Громкая история фортепиано. От Моцарта до современного джаза со всеми остановками - Стюарт Исакофф

Евгений Кисин

Некоторые русские виртуозы покинули родину и выбрали преподавательскую карьеру за рубежом, передавая свои знания и умения пианистам всего мира. Изабелла Венгерова (1877—1956), работавшая в Санкт-Петербургской консерватории, затем переехала в Филадельфию, где получила должность в Кертисовском институте, а также преподавала в нью-йоркском Маннес-колледже. Среди ее учеников в США были Леонард Бернстайн, Гэри Граффман, Эбби Саймон (р. 1922) и Гилберт Калиш (р. 1935). («Не очень высокая, — писал Граффман, — она при этом была необычайно корпулентна и, перемещаясь по своему кабинету, напоминала забитый до отказа боевой корабль: пушки заряжены и готовы к бою»). В нью-йоркской Джуллиардской школе высокие посты занимали Иосиф и Розина Левины; последняя обучала, в частности, Вана Клиберна, Джеймса Ливайна (р. 1943) и Джона Браунинга (1933—2003). На карту музыкального мира ее, конечно, поместил именно Клиберн.

Эдвин Фишер, наставник Альфреда Бренделя, также преподавал пианисту и знатоку классической музыки Паулю Бадуре-Шкоде (р. 1927). В свою очередь Брендель был учителем Тиля Феллнера (р. 1972) и Пола Льюиса (р. 1972).

Типично немецкий лиризм отличал выступления Вальтера Гизекинга (1895—1956), специализировавшегося на музыке Дебюсси, а также Вильгельма Бакхауза (1884—1969) и Ферруччо Бузони (1866—1924). Бузони, итальянский композитор и пианист с удивительно цепкой, ловкой техникой игры, обосновался в Берлине и оттуда провозгласил свою доктрину «музыки будущего», которой, по его словам, присуща прежде всего открытость бесконечным возможностям звука. Эту мысль подхватили и развили его ученики-авантюристы Перси Грейнджер (1882—1961) и Эдгар Варез (1883—1965), отец электронной музыки.

Среди не упомянутых до сей поры студентов Теодора Лешетицкого такие яркие таланты, как Мечислав Хоршовский (1892—1993) и видный специалист по музыке Шопена Александр Браиловский (1896—1976). Американская пианистка Рут Ларедо (1937—2005), ученица Рудольфа Серкина, знаменита тем, что записала полное собрание фортепианных произведений Скрябина и Рахманинова.

Испанская пианистка Алисия де Ларроча (1923—2009) существенно популяризировала — особенно в Америке и Японии — фортепианный репертуар своей родины, который до тех пор был почти не известен за рубежом. Американец Дуглас Рива (р. 1951), также специализирующийся на произведениях испанской школы, в 2009 году откопал, восстановил и исполнил забытый шедевр Энрике Гранадоса Song of the Stars для фортепиано, органа и трех хоровых групп — шедевр, который никто не слышал и не видел с премьеры в Барселоне в 1911 году.

Шопен, конечно, остается непревзойденным мастером по части передачи в музыке польского национального характера, но другие композиторы из числа его соотечественников также внесли свою лепту. В первую очередь — Кароль Шимановский (1882—1937), чьи произведения рисовали образ Европы на краю бездны. «На него повлияло множество музыкальных направлений, — объяснял пианист Петр Андершевский, — причем все это происходило прямо перед Первой мировой, во времена панические и декадентские, когда казалось, что вскоре наступит конец света. Если Шопен, эмигрировавший в Париж, стремился в каждом своем произведении показать, что, несмотря на это, он остался поляком, то Шимановский никуда не уезжал». Напротив, он стал самым настоящим европейским космополитом, впитав импрессионистские переливы французской школы, скрябинскую чувственность и резкие созвучия, свойственные Стравинскому, Бартоку и Прокофьеву. Вероятно, ключ к философии Шимановского можно найти в строчках персидского поэта Джалолиддина Руми, которые композитор процитировал в своей Третьей симфонии: «Я смолк, сомкнул уста, однако / Я говорящий без слов этой ночью»[92]. Он стремился найти более глубокое и универсальное выразительное средство, нежели слова, — ведь, в конце концов, ни один язык не может выразить невыразимое.

