Она (Новая японская проза) - Каору Такамура
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как это? — спросила я и уселась на диван.
— Ну, знаешь, по дому узнают вкусы людей… Говорят, многое, к примеру, можно понять по уборной, — сказал он с мягкой улыбкой. Держался он весьма непринужденно.
— Кухня… — сказала я.
— Да вот она. Вообще, все осмотри, — повторил он.
Он готовил чай, а я отправилась разглядывать кухню. По виду вполне добротная циновка на деревянном полу, шлепанцы Юити превосходного качества, из кухонной утвари — только самое необходимое и в полном порядке. Сковородка фирмы «Сильвер-стоун», немецкая машинка для чистки овощей — даже моя бабушка, хозяйка из самых ленивых, с удовольствием пользовалась такой же.
Под крохотным галогеновым светильником выстроились по ранжиру тарелки, чашки, сверкающие стаканы. С первого взгляда было ясно; покупали от случая к случаю, но — самого лучшего качества. Что приятно, попадались и редкости: фарфоровые миски домбури, специальные сковородки для запеканок, огромные блюда, пивные кружки с крышками. Я даже в маленький холодильник заглянула, раз уж Юити разрешил. Тоже полный порядок.
Я осматривалась и кивала с одобрением. Замечательная кухня. Я сразу в нее влюбилась.
Вернулась в гостиную и уселась на замечательный диван; появился горячий чай. Оказавшись впервые в чужом доме, с едва знакомым человеком, я вдруг почувствовала себя бесконечно одинокой в этом необъятном мире.
Я видела свое отражение в большом оконном стекле, за которым тьма укутала пронизанный дождем пейзаж.
Ни с кем в мире меня не связывало кровное родство, я могла куда угодно пойти, что угодно сделать, И это было прекрасно.
Вот так, в единый миг, понять, что мир безграничен, что тьма поистине темна. Как это интересно и как одиноко; впервые за последнее время я действительно смотрела на мир во все глаза и ощущала его — еще недавно я была словно полуслепая.
— Почему вы позвали меня?
— Подумали, что тебе приходится нелегко, — сказал Юити, ласково глядя на меня. — Твоя бабушка всегда была приветлива со мной… Слушай, здесь полно места, перебирайся к нам, а? С той квартиры наверняка съезжать придется.
— Пока домовладелец дал мне небольшую отсрочку.
— Ну вот и переезжай. — повторил он, словно это было самое обыкновенное дело.
Он выбрал нужный тон — не жаркие уговоры и не холодное предложение. — его голос согревал меня. Защемило сердце, да так, что я чуть не разревелась. Тут распахнулась дверь, и в квартиру влетела женщина необыкновенной красоты.
От удивления я уставилась на нее во все глаза. Не слишком молода, но по-настоящему привлекательна. Яркий макияж, нарядное платье явно свидетельствовали, что она служит в ночном заведении.
— Это Микагэ Сакураи, — представил меня Юити.
— Приятно познакомиться, — голос чуть хрипловатый, задыхающийся, лицо светится улыбкой. — Я — мать Юити. меня зовут Эрико.
Его мать? Безмерно потрясенная, я глаз от нее отвести не могла. Мягко ниспадающие на плечи волосы, удлиненные глаза с глубоким блеском, хорошей формы губы, прямой высокий нос, — от нее исходил внутренний свет, он прямо-таки пульсировал, насыщенный необычайной, почти божественной жизненной силой.
Мой взгляд становился бесцеремонным.
— И мне приятно познакомиться, — наконец-то выговорила я и улыбнулась в ответ,
— Теперь мы будем часто видеться, — сказала она приветливо и повернулась к Юити:
— Прости, но нынче мне не удастся улизнуть. Вот выскочила на минутку: мол, в уборную. Утром буду посвободнее. Надеюсь, Микагэ переночует у нас, — торопливо говорила она на бегу, ее красное платье мелькало в прихожей.
— Давай я тебя отвезу, — предложил Юити.
— Простите, из-за меня столько хлопот, — сказала я.
— Вовсе нет! Кто мог знать, что в нашем заведении сегодня столпотворение случится. Это мне следует извиняться. Ну, до завтра.
И она исчезла на своих высоченных каблуках, а Юити, крикнув: «Дождись меня, посмотри телевизор!», бросился следом, оставив меня с широко разинутым от удивления ртом.
Наверняка, приглядевшись, кое-какие приметы возраста непременно обнаружишь: морщинки, зубы с изъяном — все, чего с годами никто избежать не может. Но все-таки она невероятна. Что-то она со мной сотворила, что мне уже снова хотелось ее увидеть. Какой-то отсвет в сердце, отпечаток ее облика грел душу; я вдруг осознала: она живое воплощение того, что зовется словом «обаяние». Не так ли слепоглухонемая Хелен Келлер, только дотронувшись до воды, поняла, что это такое. И я вовсе не преувеличиваю: встреча эта меня и в самом деле буквально пронзила.
Вернулся Юити, позвякивая ключами от машины.
— Не могла уйти больше чем на десять минут, позвонила бы, и все, — сказал он, скидывая в прихожей ботинки.
Продолжая сидеть на диване, я сказала:
— Да.
— Похоже, тебя моя мама поразила, — заметил он.
— Она невероятно хороша! — честно призналась я.
— Разумеется, но… — Юити, улыбаясь, устроился передо мной на полу, — но… она ведь пластическую операцию сделала.
— Ах вот как, — заметила я с напускным равнодушием, — то-то мне показалось, что вы с ней совсем не похожи.
— И это еще не все, — продолжал он. сдерживая распиравшее его веселье. — Ты не поняла — она мужчина.
Ну, это уж чересчур. Онемев, я глядела на него во все глаза. Словно ждала: сейчас он улыбнется и скажет: «Шучу!». Эти тонкие пальцы, жесты, манера держаться… У меня дух захватывало, когда я вспоминала ее прекрасный облик, а Юити глядел на меня и потешался.
— Да, но… — я приоткрыла рот, — разве ты не говорил ей только что «мама то, мама се»?
— А как бы ты звала того, кто так выглядит, — «папа», что ли? — спросил он спокойно.
И то правда. Отличный ответ.
— Ну, а имя?
— Придумала. По-настоящему его Юдзи звали.
Почудилось, что глаза заволакивает белая пелена. Когда, спустя какое-то время, я готова была выслушать его рассказ, то первым делом поинтересовалась:
— Хорошо, а кто же тебя родил?
— Давно, в свою бытность мужчиной, совсем молодым, он женился. Его жена и есть моя мать.
— Даже представить себе ее не могу!
— Я и сам ее не помню. Она давным-давно умерла, мне и лет-то тогда всего ничего было. Осталась фотография. Показать?
— Да, — я кивнула, а он, не поднимаясь с пола, дотянулся до своей сумки, с шумом придвинул ее поближе, достал из бумажника старую фотографию и протянул мне. Женщина как женщина, ничего не говорящее лицо. Короткие волосы, маленькие глаза и нос. Что называется, без возраста. Я молчала.
Он сказал:
— Странная, правда?
Я улыбнулась в замешательстве.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});