Она (Новая японская проза) - Каору Такамура

Со сном у меня вообще неважно: однажды на рассвете я выползла из своей комнаты, отчаявшись уснуть, и, ища, где бы голову преклонить, устроилась на кухне. С тех пор спокойнее всего мне спится под боком у холодильника.

Зовут меня Сакураи Микагэ, родители мои умерли совсем молодыми. Росла я у деда с бабкой. Дед скончался, когда я еще в школе училась. Остались мы с бабушкой.

А недавно умерла и она. Я была совершенно убита.

Год за годом семья таяла, и вот со всей очевидностью наступило полное одиночество; все остальное не имело никакого значения. Время а моем родном доме продолжало течь как ни в чем ни бывало, и это изумляло меня до крайности.

Просто какая-то НФ — научная фантастика. Космический мрак.

Три дня после похорон я была не в себе. Мое горе было столь велико, что даже слезы лились с трудом. Словно в полудреме я расстелила свой матрасик футон на полу в сверкающем безмолвии кухни. И уснула, закутавшись в одеяло. Гудел холодильник, рассеивая мое одиночество. Долгая ночь прошла спокойно, наступило утро.

Конечно, лучше спать под звездным небом.

Лучше быть разбуженной первым лучом зари.

Лучше — но не для меня в моем горе.

И все-таки просто прозябать невозможно. Жизнь понуждает действовать. Бабушка оставила мне достаточно денег, но нынешняя квартира мне не по карману, да и великовата для одного человека; нужно переезжать. Купила бюллетень о найме и продаже жилья, но едва глянула на однообразные ряды бесконечных объявлений, как в глазах потемнело. Переезд требовал времени и сил.

А сил-то и не было. Лежание ночью и днем на кухонном полу отозвалось ноющими болями в суставах. Я понимала, чего мне будет стоить переезд: хождение по объявлениям, потом морока с перевозом вещей, потом переустановка телефона.

От одной мысли о предстоящих тяготах я впадала в отчаяние и днями напролет валялась в постели. Потому-то этот послеполуденный приход и запомнился мне как чудо небесное.

Вдруг мелодично прозвенел дверной звонок.

Вторая половина дня. весна, легкая облачность. Вполглаза, равнодушно я проглядывала квартирные объявления, почему-то озабоченная увязыванием в пачки старых журналов и трудностями будущего переезда. Точно со сна бросаюсь к дверям и бездумно поворачиваю ключ в замке. Мне повезло: на пороге стоял не грабитель, а Юити Танабэ.

— Спасибо за помощь, — сказала я.

Хороший парень, годом моложе меня, он здорово помог во время похорон. Краем уха я слышала, что он учится в одном со мной университете. Впрочем, сейчас-то я в академическом отпуске.

— Уже решила, где будешь жить? — спросил он.

— Да нет еще, — улыбнулась я.

— Понятно.

— Проходи, выпьем чаю.

— Не могу, спешу по делу, — ответил он с улыбкой. — У меня предложение. Мы тут с мамой подумали — почему бы тебе у нас не пожить?

— Что-что?!

— Ладно, ты просто заходи сегодня вечером, часов в семь, я нарисовал, как пройти.

— Спасибо, — рассеянно я взяла листок с планом.

— Значит, договорились. Мы с мамой будем рады, Микагэ-сан.

Он улыбнулся, Улыбка у него была необыкновенно открытой. Пока он стоял на пороге, я увидала его глаза и не могла отвести от них взгляда. Да еще и его голос, назвавший мое имя.

— Хорошо, я приду.

Меня словно бес попутал. Но он держался с таким спокойствием, что ему наверняка можно было довериться. Перед глазами вдруг сгустилась тьма — ну точно, бесовские проделки! — сквозь которую светилась единственная дорога, и вела она напрямик к нему. От него исходило белое сияние, и устоять было невозможно.

Он сказал:

— Ладно, еще увидимся, — и ушел улыбаясь.

До смерти бабушки я совсем его не знала. Когда Юити Танабэ неожиданно появился в самый день похорон, я, по правде сказать, заподозрила в нем бабушкиного обожателя. Дрожащими руками он возжигал курения, глаза его опухли от слез, а увидав на алтаре бабушкин портрет, он не смог сдержать рыданий. Я даже устыдилась бедности собственных чувств в сравнении с такими переживаниями. Очень уж он был удручен. Утирая слезы, он сказал:

— Позволь предложить тебе помощь.

И в самом деле сделал для меня очень многое.

Танабэ Юити… Стыдно сказать, как долго пришлось вспоминать, когда я впервые услыхала от бабушки это имя.

Он работал неполный день в той цветочной лавке, куда она так любила заглядывать. Помнится, несколько раз она даже говорила нечто вроде: «Какой он милый, этот мальчик Танабэ» или: «Вот и сегодня он…». Бабушка обожала букеты. Никогда не доводила до того, чтобы цветы осыпались, а потому ходила в цветочный магазинчик по нескольку раз в неделю.

Как сейчас вижу: он вышагивает следом за бабушкой, неся купленные ею цветы. Симпатичный парень, высокий, стройный. Больше я ничего о нем не знала, разве что видела, как он усердно трудится в лавке. Познакомившись с ним поближе, ощутила какой-то холод, которым веяло от него. Он казался совершенно одиноким; впрочем, и говорил, и держался с достоинством. Словом, мы были едва знакомы. И он оставался для меня чужим.

Вечер выдался дождливым. Сквозь весенний сумрак под моросящим теплым дождиком я шла, время от времени сверяясь с планом. Дом Танабэ находился по другую сторону Центрального парка. Аромат влажной зелени затруднял дыхание, под ногами хлюпала вода, мокрые дорожки радужно мерцали.

Честно сказать, я шла, потому что меня позвали. Ни о чем другом я и не помышляла. Глянув на высоченный дом, я подумала, что из квартиры Танабэ на десятом этаже наверное открывается чудесная панорама ночного города.

Выйдя из лифта, я испугалась звука собственных шагов в гулком коридоре. Только позвонила, как дверь распахнулась.

— Заходи! — сказал он.

Я извинилась за беспокойство и вошла. Странная это была квартира. Первым делом я, конечно, огляделась в поисках кухни, взгляд мой уперся в широченный диван в гостиной. А уже дальше виднелись на кухонной стене шкафчики для посуды. Ни обеденного стола, ни ковра. Крытый бежевой тканью диван словно сошел с рекламной картинки. На нем перед телевизором небось могла вся семья уместиться. Великолепный диван, он пришелся бы впору гигантской собаке, из тех, что не принято держать у нас в Японии.

Перед выходящим на террасу окном выстроились в ряд горшки, вазочки, плошки с цветами и растениями; их ветви причудливо переплетались, образуя густые заросли. Оглядевшись, я поняла, что цветы здесь повсюду. В полном соответствии с временем года в красивых вазах стояли изящно составленные букеты.

— Скоро мама придет, обещала на минутку вырваться из своего бара. А пока осмотрись, если хочешь. Могу квартиру показать. Посмотрим, что тебе здесь приглянется. Определим, что ты за человек, — говорил он, заваривая чай.