Измерение 23 - долгий путь - Лев Альбертович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока Джону не исполнилось сто лет и он не взял временную опеку над ним, их селили по разным дальним родственникам, которых хватало в их семье. С дядей Ником они никогда на прямую не жили, однако какое-то время проживали с его родным братом Грегом и его сыном, четвероюродным братом Малькомом. Он был гиперактивным мальчишкой, который часто совершил мелкие хулиганства, за которые ругали всех троих. Джону он никогда не нравился и они порою дрались. Тогда обычно без обеда оставались все трое. Джон и Мальком за драку а Уильям потому, что ничего не сделал. Он никогда не пытался сделать что-то.
Последний с кем они жили был Эммануэль Хайд, доживший чудом динозавр, брат Джека. Однорукий ворчливый старикашка, у которого не было детей. Хотя даже без руки он умудрялся побить их обоих. Именно от него они впервые узнали о потенциале крови. Тогда им он показался совсем не скучным. Своей способностью он мог фокусировать потоки воздуха в шары и ими стрелять. Но когда он потерял руку, размер его силы сильно уменьшился. Потерял ли он руку в битве с другим обладетелем крови или по случайности, он не знал. Как бы там не было, после показа способности, старика забрали в больницу, а несколько лет назад он умер. За это время он так же рассказал им о многом, в их семье, о чем не знали или не говорили другие.
Например, что если не считать Джека и его, в их семье было ещё 19 детей и только у троих были наследники.
Тогда Уильяму это показалось странным. Он думал, что большая часть из них просто умирали молодыми на поле боя в схватках с подобными. Но после слов дяди Ника в его голове была совершенно другая картина.
Несколько Хайдов, Хирцев, Вандерщилтов и прочих, что как и Даниэль, вынуждены использовать свой потенциал, пока их органы не откажут и они либо не умрут, либо не станут бесполезным материалом вынужденным доживать остаток жизни. Сейчас Уильям предполагал, что возможно дедушка Эммануэль потерял руку не случайно, но сейчас это уже ничего не изменит. И эта судьба уготовлена ему и Джону, может…
Ник застонал, тяжело и низко. Уильям встал, боль в плече отдалась и он снова сел на койку.
— К-к-кто здесь… — сказал Ник. Говорил он куда медленнее, чем обычно и заикания усилились. Глаза его ещё не открылись до конца. — Джон?
Почему он подумал, что сидеть с ним будет Джон? Он никогда не отличался заботой или переживанием за других. Почему он не мог сказать, что это он?
— Это я, дядя Ник. — ответил сухо Уильям.
Неловкая пауза. Видимо Ник понял, что сказал не подумав.
— Уил? По-подай пе-пе-пенсне… — он вслепую потянулся, в поисках тумбочки или стола где они лежали бы, но подобного там не было.
— Они разбились. — ответил Уильям. Он достал из кармана треснутые пенсне. Ник обречённо посмотрел на них. Уил не нравилось, сколь беспомощно выглядел дядя.
— Чт-что они в меня к-колят? — испуганно спросил он схватившись за капельницу.
— Раствор успокоительно с небольшой дозой морфия. Я удивлен, как вы в сознании, дядя Ник. Врачи сказали, что у вас конская доза. — Сказал Уильям, прежде чем Ник что-то ответил, а потом не вытерпел и добавил. — То что вы мне рассказывали про вашего дедушку, это…
— Уи-ильям… Дай одеяло, мне холодно. — перебил он вытягивая руку.
Ник был полностью одет, за исключением стянутой на руке рубашке, но он испытывал дикий озноб. Ему казалось, что чуть дальше племянника пингвины играют в снежки.
Уильяма это удивило, но он послушно потянулся за покрывалом и накрыл дядю.
— Спасибо… — у Ника прошли мурашки по всему телу, когда он взялся за руку Уильям с покрывалом.
Где то минуту они молчали. Врачи возились с тяжело раненными, шептались и что-то говорили. Паша лежал в другом конце палаты, скрестив руки и смотря на гипс на ноге. Оно было и к лучшему, возможно так ему будет безопаснее. Даже Паша это понимал.
Уильям не спускал взгляда с дяди. Его губы тряслись, будто он хочет заплакать, но плакать Ник хотел лишь когда был вне своего сознания, стараясь держать слезы всегда при узде. Редко, но он давал им волю просто так. За последний век не так часто он плакал, голод в связи с отсутствием войн и следовательно его использования, его пугал не столько, сколько наличие этой обязательной работы до гроба. Он не раз думал, что возможно это все надо прекратить навсегда единственным способом… Но не решался на него. Хотя вряд ли он переживет эту войну.
— Эт-то п-п-пра-авда… — сказал он. Оба слова дались ему с трудом, язык заплетался. Сейчас его снова тянули темные тучи кошмаров в свое царство сна…
Уильям побледнел и опустил голову. Сейчас разум был четкий как никогда, он отчётливо рисовал все картины. Он видел взрослого Джона и себя. Они были не намного старше нынешних их. Их окружили, но они выбрались. Джон как всегда стал невидимкой и расправился со всеми. Они стоят около кучи трупов собак, Джон выходит из потенциала в последний раз. Его сердце отказывает и он умирает. А Уильям ничего не может сделать. Его брат умирает у него на руках, а он ничего не может делать. Он умирает по воле котов, а не от врагов. Коты используют его как инструмент, а он…
— Дядя Ник? — Уильям посмотрел на него. Ник не двигался, глаза закрылись и он подозрительно расслабился на подушке. — Дядя? Дядя Ник!
Уильям обхватил его и начал, но Ник не подавал реакции. Он приподнял его, но дядя не пошевелился. Уильям начал жадно жрать кислород, не зная что делать.
— Дядя Ник!! Врача! Кто нибудь, что с ним! Врача! — кричал он не выпуская дядю из лап.
— Да замолчи ты! — рявкнул Паша.
Врачи выглянули из операционной.
Лев стоял на бархане…
" Который Даролок побери раз."
— Удачи выжить! — пожелал солдатик из двери бронетранспортера, не спускаясь, а затем захлопнул дверь.
— Саид спаси и сохрани… — сказал Гаврила. На его голове был синяк размером с мяч, но в остальном он оказался в полном порядке.
Удивиться действительно было