Перси Грейнджер

На другом конце мира австралийский подданный Перси Грейнджер, приятель Грига, тоже сочинял музыку, замешенную на фольклоре. Чудной, как кенгуру, он получил прозвище Пианист-Бегун, поскольку взял за правило в прямом смысле слова прибегать по городским улицам на собственные концерты и затем, не успев отдышаться, безжалостно атаковать фортепиано (пожалуй, его с тем же успехом можно было назвать «пианистом-колотушкой»). Однажды Грейнджер прошел более 70 миль, чтобы добраться до зала в Южной Африке, в котором ему предстояло выступать, и в итоге оказался там как раз вовремя. Некоторые его работы, например, «Загородные сады», стали хитами еще при его жизни, хотя свои простые мелодии он то и дело оттенял весьма специфическими, необычайно сложными музыкальными фразами и многочисленными слоями контрапункта, так что исполнять его композиции в итоге оказывалось далеко не так просто. Наряду с прочими чудачествами он был известен собственной эксцентричной терминологией: вместо crescendo он писал в нотной записи «громче намного», а вместо «аранжировано тем-то и тем-то» — «сервировано тем-то и тем-то».

Среди звезд нашего времени — аргентинский пианист и дирижер Даниэль Баренбойм (р. 1942), норвежец Лейф Ове Андснес (р. 1970), поляк Петр Андершевский (р. 1969), англичанин Стивен Хоу (р. 1961), американцы Урсула Оппенс (р. 1944), Гаррик Ольссон (р. 1948), Эмануэль Акс (р. 1949) и Джереми Денк (р. 1970). В жанре камерной музыки работают художественный руководитель соответствующего фестиваля в Санта-Фе Марк Нейкруг (р. 1946) и By Хан (р. 1959), которая вместе с мужем, знаменитым виолончелистом Дэвидом Финкелем, руководит Обществом камерной музыки в нью-йоркском Линкольн-центре, а также в калифорнийском Music at Menlo. Эти музыканты продолжают ярко сиять на концертной сцене и поддерживают традицию на плаву.

Наш век приветствует разного рода культурный синтез — им занимаются, в частности, обладатель Пулитцеровской премии Уильям Болком (р. 1938) и русский пианист Николай Капустин (р. 1937). В свои формально строгие, жестко структурированные произведения они впускают и кое-какие джазовые выразительные средства. Пианисты-композиторы Марк Андре Амлен (р. 1961) и Джон Салмон (р. 1954) сделали несколько замечательных записей произведений Капустина. А американский пианист Кристофер О’Райли (р. 1956) стер границы между классикой и поп-музыкой, превратив песни таких рок-групп, как Radiohead, в завораживающие, виртуозные сочинения для фортепиано соло.

Несмотря на то что пианист и композитор Фредерик Ржевский порвал с додекафонией своих учителей Милтона Бэббитта и Луиджи Даллапикколы (1904—1975), и этот метод по-прежнему имеет своих влиятельных сторонников, в частности американских композиторов Чарльза Воуринена (р. 1938) и Питера Либерзона (р. 1948). Другие исполнители современной музыки на американской сцене — Стивен Гослинг, Блэр Макмиллан, Кэтлин Супове, Глория Ченг и Лайза Мур.

Музыкально-театральная пьеса Stifters Dinge («Вещь Штифтера») немца Хайнера Геббельса основана на сочинениях писателя-романтика XIX века Адальберта Штифтера. Геббельс описывал ее, как композицию для пяти роялей в отсутствии пианистов или как пьесу без актеров. В ней задействованы механические приспособления, с помощью которых инструменты издают те или иные звуки, от редких резких «защипов» до оглушительно вибрирующих облаков звука, возникающих, когда рояли движутся по «рельсам», то приближаясь, то отдаляясь от зрителей, — так подчеркивается драматический эффект повествования.

Композиция для шахматного фортепиано и струнных ван дер Верве, исполняемая в Маршалловском шахматном клубе в Нью-Йорке. Guido van der Werve

«Шахматное фортепиано» голландца Гвидо ван дер Верве легло в основу перформанса в легендарном нью-йоркском Шахматном клубе Маршалла. В отличие от стандартных инструментов, это фортепиано издает звук не благодаря нажатию на клавиши, но посредством перемещения фигур на шахматной доске. Музыка, звучавшая в клубе, основывалась на партии, которую придумал гроссмейстер Леонид Юдасин: каждый ход активировал молоточек под корпусом шахматной доски, и тот бил по фортепианным струнам. «Я попросил Юдасина начать партию с принятого королевского гамбита[93], а закончить патовым положением, — рассказывал ван дер Верве. — Каждый ход давал мне не только соответствующую ноту, но и своего рода музыкальный контекст. Пьесу я разделил на три части, примерно соответствующую структуре шахматной партии: дебют, миттельшпиль, эндшпиль».

Еще более диковинным, чем шахматное фортепиано, было «говорящее фортепиано», созданное австрийским композитором Петером Аблингером. С помощью суперсовременных цифровых фильтров Аблингер нашел способ заставить управляемое компьютером механическое фортепиано воспроизводить человеческий голос. Свое изобретение он представил в Вене и Граце в 2004 году — «говорящее фортепиано» имитировало речь маленького ребенка.