Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

— Детские сказки оборачиваются явью, — пробормотал Галленне, отводя своего мерина подальше от камня и искоса поглядывая на Масури. Он почитал Айз Седай, однако немногие мужчины захотели бы находиться рядом с Айз Седай, когда она направляет. — Хотя чего удивляться, я всякого навидался с тех пор, как покинул Майен. — Сосредоточив все внимание на отпечатках, Масури, по всей видимости, не замечала его.

По рядам конников прокатилось волнение, словно они не могли до конца поверить в то, что видят, до тех пор, пока не получат от командира подтверждение; от некоторых резко запахло беспокойством и даже страхом, словно они ожидали, что Гончие Тьмы могут в любую минуту выпрыгнуть на них из тени. Перрин не мог различить в этой мешанине отдельные запахи, но прогорклая вонь их нервозности была слишком сильной, чтобы исходить всего лишь от нескольких людей.

Галленне, по-видимому, угадал то, что Перрин почуял носом; у него были свои недостатки, но он командовал солдатами уже давно. Повесив шлем на рукоять своего длинного меча, он ухмыльнулся. Повязка на глазу делала ухмылку несколько мрачноватой, он выглядел как человек, способный шутить перед лицом смерти и ожидавший того же от других.

— Если Черные Собачки будут нас догонять, мы посолим им уши, — объявил он громким бодрым голосом. — Ведь так с ними всегда поступают в сказках, разве нет? Только сыпани соли им на уши, и они исчезнут!

Некоторые из копейщиков засмеялись, но зловоние страха уменьшилось не очень сильно. Истории, рассказываемые у камелька, это одно, а те же истории, разгуливающие по земле во плоти, — совсем другое.

Галленне подъехал на своем вороном к Берелейн и положил руку в латной перчатке на холку ее гнедого. Он посмотрел на Перрина оценивающим взглядом, который тот спокойно вернул, делая вид, что не понял намека. Что бы ни хотел сказать Капитан, он мог сказать это в присутствии Перрина и Айрама. Галленне вздохнул.

— Они будут держать себя в руках, миледи, — тихо проговорил он, — однако, честно говоря, мы находимся в очень уязвимом положении: со всех сторон враги и продовольствие на исходе. Порождения Тени только усугубят ситуацию. Я служу вам и Майену, миледи, и при всем моем почтении к лорду Перрину, возможно, вы захотите внести изменения в свои планы.

Гнев опалил Перрина — этот человек собирался бросить Фэйли в беде! — но Берелейн заговорила прежде, чем он успел высказаться.

— Изменений не будет, лорд Галленне! — Иногда можно было позабыть, что она является правительницей, но сейчас в голосе Берелейн звучало величие, достойное самой королевы Андора. Выпрямившись в седле, которое под ней казалось троном, она говорила достаточно громко, чтобы окружающие слышали ее решение, и достаточно твердо, чтобы все, кто слышали его, поняли, что оно окончательное. — Если враги окружают нас со всех сторон, то идти вперед не более опасно, чем повернуть назад или свернуть в сторону. Но даже если бы вернуться обратно или свернуть в сторону было в десять раз безопаснее, я продолжала бы двигаться вперед. Я хочу увидеть леди Фэйли освобожденной, даже если для этого нам придется пробиваться сквозь тысячу Гончих Тьмы и еще через тысячу троллоков в придачу. Я поклялась в этом!

Рев одобрения был ей ответом; гвардейцы кричали и подкидывали копья в воздух, так что красные вымпелы плясали на ветру. Запах страха не исчез, но, судя по их возгласам, они были готовы скорее проложить себе путь сквозь любое полчище троллоков, чем уронить себя в глазах Берелейн. Ими командовал Галленне, но они испытывали горячую привязанность к своей правительнице, несмотря на ее репутацию в отношении мужчин. А возможно, как раз отчасти благодаря этому. Берелейн сумела удержать Тир, готовый поглотить Майен, натравливая одного человека, поддавшегося ее чарам, на другого. Со своей стороны Перрин едва удержался, чтобы не раскрыть рот от удивления. Она была столь же решительно настроена, как и говорила! Она пахла решимостью! Галленне склонил свою седую голову в неохотном согласии, и Берелейн наградила его коротким удовлетворенным кивком, прежде чем обратить свое внимание на хлопочущих у валуна Айз Седай.

