Италия. Враг поневоле - Александр Широкорад

Теперь, после уничтожения Альпийского корпуса, на советско-германском фронте не осталось боеспособных итальянских частей. Немецкое командование приказало 1 февраля 1943 г. итальянской армии оставить свой сектор, и остатки разбитых дивизий двинулись пешком к северо-востоку от Киева — в зону реорганизации.

По официальным данным итальянского Генерального штаба, с 11 декабря 1942 г. по 31 января 1943 г. итальянская армия на Восточном фронте потеряла убитыми, пропавшими без вести и пленными 84 830 человек, ранеными и обмороженными — 29 690 человек, что составляло 60 % офицерского и 49 % рядового состава армии до начала наступления.

В самой Италии население ничего не знало о трагедии A.R.M.I.R. Лишь приближенные дуче и верхушка дипломатического корпуса получали информацию с фронта. Так, итальянский посол в Германии Альфреди записал в дневнике: «Ужасное Рождество 1942 года. Драма в России не оставила никаких сомнений в неизбежности поражения и того, что это будет означать для Италии». Спустя несколько дней он добавил: «Начало разгрома рейха носит название „Сталинград“».

Муссолини же был страшно напуган. Сталинградская катастрофа совпала с поражением германских и итальянских сил на Средиземном море. Понятно, что последнее волновало больше, чем заснеженные поля между Доном и Волгой. Утопающий хватается за соломинку, и Муссолини предпринимает попытку склонить Гитлера к сепаратному миру с СССР. Тогда можно было бы сосредоточить усилия фашистского блока в Средиземноморье и на западных театрах военных действий.

Дуче впервые поднял этот вопрос в ноябре 1942 г. при встрече с немецким военным атташе Рентиленом. В начале декабря того же года в Рим прилетел Геринг, и Муссолини продолжил с ним этот разговор. Позже Муссолини писал: «Дуче выражает мнение, что тяжелая война против России должна быть теперь так или иначе окончена. Если бы сейчас было возможным добиться второго Брест-Литовска, а это можно было бы сделать, предоставив территориальные компенсации России в Центральной Азии, то нужно было бы создать оборонительную линию, которая парализовала бы всякую инициативу противника, отвлекая минимальные силы оси»[211].

Дуче настаивал на личной встрече с фюрером, что убедить его в необходимости сепаратного мира с Советским Союзом, но Гитлер не торопился, так как понимал, что Сталинградский разгром ставит его в невыгодное положение, и ожидал, когда ситуация сложится в его пользу.

6 декабря 1942 г. Муссолини наконец-то получил приглашение Гитлера, переданное ему немецким послом в Риме Макензеном. Встреча должна была состояться в Клесхейме. Но 15 декабря Гитлер сообщил телеграммой, что сложная обстановка на фронтах не дает ему возможность покинуть ставку, и предложил Муссолини вместо личной встречи прислать к нему в Восточную Пруссию министра иностранных дел Чиано и начальника Генштаба Каваллеро. Фюрер писал, не вдаваясь в подробности, что «переговоры будут очень важными и закончатся в несколько дней». Муссолини понял, что Гитлер хотел избежать обсуждения общеполитических вопросов. Он уже несколько раз отпускал в отношении итальянцев несколько нелестные высказывания типа: «С итальянцами мы никогда не добьемся успеха».

Теперь фюрер желал знать, насколько итальянцы готовы к сопротивлению. А выяснить это он мог и в разговоре с Чиано и Каваллеро, личное присутствие дуче для этого было необязательно. Муссолини вынужден был согласиться.

17 декабря Чиано, Каваллеро и немецкий посол в Риме Макензен поездом отправились в рейх. Барон Ланца, присоединившийся к свите Чиано в Берлине, так описывает это путешествие: «Шикарный состав: Чиано, Макензен и Каваллеро имеют по отдельному вагону… Во время остановок в одно мгновение устанавливается связь с Римом. Но Риму нечего нам сказать… не думаю, чтобы и у министра были какие-либо важные соображения для передачи в Рим. Его блестящие и развлекательные эскапады поразительно пусты и однообразны. Любимая тема — немцы. Он забавляется тем, что говорит про них всякие гадости. Макензен, видимо, привык к этому и с молчаливым достоинством игнорирует более чем прозрачные намеки. Каваллеро не показывается. Чиано, когда упоминает о нем, говорит: „Этот коротконогий дурак“. Дурак один, дурак другой. Немцы — идиоты, немцы — кретины и так далее… Под звуки подобных фраз наш поезд медленно двигался к пункту назначения»[212].

