История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том I - Петр Рябов

На соборах были представлены широкие слои населения: дворяне, бояре, служилые и приказные люди, духовенство, посадские люди, казаки и даже порой (в 1613 и 1682 годах) черносошные крестьяне. По воле царя соборы бывали часто или редко, длились иногда две недели, а иногда несколько лет, были «полными» (представляя все указанные категории населения) или частичными. В любом случае в них участвовал царь, Боярская Дума, Освящённый Собор (верхушка духовенства). Представители же от различных слоев населения со своими наказами избирались по воле государя, назначавшего срок начала Собора и нормы представительства. Обычно в Соборе участвовало 300–400 человек, однако могло быть существенно меньше или вдвое больше.

Обычно «избирательный округ» представлял собой город с уездом, и чем больше был город, тем больше посылал представителей (нормы представительства каждый раз предлагало правительство). Скажем, Новгород приравнивался к пяти обычным городам. Правительство посылало к городским воеводам «призывные грамоты», которые зачитывались в церквях, после чего происходили выборы по сословиям (причём воеводам официально запрещалось в них вмешиваться). Обычно от города посылался один делегат от духовенства и по два человека от посадских и служилых людей. Нередко делегаты подавали царю свои особые мнения и челобитные, используя Соборы как трибуну для высказывания и отстаивания сословных интересов.

Первое заседание Собора происходило в Грановитой Палате Кремля в присутствии самодержца, где делегатам зачитывались предложенные им к обсуждению вопросы, а затем заседания происходили по сословиям. Соборы доносили до высшей власти мнение общества и позволяли ей ссылаться на это мнение в своих решениях. Различные сословия давали своим делегатам наказы и челобитные.

Однако, по мере того, как усиливался абсолютизм, складывалась приказная бюрократия, постоянная армия и налоговая система, а династия Романовых становилась привычной и традиционной, Земские Соборы сошли на нет в обществе – раздробленном на враждующие сословия, равно верящие в добрую сильную власть, раздающую монополии и привилегии.

Впоследствии различные мыслители, писатели и историки не раз возвращались к теме Земских Соборов, рассматривая их как зародыш русской сословно-представительной монархии и выражение «земской тенденции» (например, славянофилы середины XIX века, видевшие в эпохе Земских Соборов воплощение своего политического идеала: «сила власти – царю, сила мнения – народу»). Почему же этот зародыш сословного представительства был уничтожен и на столетия «забетонирован» абсолютистским «катком»? Почему были упущены связанные с Земскими Соборами возможности? Почему Земский Собор не стал для Руси тем, чем на Западе стали парламенты, Генеральные Штаты, сеймы и кортесы?

Дело в том, что Земские Соборы возникли не по требованию сословий для ограничения царской власти и противостояния её деспотическим поползновениям, а по инициативе царской власти для её же укрепления. За век своего существования Соборы не добились ни установления регулярности своего созыва, ни постоянных твёрдых норм представительства, ни чёткой сферы своей компетенции, в которую самодержавие не смело бы вмешиваться без разрешения общества. (Подобно тому, как английский король не мог вводить налоги без санкции парламента и, нуждаясь в деньгах, был вынужден созывать этот ненавистный орган, в конце концов отправивший Карла I на плаху.) В России соборы созывались всегда по инициативе царя, рассматривали те вопросы, которые ему угодно было вынести на их обсуждение, представляли те сословия, которые указывал царь, а их решения носили лишь совещательный характер. Они были (и остались) учреждениями временными, созываемыми в экстремальных случаях, по инициативе и под контролем царя. Земские Соборы не сумели стать постоянным фактором русской политической жизни, закрепив ряд вопросов, обязательно выносимых на их рассмотрение, а также порядок и частоту их обязательного созыва. Как только царь почувствовал себя немного увереннее, а государство усилилось, Земские Соборы тихо угасли, сменившись «совещаниями» царя с представителями тех или иных категорий населения (купцов, духовенства или служилых людей). Впрочем, вскоре превратились и такие совещания. Последний Земский Собор был созван в 1698 году Петром I для суда над его сестрой царевной Софьей.

