Два сфинкса - Вера Крыжановская

– Дорого я бы дал, чтобы брачный обряд был уже совершен! – со вздохом заметил граф. – Но я надеюсь на помощь Господа.

Эриксо была нервна и задумчиво одевалась к венцу. Она была очаровательна в своем белом платье, с длинной фатой и венком на своей чудной златокудрой головке. Поглощенная своими думами, она едва взглянула на себя в зеркало и только тогда свободно вздохнула, когда засунула за пояс священный нож мага, прикрыв его букетом и большим бантом.

Бракосочетание должно было совершиться в приходской церкви, отстоявшей на версту от замка. Погода была чудная. Эриксо с отцом сели в карету, за которой длинной вереницей следовали экипажи с подругами и другими приглашенными.

Свадебный поезд был уже на полпути, как вдруг солнце скрылось за темными тучами, заволакивавшими небо.

– Посмотри, отец: гроза собирается, – сказала Эриксо, тревожно указывая на небо.

– Последнее время стояла такая тропическая жара, что это вполне естественно, дорогое дитя мое. К тому же, считается хорошим предзнаменованием, если дождь окропит венок невесты, – ответил граф.

– Да, если бы гроза была естественная, – вздохнула Эриксо.

– У страха глаза велики, дорогая моя! Благодаря твоим возбужденным нервам, тебе всюду мерещатся призраки. Наконец, разве у тебя нет оружия, которое раз уже так отлично тебе пригодилось?

– Может быть ты, по неосторожности, забыла его дома? – с испугом прибавил он.

– Нет! Вот оно, здесь, отец, у меня под руками. К несчастью, мне неизвестны все его свойства и способы владеть им; удача моя до сих пор была чистой случайностью.

В эту минуту карета остановилась перед порталом и разговор смолк. В какие–нибудь десять минут гроза окончательно надвинулась. Небо почернело, воздух сделался тяжел и удушлив, а дневной свет сменился бледным сумраком. В тот момент, когда Эриксо, под руку с отцом, входила в церковь, грозный раскат грома потряс землю и заглушил звуки органа; огненный зигзаг прорезал темное небо.

Волнение пробежало по рядам нарядной, наполнявшей церковь, толпы. Смертельная бледность невесты и беспокойный, смущенный вид жениха привлекли было сперва всеобщее внимание, но страх перед рассвирепевшим ураганом скоро заслонил собою все. Молнии и раскаты грома без перерыва следовали друг за другом; ветер свистел, выл и стонал, сгибая и ломая деревья. Его бурные порывы достигали даже внутренности церкви, грозя погасить свечи, хотя двери и были заперты.

Бледная Эриксо, вся поглощенная лишь грозившей опасностью, преклонила колени перед алтарем. Хотя мужество ни на минуту в ней не ослабевало, но на обряд она едва обращала внимание; слова священника, орган и пение звучали в ее ушах как смутный, отдаленный гул.

В ту минуту, когда брачующиеся обменивались кольцами, крупный град загремел по крыше церкви и грохотом своим заглушил все. Несколько окон было разбито. Тут сквозь рев ветра и оглушительный шум ливня донесся издалека приближавшийся звон серебряных колокольчиков.

Священник умолк, а приглашенные, объятые ужасом и спасаясь от дождя, перебегали, толкая друг друга на противоположную сторону церкви, где град не перебил еще оконных стекол. Вдруг новый страшный раскат грома потряс здание до самого основания. В окно ворвалась шарообразная молния и направилась прямо на Ричарда.

В тот же момент Эриксо бросилась вперед и, выхватив из–за пояса магический кинжал, направила острие его против огненного шара, который лопнул и рассыпался снопом искр. Послышалось дикое рычание, сопровождаемое предсмертным хрипом человека, которого душат. Как будто последние усилия истощили бурю, и она стала ослабевать. Дождь и ветер стихли, небо прояснилось, а минут через десять появилось солнце. Теперь все снова было спокойно вокруг, и только лужи, мокрая листва да вывороченные с корнем деревья и перебитые стекла в церкви свидетельствовали о промчавшейся буре.

В общей панике, вызванной шарообразной молнией, никто не заметил внезапного вмешательства невесты и никто не видел в ее руке сверкающего таинственного оружия. Однако все это происшествие произвело очень неблагоприятное впечатление на присутствующих; у всякого невольно шевелилась мысль, что буря, прервавшая бракосочетание, служит дурным предзнаменованием молодой чете. Тем не менее, вместе с солнцем и ясным небом вернулись веселость и оживление. Молодых осыпали поздравлениями и пожеланиями; теперь, когда всякая опасность миновала, смеялись и шутили над испытанным всеми ужасом. Ричард на руках снес молодую жену в экипаж, который все–таки пострадал, хотя и слегка, несмотря на все старания кучера и лакеев держать взбесившихся лощадей; а за молодыми высыпали и гости; дамы, разумеется, тщательно подобрав свои шлейфы, весело шагали по лужам. Когда супруги очутились одни в карете, напускная веселость Ричарда исчезла. Он не мог не сознавать, что избег смертельной опасности, и обняв Эриксо за талию, прижал ее к себе и нежно, с признательностью, пробормотал:

– Благодарю тебя, моя дорогая, мой герой – спаситель! Я теперь, наверно, был бы уже мертв.

– Увы, это лишь минутная победа, отсрочка только, но не освобождение, – взволнованно ответила Эриксо. – Я горячо упрекаю себя, что навлекла на тебя мщение Аменхотепа и обрекла на вечную опасность. Он не перестанет преследовать нас и не даст нам насладиться счастьем.

– Господь защитит нас, как Он уже сделал это так явно! Он внушит нам, как победить и уничтожить мага его же собственным оружием, – с убеждением ответил Ричард.

В остальном праздник обошелся без всяких приключений. После обеда, который был великолепен, танцевали и гуляли по парку. Ночь давно уже наступала, когда разъехались последние гости.

Эриксо тотчас же ушла к себе в кабинет, чтобы поговорить и обсудить подробности странного и ужасного случая, смутившего брачную церемонию.

Освободившись от своего тяжелого подвенечного платья, Эриксо надела вышитый батистовый пеньюар, перехваченный у талии шелковым шнурком, с широкими рукавами, открывавшими ее чудные руки, точно выточенные из слоновой кости. Она очень любила такого рода легкое одеяние, напоминавшее ее прежние туники. Распустив свои длинные, чудные волосы, Эриксо вышла из спальни и прошла в будуар, прихотливо убранный цветами и произведениями искусства. Она остановилась на минуту и машинально окинула роскошную комнату мрачным и рассеянным взором; затем распахнула широкую дверь и вышла на большую террасу, с которой лестница в несколько ступеней вела в сад.

Ночь стояла тихая и прекрасная; воздух был тепел и ароматен. Из цветника доносилось опьяняющее благоухание роз и лилий. Легкий всплеск фонтана слышался в ночной тиши.