Карнакки – охотник за привидениями - Уильям Ходжсон

Я посмотрел на находившегося возле руля Седвелла. Было заметно, что он явным образом прислушивается к нашему разговору, и я подошел к нему, чтобы взглянуть на компас. Оказалось, что рулевого и в самом деле более занимает разговор обоих офицеров, чем соблюдение курса: корабль уклонился от него на два градуса. Я намекнул Седвеллу на то, что наши с ним представления о правильном курсе не вполне идентичны и, постаравшись изложить эту мысль при помощи возможно меньшего числа слов, возвратился к тому месту, где находились оба помощника.

— Парень, бесспорно, пытался подслушать нас, — сказал я им, — однако я не сомневаюсь в том, что ему не удалось разобрать ничего существенного. Более того, я практически уверен в том, что он не слышал ничего такого, что могло бы выдать ваши планы.

— И мы тоже, сэр, — проговорил второй помощник, мистер Джеймс. — Мы тут пытались расслышать те тщательно отобранные фразы, с которыми вы обратились к нему, — оба они ухмыльнулись, однако сумели разобрать лишь наиболее крепкую их часть!

Вечером мы подошли к причалу, и мне было весьма интересно узнать, сумеют ли оба моих офицера пронести свой товар мимо таможни: сто фунтов сахарина представляют собой достаточно увесистый груз, чтобы его можно было укрыть в порту, а потом пронести через ворота таможни.

Явным образом они предпочли план первого помощника, поскольку исчезли внизу с самой большой пустой банкой из-под краски, которая нашлась на корабле. Я провел все утро на мостике, предоставляя им полную свободу, так что они закупоривали и запечатывали свой груз в моей каюте, где их никто не мог увидеть.

И как раз перед самым визитом таможенников мой старший помощник украдкой улизнул на корму, где уже предварительно свесил свою банку за борт. Оглядевшись, он торопливо спустил ее за борт и выпустил из рук конец линя, привязанного к куску грубой пробки, по внешнему виду давным-давно болтавшейся в гавани.

На вахте у руля по случайности находился Седвелл, и когда я коротко обернулся назад, проверяя, как там управляется с делом старпом, а потом вновь посмотрел вперед, оказалось, что Седвелл также смотрит через плечо на моего помощника.

Я объяснил Седвеллу, что разнообразия ради он вполне может смотреть и вперед, проверяя, насколько точно нам удается идти за буксиром.

Когда таможенники поднялись на борт, мы уже успели на сотню футов отойти от того места, где старпом спустил за борт свою банку; и я подумал, что все мероприятие вполне может увенчаться успехом, поскольку корабль все еще неторопливо продвигался вперед.

Тем не менее, Седвелл чуть беспокоил меня. Он явно что-то подозревал, но поскольку корабль ровно двигался вперед, участь сахарина показалась мне более благополучной.

Он-то не сможет сойти с корабля на берег до темноты. Я позабочусь об этом! А после того он уже не сможет навредить моим помощникам: у них будет достаточно времени, чтобы управиться с товаром самостоятельно.

Таможенники представились мне, но прежде чем мы спустились в каюту, чтобы уладить обычные формальности, я отошел на мгновение, чтобы переговорить с мистером Армсом.

— Этот тип Седвелл что-то замышляет, — сказал я. — Проследите за ним.

— Хорошо, — заметил старпом, — не спущу с него глаз, сэр!

Оказавшиеся в моей каюте таможенники показались мне самыми небрежными в своей работе из всех, кого мне приходилось встречать.

Я просил их проверить мою каюту, сославшись на то, что намереваюсь поскорее сойти на берег. Их отношение к делу и в этом случае оказалось весьма странным. Вместо точных и совершенных методов, регулярно использовавшихся в последнее время на моем корабле, они коротко осмотрели мои пожитки и буквально через пять минут покинули каюту.

Это заставило меня сделать определенные выводы, и снова поднявшись на палубу, я переговорил со своими помощниками.

— Они уже обыскали мою нору, — сказал я. — Ни на что, собственно, и не смотрели!

— У нас было то же самое, сэр, — подтвердили мои офицеры. — Похоже, что, с их точки зрения, мы стали, как бы это сказать — перевоспитавшимися.

— Скорее богатыми, после того как вы, сэр, благополучно пристроили весь товар после прошлого плавания! — добавил мистер Джеймс, мой второй помощник.

Оба заулыбались, однако я одернул их.

— Будете ухмыляться потом, — сказал я, — когда накроется ваш бизнес! Вы смотрели за этим Седвеллом?

— Да, сэр, — проговорил первый помощник.

— Простите, сэр, что суюся без спросу, сказал подошедший к нам боцман, — но я тож приглядывал за Седвеллом. Слыхал малость, что за вами числятся контры с людишками из таможни, а тут, гляжу, старпом спускает товар за корму; а Седвелл, гляжу, видит это не хуже меня самого. Ну, я особо не обратил на это внимания, пока таможенные не отправились к вам на мостик, сэр, а вы не заговорили со старпомом. Тут я и забеспокоился; потому как таможня-то, смотрю, тихо так обменялась словами с Седвеллом; а там уже, вышедши на мостик, они на него смотрят и как бы не узнают. А теперя, гляньте сами, просто изображают, что обыскивают корабль. Надеюсь, что вы не сочтете, что я напрасно так лез без спросу, сэр; но ставлю свое дневное жалованье против хвоста марлина, Седвелл уже заложил вас.

— Спасибо, боцман, — ответил я. — Я запомню вашу помощь. Пока вы на палубе, приглядывайте за Седвеллом.

Когда боцман отошел, я посмотрел на обоих помощников, а они на меня.

— Над этим придется серьезно подумать, — проговорил я.

— И как, по-вашему, что они сделают? — спросил мистер Армс. Оба они не отводили от меня глаз.

— Именно то, чего вы ждете от них, — сказал я. — Они пошлют шлюпку, чтобы отыскать ваш поплавок. А потом выставят караул, ожидая, когда вы отправитесь за товаром. После чего вас арестуют и отправят на встречу с более чем серьезными неприятностями. Дело ведь не в этих жалких ста фунтах сахарина; они буду мечтать взгреть нас за прошлые успехи. Я бы оставил эту банку на месте. У них нет против вас никаких доказательств, и на банке нет никаких особенностей, которые мог бы подтвердить Седвелл. Словом, пока вас не повязали при попытке извлечь ее, можете спокойно помалкивать себе и улыбаться им. Однако при этом вы потеряете весь свой ценный товар!

Оба помощника отреагировали на мои слова улыбками, которые посторонний наблюдатель назвал бы несколько болезненными.

— Во всяком случае, ничего лучшего вы не можете предпринять, — продолжил я, — а в таком случае приходите сегодня вечером в отель, и я угощу вас обедом, чтобы как-то подбодрить.

Они признали мою правоту и приняли приглашение. В конце концов, никакой другой возможности действий у них уже не оставалось.