Случайная знакомая - Семён Давыдович Нариньяни
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дежурный пытался дозвониться и к этим директорам, но… увы! В воскресный день нигде никакого начальства.
— Придется ждать до понедельника, — извинился перед Клавдией Ивановной дежурный. — А сегодня я рад бы помочь, да не могу.
Ждать, а как? Хорошо еще, что город южный, теплый. Клавдия Ивановна сажает мужа в такси и везет его за реку. Здесь, на опушке леса, она устраивает Степану Ивановичу импровизированную постель на еловых ветках, подкладывает под больную ногу дорожное одеяло, а сама думает: как быть дальше?
А Степан Иванович ни о чем не думает. Ему бы только хоть как-нибудь перетерпеть боль.
И вот в этот невеселый момент мимо Степана Ивановича проходит старичок из лесничества с лошадью и жеребенком. Старичок остановился, спросил:
— Что это с человеком?
Клавдия Ивановна ответила. Старичок вздохнул.
— Я бы пригласил вас к себе, — сказал он, — да я сам живу у сына. Вон, видите, в двух километрах отсюда домики. Я пойду, поговорю с нашими.
И старик уходит. Через час рядом со Степаном Ивановичем останавливается еще один человек — рабочий, арматурщик Леонид Алексеевич. Да не один, а со всем семейством: с женой Раисой Наумовной, тещей Прасковьей Александровной, детьми. Семейство Жмениных выехало в воскресный день за город, на прогулку. И здесь, в лесу, Леонид Алексеевич увидел больного:
— Что с вами?
— Да вот несчастье с ногой.
Леонид Алексеевич смотрит на ногу и принимает немедленное решение:
— Едем в город. К нам. На Кузнецкую улицу.
— Что вы, неудобно! Мы даже незнакомы!
— Едем, едем, — поддержала Леонида Алексеевича жена.
— Едем, — сказала теща.
Глава семейства не стал терять времени зря и побежал за машиной. Степан Иванович сидел уже в такси, когда на опушку вернулся старик. Он договорился и с сыном и с невесткой и теперь пришел за больным.
— Больной едет к нам, — говорят Жменины.
Степану Ивановичу и Клавдии Ивановне неудобно перед стариком, который напрасно совершил из-за них четырехкилометровый путь. Клавдии Ивановне хочется как-то отблагодарить старика, а тот обижается:
— За что?
— За ваше доброе сердце.
— Так разве за это делают подарки?
…Леонид Алексеевич привез Степана Ивановича домой, уложил его в постель, позвонил в «Скорую помощь». Приехал доктор. Осмотрел больную ногу, спросил:
— Почему не позвонили к нам раньше?
— Я думал, обойдется, — сказал Степан Иванович. — Мне бы только дня три-четыре полежать в постели.
И в самом деле, все обошлось бы благополучно, если бы к Степану Ивановичу отнеслись в гостинице по-человечески. А его заставили волочить больную ногу чуть ли не по всему городу. И вот теперь дело осложнилось. Больному угрожало заражение крови. Степана Ивановича в экстренном порядке пришлось отправить в больницу. Доктор Счастный, доктор Лейкина, медицинские сестры Римма, Татьяна Кузьминична бились полтора месяца, чтобы приостановить разрушительный ход болезни. Стараниями медиков заражение крови было предотвращено, нога спасена от ампутации.
Степан Иванович вместе с Клавдией Ивановной давно уже в Киеве. А их связи с новыми друзьями не порвались. Письма пишут все: Леонид Алексеевич, его жена Раиса Наумовна, их дети. Что же касается тещи, Прасковьи Александровны, то она недавно по приглашению своих друзей гостила в Киеве.
Честь и хвала им, добрым, внимательным людям! Ну, а что сказать о людях недобрых, равнодушных? Три девушки, что попались на пути Степана Ивановича, не только отказали ему в приюте. Ни у кого из них не нашлось для больного слова сочувствия. Хоть бы одна вышла из-за своей загородки, хоть бы одна спросила, что стряслось с приезжим, не нужно ли ему дать воды, не нужно ли вызвать врача.
А ведь приезжие стучались не только в окошки дежурных администраторов! Клавдия Ивановна бегала на прием к секретарю местной редакции Потапочкину. А тот даже не поднял на нее глаза, не сказал «здравствуйте», не предложил взволнованной, растерявшейся в чужом городе женщине стул.
— Простите, некогда, занят.
Секретарь, так же как и девушки из трех гостиниц, думал только об одном: как бы поскорее отделаться от посетителя. Когда через несколько дней сотрудники редакции устроили скандал Потапочкину за возмутительное, бюрократическое поведение, Потапочкин удивился.
— Какой Степан Иванович? — спросил он. — Неужели тот самый? Известный украинский поэт! Лауреат!
— Вот именно.
Секретарь схватился за голову:
— Ай, ай, какой позор! И такому человеку я отказал в помощи!
Это верно. Потапочкин невнимателен не ко всем своим посетителям. Полгода назад, например, к нему в кабинет вошел человек в модном сиреневом костюме и лаковых штиблетах. Представился:
— Будем знакомы. Степан Иванович!
— Как, тот самый?
— Да, тот самый, настоящий, из Киева.
Человек в сиреневом костюме не был ни настоящим, ни из Киева. Это был самозваный Степан Иванович, который, пользуясь славой украинского поэта, ездил под его именем по Советскому Союзу и обирал простаков. И секретарь редакции, завороженный сиреневой развязностью авантюриста, нашел и время и возможность быть радушным и гостеприимным. Он позвонил в ту самую гостиницу, где не нашлось места для настоящего поэта, и добыл номер для фальшивого. Но фальшивый не пошел в этот номер.
— Маловат.
И Потапочкин достал самозванцу тройной номер «люкс». Затем Потапочкин выделил в распоряжение гостя редакционную «Победу». А гость отказался от «Победы»:
— Не та марка.
Потапочкин растрогался и достал самозванцу «Волгу». Пусть ездит!
И тот ездил, бражничал, и все в долг. (Кстати, после того как фальшивый Степан Иванович сбежал, счета из гостиницы и ресторанов были отправлены для оплаты в Киев — настоящему Степану Ивановичу.) Но фальшивый не только ел, пил, ездил. Он безобразничал, скандалил, и никто его не призвал к порядку: ни дежурные администраторы, ни секретарь редакции Потапочкин. Наоборот, эти люди с обожанием смотрели на самозванца и были чрезвычайно счастливы, если самозванец, здороваясь, небрежно протягивал им два пальца.
— Вот с какой сердечностью мы встретили фальшивого Степана Ивановича! — сокрушаясь, говорил мне секретарь редакции. — А для настоящего я расстарался бы еще больше! Ну почему Клавдия Ивановна не сказала, что ее муж — поэт-лауреат! Ведь у Степана Ивановича такая громкая фамилия!
Ни рабочий-арматурщик, ни старичок из лесничества, ни доктор Счастный не спросили у Степана Ивановича, какая у него фамилия: громкая или негромкая. Люди увидели: человек в беде — и тут же пришли ему на помощь, предложили свой кров, свою дружбу.
А Потапочкин? Потапочкин из того сорта людей, которые бросаются в воду не сразу. Потапочкин должен сначала установить, кто тонет. Если заслуженный деятель республики, лауреат, тогда… пожалуйста. А если