Чиано получил от Муссолини четкую директиву — изложить фюреру предложения дуче о сепаратном мире с СССР. Муссолини составил краткую инструкцию для своего министра: «Если мы не хотим войны на два фронта, то необходим, если возможно, Брест-Литовск. Если это невозможно, то, по крайней мере — стабилизация Восточного фронта. Отвод наиболее боеспособных соединений оси. Война с Россией бесцельна. Посмотреть, нет ли возможности добиться вступления Японии»[213].

Однако в ставке Гитлера Чиано и Каваллеро пришлось выслушать множество неприятных вещей. Позже барон Ланца, находившийся в составе итальянской делегации, писал: «Чиано сразу же направился к Гитлеру, а мы стали налаживать связь с Римом. Когда мы присоединились к свите Чиано в небольшом деревянном домике фюрера, то все они выглядели страшно возбужденными и растерянными. Их буквально атаковали немцы, которые были в ярости от положения на Восточном фронте. Они обвиняют наши дивизии в том, что те бежали сегодня ночью, поставив под угрозу войска под Сталинградом. Мы сразу поняли, почему Риббентроп и его окружение встретили нас так мрачно. Чиано вернулся к нам только через несколько часов. „Положение очень серьезно“, — сказал он. Сам фюрер просил его позвонить Муссолини, с тем чтобы тот обратился к итальянским войскам с торжественным призывом прекратить отступление. Атмосфера была такая, что казалось, нас с минуты на минуту отправят в военный трибунал»[214].

Переговоры в ставке длились до 20 декабря. В итоге фюрер вынес свое резюме: «Вопрос о заключении мира с Россией еще не созрел для обсуждения». Обе стороны остались крайне недовольны итогом переговоров. Гитлер убедился в своих подозрениях о недостаточном желании Италии продолжать войну, а Чиано был оскорблен невниманием к предложениям дуче и, как он считал, несправедливыми обвинениями в адрес итальянской армии.

Несмотря на поражения, Муссолини постоянно твердил: «Италия должна быть представлена на Восточном фронте. Следовательно, второй армейский корпус останется в России. Он должен быть реорганизован и снабжен эффективным оружием». То есть Муссолини решил дать «пушечное мясо», а Гитлер должен был дать итальянскому корпусу первоклассное вооружение.

9 марта 1943 г. на совещании в ставке генерал Альфред Иодль докладывал о предложениях Муссолини относительно восстановления армейского корпуса на Восточном фронте. Но Гитлер резко прервал его: «Я скажу дуче, что это не имеет смысла. Давать им оружие — значит обманывать самих себя… Нет никакого смысла давать итальянцам вооружение для организации армии, которая побросает оружие перед лицом врага при первом же случае. Точно так же ни к чему вооружать армию, если нет уверенности в ее внутренней прочности… Я не дам себя обмануть еще раз»[215].

Таким образом, вопрос об использовании итальянских войск на Восточном фронте был решен окончательно и бесповоротно.

Глава 31

Война в воздухе

В составе К.С.И.Р. помимо сухопутных войск Муссолини направил в Россию специальное авиационное подразделение (авиакрыло) под командованием полковника Карло Драго. В его состав вошли 61-я группа легких бомбардировщиков с 31 «Капрони» Са-311 и 22-я группа с 51 истребителем МС-200 «Саетта», а также эскадрилья средних бомбардировщиков «Кант».

«Кант» представлял собой двухмоторный бомбардировщик с экипажем 4–5 человек. Скорость его составляла 370 км/ч. Дальность полета — 2000 км. Максимальная бомбовая нагрузка — 3 тонны. Оборонительное вооружение — 5 пулеметов.

Легкий бомбардировщик Са-311 «Капрони» был оснащен двумя двигателями по 470 л. с., которые позволяли ему развивать максимальную скорость всего 365 км/ч. Дальность полета — 1600 км. Вес пустого самолета — 3460 кг. Взлетный вес — 4882 кг. Бомбовая нагрузка — около 400 кг. Оборонительное вооружение — 3 пулемета калибра 7,7 мм. Первый полет Са-311 совершил 1 апреля 1937 г., а на вооружение поступил в январе 1940 г.

Истребитель МС-200 «Саетта», что в переводе означает «стрела», «молния», имел максимальную скорость полета 503 км/ч на высоте 5600 м. Дальность полета — 870 км. Вооружение: два 12,7-мм пулемета; на внешней подвеске мог нести до 300 кг бомб. Мощность двигателя 870 л. с. Вес пустой машины 1775 кг, максимальный взлетный вес 2205 кг.

Первый полет МС-200 совершил в 1937 г., а на вооружение был принят в октябре 1939 г. По своим летным тактико-техническим характеристикам МС-200 лишь немного превосходил советский истребитель И-16, но проигрывал новым истребителям ЛаГГ-3, МиГ-3 и Як-1.