Очищение огнем - Джессика Марч

– Ты невероятно хороша, – шептал он в те минуты, когда их тела переплетались.

– Я поклоняюсь тебе… боготворю… тебе нет подобных… ты чудо…

Но она ни разу не слышала три заветных слова. Голод ее тела был удовлетворен, но сердце по-прежнему томилось жаждой.

Каждую весну редакцией «Томкэта» проводилось нечто вроде опроса штата с целью выяснить, какая из «кошечек» за прошлые двенадцать месяцев оказалась фавориткой года. Кроме титула победившая получала награду в десять тысяч долларов, вместе с менее ценным призом – шубой, часами в усеянном драгоценными камнями корпусе и полным гардеробом от известных модельеров.

Когда в июне был произведен подсчет голосов, оказалось, что более семидесяти процентов читателей отдали предпочтение Кей.

– Такого еще никогда не бывало! – воскликнул О. О., когда сообщал новость Кей.

– Ты самая популярная модель за всю историю журнала!

Он объявил, что дает большой праздник в честь ее победы, на котором и вручат приз. А пока Кей должна позировать для новой серии снимков, которые появятся в сентябрьском выпуске, когда будут опубликованы результаты опроса.

– Давай найдем какое-нибудь сказочное местечко, где можно было бы провести съемки. Может, Тибет? Как тебе нравится – ты во всей красе, на фоне Гималаев!

Радость Кей по поводу победы была несколько омрачена известием, что придется снова позировать. Однажды она без всякого стыда решилась на это, желая что-то доказать себе. Сделать это вторично – значит позволить себя эксплуатировать. Однако О. О. было невозможно убедить. Он вовсе не собирался позволять Кей увильнуть от того, что считал ее обязанностью, – это был вопрос бизнеса, как, впрочем, и философии. Читатели желали видеть снимки Кей, и кроме того, нужно было думать о повышении тиража.

Кей решила, что готова выполнить любую его просьбу, знай она только, что его привязанность к ней будет долгой.

В ту ночь, когда Орин сообщил об избрании Кей «лучшей кошечкой», он любил ее с яростной силой, превзошедшей, казалось, самую буйную страсть, которую испытывал в прошлом. Он не успевал кончить, как тут же хотел Кей с новой силой. Но она отстранила его, впервые показав хотя бы и минутное сопротивление.

– Что я значу для тебя, О. О.? Орин недоуменно покачал головой:

– Неужели ты еще спрашиваешь?

– Да, – просто ответила Кей.

Олмстед пожал плечами с видом отца, утешающего ребенка:

– Я хочу тебя, потому что ты красивая, сексуальна, умна, остроумна… потому что желанна и неотразима, как только может быть неотразима женщина. Я хочу тебя, потому что ты из тех редких созданий, которая знает, как получать и давать наслаждения. И я хочу, потому что… слушай, разве я не все сказал?

– Нет, – не совсем, – пропела Кей. – Можно сказать еще кое-что?

Орин долгим взглядом уставился на нее.

– А… – наконец пробормотал он, – это насчет любви!

Отодвинувшись, он уселся спиной к Кей.

– Конечно, я люблю тебя.

Кей было потянулась к Олмстеду, но тот продолжал:

– По-моему, когда это слово употребляется между мужчиной и женщиной в постели, его легко неправильно понять. Оно сразу становится чем-то вроде пункта в контракте. Если я люблю тебя, значит существуют вещи, которые ты вправе от меня ожидать.

Он повернулся к ней.

– Верно?

– Но любовь должна означать нечто вполне конкретное.

– Конкретное, – брезгливо усмехнулся О.О. – Вот в чем дело. Вечное и нерушимое. И бесцветное. А я думал, ты уже успела все понять, Кей. Черт, ведь ты достаточно долго проповедовала философию «Томкэта». Главная идея заключается в том, что ты не должна бояться наслаждения в его чистом виде, что мы не обязаны оправдываться перед собой и перед кем-то еще, заключать сделки, платить за это, пытаться заглянуть вперед или что-то рассчитывать заранее. – Он снова наклонился к Кей.

– Конечно, я тебя люблю. С ума схожу по тебе. Но если хочешь уверений, что это будет продолжаться вечно, я не могу их дать.

Определение любви, данное О.О., было таким же своеобразным, как и все в его жизни.

– Ты даже не можешь с уверенностью сказать, что это продлится еще неделю, не так ли?

– Верно, – не колеблясь кивнул он. – И ты не обязана это говорить. Наслаждайся сегодняшним днем, каждой минутой, каждым мгновением, пока мы вместе.

Тот же совет давала ей Джил.

Кей взглянула на Орина и широко раскинула руки, предлагая ему взять ее еще раз, отдаваясь со страстным самозабвением. Но она уже решила, что это их последняя встреча.

Позже, когда Олмстед заснул, Кей собрала вещи и ушла из «Элли». Как всегда, хотя стояла поздняя ночь, внизу шло веселье, и музыка диско назойливо лезла в уши. Но Кей, покидая этот нескончаемый праздник, чувствовала только легкое сожаление и даже не думала о том, что жертвует титулом «Лучшей кошечки», а вместе с ним и призом в десять тысяч долларов. Теперь она твердо знала, что отсекает себя от всего, связанного с «Томкэтом» как образа жизни, так и образа мыслей. Не в силах принять философию любви Олмстеда, она поняла еще и то, что больше не может работать в журнале.

Куда бы это ни привело, выбор сделан. В любви должно быть не только одно наслаждение. Если она смирится с этим, отдаст себя человеку, не требующему большего, чем она лучше содержанки?

Кей даже не успела как следует задуматься над тем, где собирается искать работу. Почти все большое жалованье в «Томкэт» уходило на дорогие наряды. Даже гонорар за снимки разошелся, частично на подержанную машину, а остальное – две тысячи долларов – Кей с гордостью отослала Маку и Лили, намеревавшимся уйти на покой. Кей предполагала, что сможет найти другое место, накопить денег и вернуться на Гавайи. После стольких месяцев и событий, она все еще думала об островах как о родном доме.

Кей ожидала, что известность в качестве «кошечки» позволит ей без труда найти работу модели, но когда обошла местных агентов, оказалось, что все предлагают только одно – позировать для порножурналов, гораздо ниже рангом, чем «Томкэт». Единственное появление в качестве обнаженной натуры наложило отпечаток на ее дальнейшую карьеру, словно заклеймило несмываемым позором. Кей потеряла имидж порядочной незапятнанной девушки, который помог бы ей получить работу для каталогов и рекламных объявлений.

Но позже Кей обнаружила, что слава бывшей «кошечки» позволяет зарабатывать деньги более респектабельным путем. За гонорар от двухсот до четырехсот долларов в день агентство нанимало ее для выступлений на открытиях новых клубов здоровья, супермаркетов, съездах и профессиональных конкурсах и торговых выставках. Двух-трех выступлений в неделю оказалось достаточным, чтобы ее сбережения значительно увеличились. Накопив двадцать тысяч долларов, она решила вернуться на остров, купить небольшое дело или, возможно, продолжить учебу в колледже, но ее планы внезапно изменились. Как-то в жаркий день в конце июня после выступления на выставке электронных товаров, где Кей было поручено рекламировать компьютер одной торговой фирмы, она вернулась в небольшой отель, в котором занимала меблированную студию с крохотной кухонькой. В почтовом ящике лежало письмо от Мака, переправленное из издательства «Томкэт».