То «заика», то «золотуха» - AnaVi

её и одновременно же себя — мелкой моторикой и «псевдопианино». — Имя моё — не запятнай! Ага, конечно!.. Матом!

— Ну тебе же нравится!.. — Осклабилась вновь она, прикрыв глаза, и обратилась «к себе»: в свои эмоции, чувства и ощущения. — Да и изгонять — я тебя пока не собираюсь…

— От того — и бесит!.. — Шикнул Дэмиен. — Стоп! Что?.. Хотя ладно… Чья бы корова и… так далее! Что — с глазами?.. «Линзы»? Для меня?!..

— Скорее — «Сучка крашена»!.. Пусть это — и мой же «Натуральный цвет»… — Улыбнулась вдруг и совсем же мягко девушка, тихо постанывая от приятных щипаний и поглаживаний — его уже и кончиков пальцев. — В тебе умер — массажист! — Ведь даже и через довольно-таки и грубую ткань джинс — она чувствовала каждый жест и каждое же его касание к себе: обратившись в один большой и толстый оголённый нервный провод. — Ты всем — «подобные» услуги оказываешь?.. Или только — особо… особенным гостям!

— Только — особенным, да!.. Особо — доводящим и мозговыносящим… — Начал нараспев, и словно бы откуда-то издалека, мужчина: и сам потихоньку втягиваясь в процесс такой с виду и невинной, но и «винной» же ласки; «кровавой» — с одной из сторон! И её-то — он и собирался ей вменить: стерев, наконец, широкую чеширскую улыбку с её лица. — Таким особам же, как ты!.. Убери — эту дурацкую улыбку с лица! — Предупредил. Не послушалась! До конца. Ведь и всё же небольшую её широту — прибрала: оставаясь таки кайфовать — с приоткрытыми губами. — Это — не «комплимент»! В процессе такой, как ты выразилась, «услуги» — я проверяю кожу на эластичность, упругость… — улыбнулся шире уже и он же сам и наклонился, придвинувшись к её лицу: продолжая затем — шёпотом и в самые же её губы, — чтобы уже затем и в конце — снять её!

— Фу, Дэмиен!.. Ну какого чёрта?! — Подскочила с него сразу же брюнетка и тут же ещё и отстранилась максимально, садясь на дальний же от него край дивана, подогнув под себя ноги и спрятав между них свои же руки: а вдруг ещё и их — «проверить» захочет!

— Ты бы видела своё лицо!.. — Заржал он, ловя параллельно ещё и чёрную же подушку на лету, до этого летевшую в его голову. — Бесценно! С такими претензиями к моему образу жизни в общем и такой же работе в частности — тебе ещё ой как рано сюда! Вот привыкнешь к виду крови и частям же тела по отдельности — тогда и милости прошу!

— Но… Дэ-э-эм! — Прогундела вновь она и оправила свои волосы, сбрасывая их уже и совсем себе же за спину. — Давай — серьёзно!..

— А я и «серьёзно»!.. — Развёл руками в стороны мужчина. — Ладно!.. С тебя — просто снимать нечего: бледня бледнёй! Смуглая — разве от загара… И то — на время! Так ещё и с миллиметровой кожей: коснёшься — и порвётся… Непригодна — для вторсырья! — Но и, смерив его не менее же «серьёзным» взглядом, мол «А чего ты хотел — на пятой-то попытке?», Кристина лишь так же развела руками в стороны и склонила голову к левому плечу, подкатив глаза и бурча что-то ещё про: «Оно не кладёт лосьон в корзину, а сейчас швырнёт его тебе в рожу!». — Ну да!.. — Закатил глаза уже и он, улыбнувшись лишь уголками губ. — Чего это я хочу и от человека, который за последние же пять дней — в пятый же раз попадает ко мне на ковёр?!.. Ты — мазохистка, Кристин!.. И да, я это уже говорил тебе — четыре раза. И готов повторить… и «повторяю» же вот — в пятый! Может, тебе, как и особой же утке, на пятые сутки — всё же дойдёт?!.. И откуда в тебе с-только… такое маниакальное желание — покончить с собой: в твои-то и… ещё девятнадцать лет?!

— Причины — три!.. — Показала сразу же три пальца и на своей же левой руке Крис, начав затем ещё и загибать их по очереди: друг за другом. — Ты. Ты и… Ты!

— Подлиза!.. — Рыкнул Дэмиен и вмиг развернул её спиной к себе, уложив головой на свою и поджатую же уже под себя-него левую ногу. После чего — обнял её левой рукой за талию; в то же время как и правой — начал не спеша перебирать её прядки волос: накручивая их под концы — ещё и на пальцы. Девушка же — отхватила-таки себе ту самую подушку и сжала её обеими руками перед собой: прижав её к животу правой, поверх левой же его руки, и положила затем свою левую — поверх. — Николаев — отдыхает! Пощекотала моё самолюбие, нечего сказать!.. Разве что «добавить», что ради меня, признаться честно, ещё никто не брал на душу и сразу же, почти и враз — пять грехов!.. Да и пять же раз — не заканчивал с собой, будто бы ещё и «подписываясь» же под всем и собою же «выше сказанным». Это… приятно!.. Но и давай всё же — правду. Пока же мы лишь только — на пятом этаже и… Впереди ещё есть целых две причины — на передумать!

— Какие? — Глянула на него Кристина, не соотнеся вовремя: причины с грехами.

— Давай — считать? — Усмехнулся мужчина, на мгновение вновь увидев в ней не девушку, а девчонку-ребёнка, что вроде бы и понимает, что делает, но и всё-таки так до конца и не догоняет-принимает: ведь и так ещё интересуется и спрашивает, уточняет и… впрямь любознательная малышка; чьи бы порывы — да и в нормальное, адекватное русло!

— Давай! — Тут же закивала она, уже и как «правильный» болванчик. И, отпустив, наконец, его левую руку из-под своей же правой, левой же, уже и «своей», так же начала и вторить же ему: загибая свои пальцы — вслед за ним и его.

— Гордыня? — Его указательный палец загнут.

— Первый день! — Вновь кивнула Крис и загнула свой же такой следом. — «То чувство: когда первые пять и по списку же — именно те, что и являются образом жизни».

— Продолжим… Зависть? — Средний его палец загнут.

— Да! — Не отстаёт от него девушка.