, мы стали делать набеги на турецкие обозы налогосборщиков, на дворян, ведущих себя жестоко с крестьянами и слугами. Жалоб на них было предостаточно, так что отметина трезубца стала чаще появляться в разных замках и лбах турецких начальников и жестоких богатеев. Я взял себе тайное имя и по всей Трансильвании и даже за ее пределами Вашар Андор стал наводить жуть на турецких завоевателей и проклятых, жадных дворян.

– Значит, все это время я любила и жила не только с графом Ласло, но и с его вторым «Я», а из этого следует, что сын Жомбор Илоны – твой сын.

– Да, Этушка, все так.

– Вот теперь все встало на свои места. Я вспомнила, как привезли тебя всего израненного и метр Эрно кое-как вернул тебя к жизни. Выходит, что твой ожег, был предлогом, и ты пытался прикрыть им опасное ранение. А твои переломанные пальцы, а наконечник стрелы, торчащий в твоей спине? Когда я услышала, что в ущелье было разбито много турок, я так и подумала, что ты помогал Вашару. Михал, ну почему ты сразу не рассказал мне о себе, неужели ты думал, что я отнеслась бы к тебе иначе?

– Я слишком далеко зашел и не мог посвятить тебя в свои тайны.

Когда ты сообщила мне радостную весть, что ждешь ребенка, это только усилило мои внутренние противоречия, я прекрасно понимал, что моя тайная жизнь рано или поздно будет раскрыта. Неустойчивое положение королевы и ее министра отца Дьёрдя, наталкивало меня на мысль, что австрийцы и турки скоро захватят Трансильванию и мне, как Черному гайдуку рано или поздно, придется взойти на эшафот. А что касается графини Жомбор, то я всячески старался избегать тесных общений с ней, но нас связали общие дела, вынуждая меня встречаться с ней снова и снова. Но я всегда был против близости между нами, я любил только тебя одну и люблю по-прежнему.

Этушка, милая моя, прости, что я не смог в беспамятстве противостоять ее тайным умыслам. До вчерашнего дня я не знал о существовании родившегося вдали от меня ребенка.

– Она рассказала тебе?

– Да, Илона призналась мне во всем.

– И как ты объяснил ей свое сходство с Вашаром.

Граф Ласло передал Этель весь разговор, состоявшийся накануне ночью с Жомбор Илоной.

Этель вздохнула и, взяв Михала за руку, тихо произнесла:

– Как же ты теперь будешь делить себя между двумя семьями?

– Этушка, только одна единственная семья дана мне Богом, – это вы с Лайошем. Все, что касается графини Жомбор – это на ее совести. Я простил ее, пусть она воспитывает мальчика. Я понимаю, что это мой сын и не откажусь помогать ему, но она пообещала, что тайну рождения своего сына никто и никогда не узнает.

– А сходство? Его ведь не скроешь.

– С этим я согласен с тобой.

– Я понимаю Михал, как тяжело все это вынести, столько лет ощущать себя в постоянной опасности, разве это под силу обыкновенным людям.

– Ты считаешь меня необыкновенным?

– В какой-то мере – да. Сейчас я ясно вижу твою жизнь: в первую очередь твоя идея – творить справедливость, затем твое окружение, и твое стремление бороться с врагами способом, который отвергают многие люди. Ты задумывался над тем, если не дай Бог тебя схватят, что станется со всеми людьми, за которых ты ответственен? Тебе много лет пришлось отстаивать свои принципы, доказывать не согласным с тобой, что твое отношение к крестьянам и рабочим мягче и справедливее, чем у других дворян. За это тебя не любят и готовы в любой момент сделать тебе подлость, только бы ты споткнулся, а затем уничтожить тебя. Получается, что при всей своей благородности ты остаешься один в поле воин. Пока никто не знает о твоей тайной жизни, им и дела нет до какого-то Вашара, лишь бы он не трогал их. Но, как только все узнают, кто ты есть на самом деле, объявится столько недоброжелателей, что у тебя самого появится отвращение к людям. Ведь ты столько лет боролся с несправедливостью и помогал, как мог людям, а многие тебя не поняли и не поддержали.