Чужая жизнь - Ньевес Эрреро

Пришел корабль, и вместе с ними вернулись туристы, разочарованные невозможностью насладиться солнцем. Пляж опустел. Ориана в своих коротких брючках ежилась от холода.

Ее руки покраснели, и Лукас, взяв их в свои ладони, принялся растирать. У него не было видений, но юноша чувствовал, что его сердце бьется чаще, чем обычно. Ориана, в свою очередь, от прикосновений Лукаса вновь почувствовала нечто незнакомое и непонятное в животе, и это ощущение мешало ей нормально дышать. Оба опять посмотрели друг на друга так, как будто были единственными пассажирами на этом корабле. Это длилось всего считаные секунды, пока Луис снова не нарушил магических чар.

— У меня тоже замерзли руки, брат… — сказал мальчик, протянув свои ладони.

Лукас выпустил руки Орианы, хотя ему хотелось держать их в своих ладонях как можно дольше, и с недовольным видом принялся растирать руки младшего брата. Он очень хотел отчитать мальчика за вмешательство, но Лукас сумел сдержаться и скрыть раздражение, хотя и понимал, что сегодня уже не представится возможности снова сжать руки Орианы в своих. Они, как им показалось, очень быстро добрались до противоположного берега Каменной реки. Если бы это зависело от Лукаса и Орианы, то они задержали бы корабль в пути, чтобы лучше узнать друг друга. Вскоре показался спортивный порт. Они вновь вернулись на землю.

— Ну вот, дождь испортил нам день, — с грустью произнес Лукас.

— А мне он показался чудесным, — сказала Ориана. — Если хотите, мы можем как-нибудь повторить прогулку на пляж.

— А музей? — поспешил напомнить ей Луис. Сейчас Лукас с удовольствием поцеловал бы брата. Это был еще один повод увидеть Ориану снова.

— Хорошо, я спрошу у мамы и позвоню вам. В принципе, мы могли бы пойти в любой вечер, когда у вас не будет занятий, а у меня уроков английского, чтобы всем было удобно.

— Назначь день, а мы скорректируем свои планы, верно, Луис?

Мальчик утвердительно кивнул и поправил очки.

— Я позвоню вам накануне. Идет?

Ориана попрощалась с Луисом, дважды поцеловав его. Она немного замешкалась, прежде чем дважды поцеловать также и Лукаса[38]. Волосы девушки коснулись его лица, оставив сильный запах лаванды. Все это произошло очень быстро. Лукасу хотелось остановить время… Всю дорогу домой он не накрывался полотенцем, несмотря на непрекращающийся дождь, который намочил белую рубашку, сделав ее почти прозрачной. Юноша шел медленно. В его голове прокручивались, как в кино, все движения Орианы, все пережитые им ощущения.

— Старик, кажется, ты поглупел, — сказал Луис.

Лукас не ответил. Казалось, он находился в другом мире.

— Что с тобой? — безуспешно допытывался мальчик у брата, который шагал, уставившись неизвестно куда.

Они пришли домой, и Лукас, поздоровавшись с матерью, которая открыла им дверь, сразу же ушел в свою комнату.

— Что происходит? — спросила Пилар у Луиса.

— Похоже, у него поехала крыша. Думаю, что ему понравилась девушка из больницы.

— Какая девушка? — с любопытством спросила мать.

— Красивая, с зелеными глазами. Ориана!

— Ориана… Ну и ну… Кто бы мог подумать! — Она повернулась, изобразив на лице подобие улыбки, и ушла в кухню.

Когда их позвали обедать, Лукас лишь прикоснулся к еде. Он не чувствовал голода и был очень бледен. Мать дала юноше стакан молока и позволила идти спать. На вечер у него была запланирована встреча с Джозефом, которому он должен был передать камни, но сейчас Лукас думал только о том, как бы поскорее прилечь.

Он закрыл глаза. Ему не хотелось, чтобы Ориана ушла из его мыслей. Он представил, как она пристально смотрит ему в глаза. Губы девушки находятся всего в нескольких сантиметрах от его губ. Он желает одного — поцеловать ее. Лукас чувствует, что вот-вот поцелует Ориану, но в этот момент начинается дождь, который разрушает волшебство момента, только что пережитого ими. На протяжении нескольких минут все мысли юноши заняты Орианой, но вдруг появляется какое-то беспокойство. На него накатывается волна неясных образов, среди которых он видит лицо девушки. Он уже видел ее раньше. В последний раз это видение было тогда, когда Джозеф учил его контролировать возникающие у него конвульсии. И вот снова в мыслях юноши появилось лицо девушки с глазами и кожей цвета корицы, которая мастерски скачет на лошади. Кажется, она пристально смотрит Лукасу в глаза. Ее длинные ресницы медленно опускаются и поднимаются. Черные волосы доходят до пояса, и, когда ее конь скачет галопом, они развеваются в ритме бега, позволяя ветру свободно играть с ними. Эта девушка прикрыта завесой тайны и обладает притягательностью, перед которой трудно устоять. Ему известно только ее имя: Винона, а также то, что это сестра врага Кендаля. Образ этой девушки с каждым разом становится все более четким в сознании Лукаса. Она без седла скачет на белой лошади, которая радостно носится по бескрайнему зеленому лугу. Ноги Виноны крепко сжимают бока лошади, так что создается впечатление, будто девушка и животное сливаются в одно целое. Покрывая большие расстояния, они долго скачут по обширной равнине, которая кажется бесконечной. Винона одета в коричневые кожаные одежды, одно ее плечо обнажено. Поводья лошади не натянуты. Лукас почти чувствует запах свежей травы и слышит цокот копыт. Он скачет рядом, на другой лошади, скачет вместе с этой девушкой, и она озорно поглядывает на него, развлекаясь тем, что ему не удается догнать ее. Притяжение, которое испытывает юноша по отношению к Виноне, очень сильно. Как это странно — чувствовать притяжение к кому-то, кого не знаешь… Постепенно Лукас засыпает.

Прошло часа два, прежде чем он услышал далекий голос матери. Она говорила ему что-то о таблетках, но что именно, Лукас не понимал. Он все еще находился где-то там, на бескрайних лугах, куда так часто переносили юношу его сны. Исподволь он выходил из этого сна, который больше напоминал реальность. Вскоре к Лукасу вернулись мысли об Ориане.

— Ты уже принял таблетки, сынок? Просыпайся, Лукас! — Пилар дотрагивалась до его плеча, пытаясь разбудить.

— Ну, еще немного… Мне хочется спать….

— Я не против, чтобы ты еще поспал, только скажи, принял ли ты дневную дозу лекарств. Я не заметила, чтобы ты это сделал, когда пил молоко. Ответь, принял ли ты таблетки, и можешь спать хоть весь вечер.

В течение некоторого времени не было никакого ответа, пока наконец Лукас не открыл глаза и не сел на кровати.

— Сколько времени?

— Половина шестого, — сказала Пилар, посмотрев на часы.

— Мне пора идти! — Лукас поцеловал мать и встал с кровати.