Оруженосец - Артем Тихомиров

Короче, надо бежать. У Эммы не было ни малейшего желания стать чьим-то обедом или объедаться всякой дрянью, чтобы потолстеть. Только не это.

Едва старуха исчезла за дверью, как в кухню вбежал один из косматых. Бросив на пленницу злобный взгляд, он принялся разжигать печь. Быстро и ловко людоед организовал настоящий адский пламень.

— В таком будешь жариться и ты, — сказал косматый принцессе, заметив, что она наблюдает за ним.

Сунув руки в карманы драных штанов, которые штанами назывались лишь по недоразумению, он вышел.

Пора. У Эммы не было четкого плана, да его и не требовалось. При таком недостатке разведданных годилась лишь импровизация.

Посчитав, что для начала лучше выбрать скрытную тактику, принцесса просунула обе руки через прутья решетки и схватилась за громадный замок. Переломила дужку пальцами. Закаленное железо издало удивленное «дзонг». Эмма сняла замок, осторожно открыла дверцу клетки и вылезла из нее.

Из кухни был только один выход. Ни малейшего намека на окно. Была печная труба, но не лезть же в самую топку.

Остановившись на середине кухни, Эмма бросила взгляд на стену. На ней в ряд висели сковородки разных размеров, ковшики и половники. Чуть ниже — ножи. Некоторые больше напоминали мечи, чем кухонные инструменты. Поразмыслив, принцесса решила взять сковородку, исключительно из практических соображений. Ножом еще надо уметь владеть, а беглянка не была уверена, что справится с ним, если возникнет необходимость.

Почти добравшись до двери, Эмма вдруг отпрыгнула в сторону. К кухне приближалась мамочка. Принцесса замерла у стены слева от входа, прижав к груди сковородку.

— Сказки… сказки… — послышалось ворчание людоедки. — Вот тут они… ха… про людоедов, правда твоя, милая… Как я раньше не заметила… А этот умник с книгами был дрянь — тощий, болтал все время. От него у меня мигрень разыгралась. Гы, только когда я его в кипяток бросила, замолк…

Людоедка появилась в дверном проеме. В руке у нее была раскрытая книга. Сунув в нее нос, старуха водила пальцем по строчкам. Бросив взгляд ей через плечо, Эмма успела разглядеть надпись на верхнем колонтитуле страницы: «Волшебные сказки».

Неизвестно, сколько людей убили и съели эти грязные чудовища за многие годы. И сколько от несчастных жертв осталось имущества. Очевидно, книга принадлежала какому-то путнику, ставшему супом для гнусной семейки.

Не подозревая, что принцесса стоит у нее за спиной, мамочка запрокинула голову и расхохоталась:

— Нет, ну что пишут! Сочинители проклятые! Дети сунули людоедку в печь! Ха! Да какая дура полезет в собственную печь! Это…

Поднимая карающую сковороду над головой, Эмма подумала:

«Надо же, ведь где-то существует школа, в которую ходила эта красотка!»

Тут мамочка подняла глаза и замолчала. Пустая клетка и открытая дверца выглядели весьма красноречиво.

— Что-о? — в горле страшной старухи зарождался вопль, способный перебудить все Мраколесье от края до края.

Эмме это было не нужно.

Она опустила сковородку. Людоедка разлеглась на полу, уткнувшись физиономией в книгу сказок, словно в подушку.

Испугавшись того, что сделала, Эмма заметалась, как мышь на дне пустого ведра. В дверях она столкнулась с одним из косматых. Людоед решил заглянуть в кухню по какой-то надобности и был сбит чем-то, напоминающим конный экипаж. Принцесса перескочила через него.

— А! — заорал косматый что есть мочи. — Держи!

Эхо вопля пролетело по дому. Эмма бежала. Узрев, что впереди вырастают из-под земли два остальных брата, вооруженных топорами, она изменила направление. Едва вставший на ноги людоед снова оказался на полу.

Прыгнув обратно на кухню, принцесса поняла, что ведет себя как последняя идиотка. Теперь людоеды зажмут ее в углу.

— Держи! — На лежащего косматого наступили. Два брата с топорами оказались в кухне.

Затормозив, они уставились на лежащую мамочку.

— Негодяйка убила ее!

— Рыжуха убила ее!

Эмма поняла, что спасется, если только будет действовать дерзко и непредсказуемо.

Пока ошеломленные людоеды хлопали глазами, принцесса схватила старуху и подняла ее над головой.

— Ни с места, иначе я ее прикончу по-настоящему.

Ох и воняла же мамочка! Наверное, сроду не мылась да была вся пропитана мертвечиной.

Покачнувшись, Эмма едва удержала равновесие.

Людоеды издали горестный вопль. Сдвоенный. Третий пришел с опозданием от того, что был дважды сбит с ног и чуть не затоптан.

— Нет! Отпусти мамочку! Не убивай мамочку! — завопил одноглазый.

— А меня, значит, можно? — спросила Эмма.

— Ты — добыча. Мы всю добычу едим, — ответил тот, удивившись, что надо объяснять такие элементарные вещи.

— Ну так я убиваю всех каннибалов, которых встречу, — заявила Эмма.

На миг она почувствовала себя настоящим рыцарем-спасителем.

Братья переглянулись. В их мировоззрение не могло вместиться все то, что они видели. Ни один пленник еще не освобождался из клетки и тем более не покушался на жизнь мамочки.

— Поставь, — сказал одноглазый. — Обещаю убить тебя быстро и легко.

Пораженная такой самоуверенностью, Эмма взмахнула людоедкой, словно плюшевым медведем.

— Если она вам так нужна — получайте!

Мамочка описала дугу в воздухе и с ювелирной точностью влетела в зев раскаленной печи. Места в печи, надо сказать, было достаточно много. С дикими воплями косматые побросали топоры и ринулись следом. В мгновение ока двое косматых очутились в печи. Тот, что окончательно пришел в себя, явно не хотел стоять в стороне, когда мамочке угрожает опасность. Он тоже прыгнул.

Эмма только этого и ждала. Принцесса закрыла тяжелую заслонку и подперла ее поленом. Людоеды заверещали, но открыть свою раскаленную тюрьму не смогли. Принцесса не собиралась стоять столбом. Пронесшись через комнату; она уже была у двери, как вдруг эта самая дверь разлетелась на куски.

Принцессе залепило в лоб, опрокинув навзничь. Лежа на полу, Эмма подумала, что прихотливой судьбе, видимо, неугодно, чтобы она быстро покинула этот гостеприимный дом.

Через порог перепрыгнул леший. Возможно, правда, это был водяной. Весь облепленный листьями и грязью, с горящими безумием глазами. Тощий, весь состоящий из углов.

— Ни с места, иначе я превращу вас в… — заорал леший, а, возможно, водяной, голосом Смарагульфа.

Здесь он закашлялся.

— …В земляных червяков! — Конец ультимативной тирады получился смазанным. Таким не напугаешь даже щенка болонки.

Принцесса выпучила глаза:

— Ты? Смарагульф!