История черного лебедя - К. Л. Крейг

Киллиана, чтобы твой отец не гнил в тюрьме остаток своих дней. — Ричард смотрит на Киллиана, ожидая ответа. Киллиан только кивает.

Каковы симптомы шока? Холодная, липкая кожа? Рваное дыхание? Спутанность сознания, тревога, тошнота? Пот течет по яйцам?

Ну, черт возьми, тогда я в шоке.

— Ты согласился на это? — наконец спрашиваю я своего брата.

Долгое время он просто смотрит на меня. Он возвращается сюда вовсе не из-за Маверик. А потому, что наш отец облажался, а мой старший брат выручает его единственным известным ему способом. Он хочет вернуться сюда примерно так же сильно, как я хочу, чтобы он был здесь. Я вижу это сейчас.

Не могу поверить, что мы оказываемся в такой ситуации. Никогда, даже за миллион лет, я не мог этого предсказать. Он явно тоже.

— Да. Подготовь бумаги, Кэл.

— Но…

— Сделай это, — рявкает он. Затем его тон смягчается, когда он протягивает руку и сжимает мое запястье. — Пожалуйста. Просто сделай это.

На несколько секунд я возвращаюсь в то время, когда боготворил своего старшего брата. Он всегда был умным. Целеустремленным. Верным. И издевался надо мной, как и все старшие братья, но он также защищал меня и яростно любил. Мне этого не хватает. Я скучаю по нему. Но с Маверик между нами мы уже никогда не сможем быть прежними.

Поэтому я киваю.

— Хорошо. Я сделаю это.

Черт, я сам собираюсь совершить преступление. Иисус Христос. Я могу попасть в тюрьму. Буду лишен статуса. Проведу годы, будучи маленькой сучкой какого-то большого чувака.

Я провожу руками по лицу, пытаясь осознать, что собираюсь сделать. Когда я поднимаю глаза на своего отца, он видит мою внутреннюю борьбу, а я вижу его раскаяние. Только этого недостаточно.

— Есть еще кое-что, Кэл, — говорит Ричард, пока я в оцепенении иду к двери.

Я поворачиваюсь, но не говорю. Просто жду.

— Мне нужно, чтобы ты составил брачный договор.

Я практикую корпоративное право. Контракты, ценные бумаги, налоги, права интеллектуальной собственности, зонирование. Это вещи, с которыми я знаком. Юрист с опытом семейного права будет лучше знаком с подобными вопросами.

— Брачный контракт? Для кого?

— Для Киллиана и моей дочери…

Клянусь, я перестаю дышать. Мои легкие не работают. Мое тело не может двигаться. Мне трудно сосредоточиться, в ушах звенит отрицание. Но затем я спасен, но в то же время теряю равновесие, когда он произносит имя Джиллиан вместо Маверик.

— Джиллиан? — уточняю. — Не… — я вовремя останавливаюсь.

Джиллиан?

— Да. Киллиан и Джиллиан женятся. — Ричард сияет. Как будто это общеизвестно, мы все должны знать и быть в восторге от этого.

Я фыркаю, проговаривая.

— С каких это пор? — и этот вопрос адресован непосредственно моему брату. Сейчас он знает, что я в курсе. О Маверик. Об их грязном деле. О его непреднамеренном предательстве.

— Джиллиан и Киллиан в ожидании… — добавляет Ричард.

— В ожидании? В ожидании чего? — я серьезно невежествен здесь.

— Ребенка, конечно же.

— Ребенка? — я понимаю, что повторяю все, что говорит мне Ричард, но, черт возьми. Я совершенно не верю всему, что происходит за последние десять минут. Когда я пытаюсь встретиться взглядом с Киллианом, на этот раз он отводит взгляд.

Киллиан изменил Маверик с ее сестрой? Они ждут ребенка? С Джиллиан? И теперь он собирается на ней жениться?

Чертов ад.

В моем теле прямо сейчас бурлит тысяча безымянных чувств. Их так много, что я не могу поймать все, но одна, за которую я цепляюсь — это ярость. Горячая, бушующая ярость.

Ублюдок-изменщик.

Независимо от того, хочу я признать это или нет, Маверик влюблена в Киллиана, и он просто бросает ее, как будто она не имеет значения.

Он обманул ее.

С. Ее. Сестрой.

Твою. Мать.

Я шел по коридору несколько минут назад, готовый позволить ему получить все, что я когда-либо хотел, потому что это то, чего хочет Маверик. И хотя ее выбор пал не на меня, я хочу, чтобы у нее было все, что ее душе угодно.

Но он ее не заслуживает.

Он, очевидно, никогда не заслуживал.

— Поздравляю, Киллиан. Это лучшая новость, которую я слышал за весь день. — Это возвращает его взгляд. И мы смотрим друг другу в глаза целую, непрерывную минуту. Его гнев совпадает с моим. — Я немедленно займусь этими документами, Ричард.

Я ухожу с этой встречи, а спутанные эмоции теперь распутываются. Ярость все еще жжет. Я хочу встряхнуть отца. Хочу потребовать, чтобы он рассказал мне, какого черта он воровал у своего лучшего друга, и почему теперь он всех нас делает преступниками.

Но больше всего на свете я хочу врезать Киллиану в гребаную морду, потому что это абсолютно сокрушит Маверик. Последнее, чего я хочу, это видеть, как кто-то причиняет ей боль, но особенно из-за этого. Преданная любовником и собственной сестрой?

Иисус Христос.

Я даже не могу представить. Никто этого не заслуживает.

Вместе с гневом, однако, я чувствую целый ряд других вещей.

Разбитое сердце.

Неверие.

Горе.

Стыд.

Благодарность.

Но больше всего… надежду. Надежду. Новое дыхание. Новое начало. Молитва, на которую дан ответ в тот самый момент, когда я решаю сдаться.

Может ли это быть новым шансом для меня? Для нас? Поскольку Киллиана больше нет, могу ли я заставить ее видеть во мне больше, чем просто лучшего друга?

Не знаю, но я чертовски уверен, что попытаюсь, потому что, как бы это ни раздавило ее, мне вручают подарок, и я не собираюсь растрачивать его. Я буду там, чтобы утешить Маверик, помочь ей пережить то, что, я уверен, будет худшим временем в ее жизни, но надежда, что мой шанс с ней не совсем потерян, уже растет.

Я дам ей время. Конечно, дам ей столько времени, сколько нужно, чтобы собрать воедино свое разбитое сердце, но потом вступлю в игру. И не собираюсь сдаваться, пока она не окажется в безопасности моих рук и моего сердца.

Я никогда не сделаю ей больно, как Киллиан. Никогда.

Глава 28

5 недель назад

Маверик

Прошло две недели с тех пор, как Кэл покинул Дасти Фаллс, чтобы приступить к своей новой работе. Две недели вдали друг от друга. Две недели неопределенности, наше будущее в подвешенном состоянии. Две недели, а я до сих пор понятия не имею, что буду делать.

Пойманные с поличным, Кэл и Киллиан стояли в темном переулке и рассказывали всю свою грязную, чертовски неправдоподобную историю. О лжи, обмане, незаконных и аморальных действиях, в которых они оба участвовали. В каком-то извращенном смысле я понимаю, почему они оба это