Масури прекратила водить руками над камнем и теперь смотрела на отпечатки лап, в раздумье постукивая пальцем по губам. Она была симпатичной, хотя и не красивой, хотя возможно, все дело в свойственной Айз Седай безвозрастности, и ее грация и элегантность тоже, возможно, происходили из того, что она была Айз Седай. Часто бывало трудно отличить Сестру, рожденную на полунищей ферме, от Сестры, рожденной в роскошных покоях. Перрину доводилось видеть ее красной от гнева, вымотанной до предела и напряженной до крайности, однако, несмотря на тяжелое путешествие и жизнь в айильских палатках, ее темные волосы и одежда выглядели так, словно за ними ухаживала горничная. С таким же видом она могла стоять где-нибудь в библиотеке.

— Что ты обнаружила, Масури? — спросила Берелейн. — Масури, ты не могла бы… Масури!

Последние слова прозвучали немного резко, и Масури вздрогнула, словно удивилась, обнаружив, что она не одна. Возможно, она даже испугалась; во многих отношениях она казалась скорее Зеленой, чем Коричневой, более сосредоточенной на действии, нежели на размышлении, склонной переходить прямо к делу и не терпящей неопределенности, однако Масури все же была способна погрузиться в то, что захватывало ее внимание. Сложив руки на животе, она открыла рот, но вместо того чтобы начать говорить, заколебалась и вопросительно взглянула на Хранительниц Мудрости.

— Давай, девочка, — нетерпеливо сказала Неварин, уперев руки в бедра и позвякивая браслетами. Она хмурилась, став более похожей на себя обычную; правда, и у двух других Хранительниц Мудрости вид был не слишком радостный. Три хмурых лица в ряд, словно три вороны на заборе. — Мы не просто разрешили тебе удовлетворить свое любопытство. Продолжай. Расскажи нам, что ты узнала.

Лицо Масури покраснело, но она немедленно заговорила, глядя на Берелейн. Она не любила, когда ее публично отчитывали, независимо от того, насколько окружающие были осведомлены о ее взаимоотношениях с Хранительницами Мудрости.

— О Гончих Тьмы известно сравнительно немного, но я предпринимала что-то вроде исследования на эту тему, не очень развернутого. За эти годы я пересекалась с путями семи стай, с пятью из них дважды, а с двумя другими трижды. — Краска начала сбегать с ее щек, и голос приобрел лекторские интонации. — Некоторые древние авторы утверждают, что существует всего семь стай, другие говорят, что их девять или тринадцать, или приводят какое-либо другое число, по их мнению, имеющее особую значимость. Но на протяжении троллоковых войн, как писала Сорелана Альзаххан, «сотни стай псов Тени охотились в ночи», а еще раньше предположительно Ивонелл Бхаратия писала о «псах, рожденных от Тени, в числе, подобном числу кошмаров человечества». Впрочем, следует отметить, что сама Ивонелл может оказаться апокрифом. В любом случае… — она сделала жест, словно пыталась схватить в воздухе нужное слово. — Запах — это не то слово, привкус — тоже не совсем… подходит^ Ощущение каждой стаи уникально, и я могу с уверенностью сказать, что с этой стаей я прежде не встречалась, так что мы знаем, что число семь не верно. Однако, будь их девять, или тринадцать, или сколько-нибудь еще, сказки о Гончих Тьмы встречаются гораздо чаще, чем сами Гончие Тьмы, и их совсем мало так далеко к югу от Запустения. Вторая странность: в этой стае их было чуть ли не пятьдесят голов. Обычный предел для стаи — десять-двенадцать. Есть полезное правило: когда одна странность накладывается на другую, их стоит рассмотреть повнимательнее.