Нетуристический Нижний - Матвей Геннадьевич Курилкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Среагировать Валерка успел. Точнее он успел заметить, что вампир перескочил шкаф, и даже развернулся к нему лицом, а вот сделать что-то ещё — уже нет. Вампир толкнул его так, что Птицын чуть не проломил затылком стенку шкафа, и пока парень пытался собрать глаза в кучу, уже навис над шеей, широко раззявив пасть с игольчатыми клыками. Ещё и зашипел в лицо, обдав запахом тлена и ладана. Всё, что успел сделать Птицын — это пихнуть ему пальцы в рот.
Кажется, такого вампир просто не ожидал. Валерка давил изо всех сил, будто надеясь протолкнуть ему в глотку всю ладонь, вампир пучил глаза от возмущения. «Щас он меня по роже двинет, я вырублюсь, и он меня схарчит», — понял Птицын, но выхода из ситуации не видел. Впрочем, это и не требовалось, как оказалось. За спиной кровососа выросла знакомая фигура, тоненькие, бледные руки обхватили его лицо, и вампир вдруг ослаб и обмяк. Расслабился. А потом начал стремительно усыхать. От этого даже мумии не осталось. Кожа начала осыпаться, следом — кости. Через несколько секунд у ног Птицына лежала только кучка праха. На месте, где до этого стоял вампир, теперь была мара.
Мёртвая внимательно смотрела в глаза Валерке, и тот не знал, куда девать взгляд. Почему-то было странное чувство, что его в чём-то обвиняют. Он не понимал, в чём, но ему вдруг стало очень горько. Как будто он действительно виноват.
— Мне нужны жизни.
Никакого голоса в голове. Это была просто мысль. Правда, он чётко понимал, что мысль — не его.
— Могу обещать только врагов, — ответил он вслух. — И, наверное, не слишком часто.
Мара постояла ещё несколько секунд, будто обдумывая ответ, а потом вдруг исчезла. К ногам Валерки подкатился матовый чёрный шарик.
Ноги уже не держали, и Птицын сполз по стенке шкафа на корточки, бессильно опустив руки. Шарик ткнулся в ладонь сломанной левой руки, он подобрал его, и, поморщившись от боли, засунул в карман. «Вот так, дружище, — философски подумал парень. — Мы в ответе за тех, кого приручили».
Вокруг стало как-то подозрительно тихо. Только из динамиков теперь играл Полёт валькирий Вагнера — опять неподходяще к ситуации. Огляделся. На первый взгляд все свои живы, а вот вампиров больше не видно. Вообще. Только одна из кровососок превратилась в очень старую мумию, остальные, видимо, тоже рассыпались в прах.
— Удивительно! — бодро порадовался Демьян. — Кто бы мог подумать, что можно договориться с марой! Эти твари считаются совершенно безумными. Ожившая стихия смерти. Ни желаний, ни страхов — только ненависть.
— Ну, желания у них всё-таки есть. Она мне сказала, что ей нужны жизни.
— Да уж. Опасное приобретение, — Валерку потянули вверх за здоровую руку. — Это ещё более жутко, чем иметь в союзниках голодного дикого тигра, вот что я тебе скажу, князь. Но может быть полезно. Если она однажды не решит, что проще выдавить жизнь из тебя, чем из того, против кого ты её выпустишь.
Утвердившись на ногах, Птицын побрёл на выход из зала — за Алисой. Девчонка нашлась прямо возле выхода, и была она по-прежнему без сознания. «Надо было кого-нибудь с ней оставить, — запоздало подумал парень. — Мы ж тут точно не одни, ещё низшие на минус первом!»
— Так это, ребят. Я чот не пойму. Мы победили? — уточнил на всякий случай Птицын.
— Ещё как! — бодро ответил Демьян. — Сейчас прикончим последних низших, и займёмся моей любимой частью — грабежом.
Алиса, пропустившая всё веселье, на последнем слове завозилась, чихнула, и открыла глаза.
— А почему вы все голые? — спросила девушка. — Это неприлично!
— Не обращай внимания, это они нудистами решили стать, — погладил девчонку по голове Птицын. — Единение с природой, и всё такое.
Яломиште довольно быстро пришла в себя, и её стали волновать другие вещи. Сначала — почему почти голая она сама. Потом — где они находятся, и кого надо убить, чтобы такого больше не повторялось.
— Так чего будем делать? — снова уточнил Птицын. Усталость уже не так сильно давила, рука ныла, но вполне терпимо, и у парня проснулось любопытство.
— Ты прав, князь, пора нам здесь дела закончить, — покивал Демьян. — А потом будем решать, что с тобой делать, и как тебя спасать.
— А вот про спасать можно сразу? — насторожился Валерка. — Я как-то не чувствую себя умирающим.
— Это пока, отмахнулся Демьян. А вот когда обществу станет известно, что ты ведун, да ещё слабый и необученный, все сразу загорятся желанием тебя прикончить. И как можно быстрее — слишком опасные вы твари. Знаешь, князь, такой анекдот — паровозы надо давить сразу, пока они ещё чайники? Вот это про тебя.
Услышав слово «ведун» Алиса охнула и закрыла рот ладонью.
— Так. А вот теперь — точно подробнее, — нахмурился Птицын. — Чего это меня надо давить? Вроде с катушек слетать пока не собираюсь. И вообще — с чего ты взял, что я — ведун?
— Потом, князь. Обещаю, что всё расскажу. А пока пойдём, закончим тут дела. А ты пока решай, что будешь делать с Андреем Ивановичем и его ребятами. И ты тоже, Андрей Иванович, решай. — Многозначительно закончил Демьян, и направился к лестнице.
— Это он о чём? — ошеломлённо уточнил Птицын у Андрея Ивановича.
Разобраться с оставшимися вампирами оказалось совсем не сложно. Их и было-то по всем этажам особняка, всего пятеро — охраняли особо важные «объекты», и тревожились от неизвестности и происходящего в гнезде светопреставления. Вурдалаки и упыри совместными усилиями избавили их от тревог быстро и качественно. На Валеркин вопрос Андрей Иванович ничего не ответил, но явно в отличие от Птицына понял, что имел ввиду Демьян. Вид у упыря после слов Демьяна был не то чтобы задумчивый. Скорее, наоборот — на лице было облегчение. Как будто он наконец принял решение, которое давно вынашивал.
— Вот что, молодой человек, — повернулся он к Валерке, когда они с Демьяном добили последнего упыря. — Пожалуй, мы вам тоже клятву принесём. Как положено, вассальную. Как на той стороне принято говорить — пойдём к вам под руку. И, к слову, Демьян Фёдорович. Вы сами-то как, свою временную клятву в постоянную переводить собираетесь?
— Правильное решение! — улыбнулся упырь. — Я, пожалуй, тоже не стану больше откладывать.
Птицын только вздохнул и насупился. Ему уже надоело вопрошать, о чём все умалчивают, и ещё бесило, что все всё понимают, а он один, как дурак.