Доминировавшая на Руси в XVII веке (и восходящая к XIV–XV векам) общая тенденция к закрепощению общества, самодержавному гнёту, бюрократизации всей жизни не оставляла шансов для самоуправленческих, сословно-представительных начал в русской жизни. Общество в России было консервативно, слабо, раздроблено и привыкло апеллировать к высшей власти, а не противостоять ей. Расцвет Земских Соборов после Смуты был вызван не силой общества, а слабостью государства. Поэтому, когда государство упрочилось, оно перестало нуждаться в «земстве» как на местном, так и на центральном уровне.

Если на Западе сословно-представительные учреждения опирались на независимую и сильную церковь, на мощные вольные города-коммуны, на лично свободное общинное крестьянство и знатное баронство, то в Московии к XVII веку ничего этого уже давно не было (по крайней мере, после Ивана IV). Если на Западе сословные учреждения отчасти прижились, закрепились, заставили с собой считаться, добились официального оформления своих прав, то Земские Соборы в России оказались лишь ярким эпизодом, связанным с коротким ослаблением централизованной власти после Смуты и демонтажем всех властных структур. Они несли на себе печать всей переходности и неустойчивости своего XVII века, возникнув из очистительного огня Смуты и исчезнув накануне предпринятого Петром I нового витка массированного наступления абсолютистской реакции на общество.

Помимо общерусских Соборов, созывались также и местные (областные) Соборы, игравшие особенно значимую роль в событиях Смутного времени. Однако, именно они первыми и исчезли. Самодержавное государство, отныне имевшее всеохватное законодательство, профессиональное регулярное войско, разветвлённую налоговую систему, обширный аппарат управления, полностью покорную казённую церковь, уже не имело никакой нужды ни в местном самоуправлении, ни в Земских Соборах. Взлёт и расцвет Земских Соборов был вызван не силой общественных институтов, а лишь земской традицией и крайней слабостью правительства, нестабильностью и нелегитимностью новой власти. Но со временем Романовы перестали ссылаться на своё «народное избрание и призвание» – теперь довольно было уже и одного «Божьего помазания». Поэтому-то Земские Соборы были чем-то большим, чем просто совещательные органы, но чем-то значительно меньшим, чем властные и законодательные. Эта уникальная ситуация не могла слишком долго продолжаться.

Всего, по разным оценкам, за полтора века (1550–1698) в Московии состоялось 55–57 Земских Соборов. Несмотря на их гибель, Земские Соборы сыграли немалую роль в развитии самоуправленческих традиций и формировании общественного мнения Руси и, в свою очередь, были умело использованы самодержавием в своих интересах (собственная легитимация, обратная связь с обществом, внутренняя консолидация регионов Московского государства).

Думается, наряду с традиционной раздробленностью общественных груп, большую роль в исчезновении Земских Соборов сыграли патерналистские настроения, царящие в московском обществе и объединённые вокруг базового комплекса идей о «добром царе» и о всеобщей «службе» ему. Различные сословия предпочитали не договариваться между собой и не отстаивать свои права в совместной борьбе против государства, а выпрашивать у самодержавия привилегии и монополии, униженно апеллируя к нему, как к арбитру и источнику милостей. В обмен на признание абсолютной власти самодержца, поддержку его монополии на единоличное принятие любых общественно значимых решений, дворяне желали получить (и получили) монополию на владение крепостными крестьянами, посадские люди – монополию на промыслы и ремёсла, купцы – протекционистские меры, ограждающие их от конкуренции со стороны иноземных купцов, церковники – абсолютную монополию на духовную жизнь и сохранение «старины». А Земские Соборы стали не общественным инструментом давления и ограничения абсолютизма, контроля за ним, но, напротив, орудием его утверждения.

А с середины XVII века абсолютизм уже не терпел сословного соучастия в управлении. В обществе монополий социально-политическому плюрализму не могло быть места. Опираясь на приказную бюрократию и служилое дворянство, на новую армию «иноземного строя», на Соборное Уложение 1649 года и на собственную, «дарованную Богом» (а не людьми) и закреплённую традицией, власть, государь отныне мог управлять страной, не нуждаясь в советах подданных. Духовенство и дворянство это вполне устраивало, а крестьян и посадских людей никто и не спрашивал.