Баламут 2 - Василий Горъ

Говоря иными словами, вам надо задуматься об учебе. Определиться со сферой интересов, посвятить годик подготовке к зачислению высшее учебное заведение по выбранному профилю и вгрызться в гранит науки. Кстати, обратите внимание на то, что я употребил слово «зачисление» вместо «поступления». Ибо вы, как кавалер двух высших орденов Российской Империи, будете зачислены в любой ВУЗ страны вне конкурса. Таким образом, в данный момент все упирается в базовый уровень знаний, дабы вы не чувствовали себя ущербно на фоне других студентов…

«Не вздумай отказываться!» — голосом его матери заявила гарнитура скрытого ношения. — «Соглашайся, но упирай на то, что пойдешь учиться сразу после войны…»

Совет показался мне дельным, и я начал играть:

— Откровенно говоря, вы попали в больное место: я вырос на рассказах матушки о веселых студенческих годах и не одну тысячу раз представлял себя студентом. Правда, пока не решил, что мне больше нравится, карьера военного или стезя дипломата, но учеба в планах есть. Увы, не в ближайших — до тех пор, пока ситуация с корхами не решится тем или иным образом, я связан долгом перед общиной. Ибо являюсь самым сильным природником боевого крыла и просто не могу предать родных и близких.

«Умница!» — похвалила меня Даша и замолчала. Как раз в тот момент, когда заговорил государь:

— Достойная позиция. Уважаю. Хотя считаю, что молодежь должна не воевать, а учиться…

«Попробует надавить на Оторву и Алмаза!» — предсказала Долгорукая.

«На мою матушку надавишь…» — мысленно усмехнулся я и расстроено улыбнулся:

— Да, разумом я понимаю, что вы правы, но долг есть долг, и от него, увы, никуда…

…Император завуалированно уговаривал меня перебраться с Базы в столицу порядка двадцати минут. Надо сказать, чрезвычайно изобретательно и последовательно, а я отказывался, вроде как, не отказываясь и, как правило, выбирал варианты, предлагаемые Дашей. Несмотря на то, что эта «беседа» со стороны смотрелась благостно и мирно, устал, как собака. Поэтому к ужину вышел раздраженным, усадил Язву в ее кресло, сел по правую руку от нее, вымученно улыбнулся матушке, стараниями Алмаза оказавшейся справа, и хмуро уставился на все еще пустующую противоположную сторону стола.

Как я и предполагал, китайцы задержались не просто так, а с умыслом: при появлении в зале Лю Фань обсуждал что-то «чрезвычайно серьезное» с третьим человеком в их делегации — многозвездным генералом — «поэтому» Лю Лян «обиженно» шествовал чуть позади. И, конечно же, уселся за стол заметно левее, чем полагалось по статусу. При этом «совершенно случайно» оказался напротив моей родительницы и рассыпался в комплиментах.

Если бы не внушительная ширина стола, думаю, начал бы и ухаживать, а так трепал языком, благо, русским владел на достаточно высоком уровне, и облизывал ее взглядами. А красавиц-официанток, готовых на все и вся, даже не замечал. Само собой, поведение этого ловеласа не добавило мне настроения, но он вел себя уважительно, шутил с юмором и достаточно тонко, а ситуация не способствовала лишней агрессии, поэтому я терпел, восхищался умению мамы тактично демонстрировать отсутствие какого-либо интереса к ухажеру и прислушивался к язвительным монологам Даши. А она, находившаяся все в том же кабинете с потайным лифтом, язвила, не переставая, и моментами выдавала сентенции, способные вызвать либо международный скандал, либо войну.

А еще эта женщина неплохо изучила характер любителя экзотики, так что периодически предсказывала его ходы. Как-то умудрилась предсказать и момент перехода Ляна в решительную атаку:

«Ну все, до героя-любовника, наконец, дошло, что его раз за разом вежливо посылают лесом, причем все дальше и дальше, поэтому он вот-вот начнет использовать самые действенные домашние заготовки. Надеюсь, что они будут не слишком двусмысленные, ибо с Оторвы станется разбить официальное лицо об официальный стол…»

Не успела она договорить, как Лю Лян очередной раз покосился на грудь моей родительницы, красоту и объем которой удачно подчеркивало вечернее платье, и на несколько секунд потерялся в таких же красных глазах, как у меня. А когда вынырнул из омута сладких грез, выдал чрезвычайно замороченный и витиеватый китайский комплимент, который, при желании, можно было озвучить всего одним предложением:

— Вы созданы не для войны, а для любви!

Матушка, без труда разобравшаяся в сути его монолога, равнодушно пожала плечами и опять отправила наследника престола Поднебесной во все те же грезы:

— Вы ошибаетесь: на самом деле я создана И для войны, И для любви. Хвастаться количеством врагов, отправленных к предкам, дабы подтвердить истинность первого утверждения, не в моем характере. Зато я удовольствием докажу истинность второго: молодой человек, сидящий слева от меня, кроме всего прочего, является плодом всепоглощающей любви к единственному и несравненному мужчине во Вселенной. Естественно, в моих глазах. Кстати, для того, чтобы вам было понятнее, насколько ЭТА любовь самоотверженна, поделюсь не самой приятной статистикой: как минимумдевять из каждых десяти беременностей засечниц заканчиваются гибелью и матери, и ребенка. А я любила, люблю и буду любить своего избранника, поэтому теперь без ума еще и от нашего сына!

«Красотка!» — удовлетворенно хохотнула гарнитура скрытого ношения голосом Долгорукой. — «Для того, чтобы продолжать клеиться после этойотповеди, надо быть клиническим идиотом…»

Лю Лян оказался из последних — посмотрел на меня, как-то умудрился округлить щелочки глаз и сделал вид, что не поверил:

— Вы меня разыгрываете: Ратибор Игоревич наверняка является вашим старшим братом! Кстати, эта шутка удалась на обоих уровнях: я признаю, что ваша изысканная красота пьянит голову, как самое крепкое вино…

«Ой, придуро-о-ок…» — изумленно протянула Даша, а моя родительница холодно усмехнулась:

— Ваше Императорское Высочество, в нашей семье на шутках, в том числе и чрезвычайно жестких, специализируется Могуй. А у меня с чувством юмора… плохо, поэтому я предпочитаю обходиться без двусмысленностей. Ибо слишком хорошо знаю свой взрывной характер и давно убедилась в том, что подобные «обмены любезностями», как правило, заканчиваются большой кровью. Поэтому предлагаю начать с начала: я, Ольга Леонидовна Елисеева, клянусь Силой, что Ратибор Игоревич Елисеев, в данный момент сидящий по левую руку от меня, является моим сыном!

Озвучивая эту клятву, матушка, не мигая, смотрела в глаза наследника престола и впечатывала в его сознание слово за словом. Причем настолько четко, звонко и жестко, что оба Императора, угрюмо обсуждавшие что-то неприятное во главе стола, прервали беседу и повернулись к нам. Лю Фань недовольно уставился на сына и поджал тонкие губы, а Долгорукий попросил минуточку внимания и сообщил неприятную новость:

— Дамы и господа, судя по всему, корхи начали притравливать «свежее мясо» к нашей крови: за последние два часа зарегистрировано четырнадцать