Случайный попутчик - Иван Шишкин

Та-ак, посмотрим… Серьезно повреждены связка и нерв на одной ладони, крупный сосуд и нерв – на другой. Вздрагивает, девочка… Это послестрессовый шок.

– Пошевели этим пальчиком… Этим… теперь этим, родная… Все не так уж и плохо, Стрела! Сейчас снимем боль, начнем лечиться… Я только людей от дома выпровожу… Выпей-ка вина, девочка моя…

– Не обижай их… Они мне помогли. Даже сами платок на меня надели, думали, для меня это так важно… Проводили до дома.

Вышел во дворик, толпа замолкла. Низко поклонился. Посмотрел в их лица, большей частью сочувствующие. Сказал:

– Благодарю за помощь и сочувствие. Принцесса ранена, не опасно, но будет болеть. Ей нужен покой. – Еще раз поклонился.

Сел около Валея, погладил по голове, накрыл тело тканью, чтобы мухи не докучали Валею. Вырвал из его тела стилет.

Очень скоро начались визиты. Примчалась Сластена («Я умею за ранеными ходить, иди, господин Каддет, у нас женский разговор…»), выставила его из спальни. Принцесса уже улыбалась глазами. Глава порта («Я вызову Посла Империи, запрещу закупку новых товаров у чугов…), булочник («Принцесса любит эти мои булочки…), зеленщик, бакалейщик… Золотой браслет от братьев Старшего и Младшего. Из Гавани прибежал взволнованный Монах:

– Опасно? Слава Судьбе! В Гавани только что узнали! Чугов бьют! «Убийцы!» кричат. Но что рассказывают! Одна! Трех! А ты шестерых! Тела лежат на Площади, стража…

– Очень я сердитый был, старина… Налей-ка еще мне вина…

– Я останусь, буду дежурить у двери… – Монах подумал и добавил: – Ты ведь нанесешь ответный визит…

В сумерках Кадет вышел из дома запереть калитку, на улице кто-то покашлял. Присмотрелся – Большой Нос, стоит, прислонившись к стене. По расслабленной позе видно – давно стоит. Кадет подошел, кивнул.

– Я должник Принцессы,- сказал Большой Нос, смотря в сторону. Помолчал. – Есть в посольство один секретный ход… Я ходил по нему раньше, дорогу помню. Ночью надо… А за Принцессой и твоим домом ребята присмотрят… – Особенно как-то чмокнул, и от стен домов отделилось пять фигур.

Ночью, не особенно стараясь прятать раздвоенный меч под плащом, Кадет вышел из калитки на темную улицу. Заметил две шевельнувшиеся тени и уже знакомое чмоканье. На середину дороги выплыл контур тела Большого Носа. Но рядом с ним была еще более знакомая фигура. Резидент!

– Мне очень жаль, господин Каддет! – Резидент протянул ему руку для пожатия, что на Гиккее означает высшую степень доверия, уважения, сочувствия. – Насколько серьезны повреждения у Принцессы?

– Благодарю вас, мой господин! Ладони рук. Я надеюсь, что все удастся вылечить, но на это потребуется значительное время.

– Друг мой, – обратился Резидент к Большому Носу.- Мы перемолвимся нашими секретами с господином Каддетом. – Большой Нос послушно отошел. – Женщины, напавшие на госпожу Принцессу – из отряда…

– Кинжала Империи. В посольстве – еще одна.

– Вы знаете?!… Да. Смертницы. Нам с лордом Барком… нам кажется, что даже вам в этой операции понадобится помощь. Люди лорда Соллера просили меня умолять вас взять их с собой. У них незалеченные раны в сердцах!

– Конечно, я возьму их с собой.

– Благодарю вас, господин Каддет. Они не оставят следов. И пороются в бумагах…

Уничтожая бумаги в кабинете Посла, Кинжал Империи знал, что живет сегодня последний день. Человек, который начал битву с одним кинжалом, а убил шесть хороших мечников, такой человек, особенно, если у него есть друзья, с оружием в руках перебьет двенадцать воинов, охранявших посольство. Поэтому Кинжал Империи не вмешивался в бессмысленные распоряжения старшего воина охраны посольства, тоже старика, наверное, ровесника. Старик хотел победить или умереть, старик не знал, что это одно и то же, в конечном счете. К этой правде все почему-то приходят в самом конце жизни. Но стоит лишь задуматься об этой правде в начале жизни – и ты проживешь ее совсем иначе. Что будет дальше – не интересовало Кинжал Империи. Все, что будет, будет без него. И здесь и в Империи. В своей жизни Кинжал Империи убивал так много и сделал так много несправедливого и плохого – и знал об этом – что не верил в расплату. Если бы Судьба была справедлива к каждому человеку, его, Кинжала Империи, давно бы не было в живых. Судьба никогда не справедлива – этому научила его долгая жизнь. Когда он был молод, он не думал о своей Судьбе, он доверился Судьбе Императора, безоглядно вплел свою Судьбу в Судьбу смельчака – и выиграл вместе с Императором. Поэтому Судьба Императора поделилась с ним и дала ему такую замечательную и долгую жизнь. Но эта хорошая и верная мысль имела мрачное продолжение: он, Кинжал Империи, жил не своей Судьбой, и значит ли это, что Император закончит так, как закончит жизнь его верный слуга, Кинжал Империи?

На напутственной встрече Император спросил:

– У тебя есть друг, Кинжал Империи?

– Нет, Великий Император. Не нашел.

– У меня тоже нет друга. Был. Око Империи. Был другом, потому что не хотел власти, не хотел быть Императором. Хотел только выведывать чужие секреты. И мои тоже. Я ему это прощал. Он был мой друг. Отомсти за него, Кинжал Империи. Или не возвращайся.

– А Владетельный господин Посол, Великий Император?

– Мне нужен его зять, Воитель. Поэтому оставь жизнь Послу. Но накажи его. Пусть Воитель задумается о моем гневе.

Кинжал Империи вышел из кабинета Посла, спустился по лестнице. Во дворе посольства темнело. Старик-воин с обнаженным мечом почтительно кланяясь, подбежал к нему.

– Мы готовы, мой господин!

– Пойди и освободи из тюрьмы Владетельного господина Посла Великого Императора чугов. – Стоял, вдыхал теплый воздух и не чувствовал ничего приятного. Все уже позади, все чувства. И это хорошо.

Когда Посла привели, Кинжал Империи жестом отослал и рабыню смерти и старика-воина в сторону – под его равнодушным, но долгим взглядом, они отошли достаточно далеко.

– Слушай, говно собак, – сказал Кинжал Империи. Посол был сильно измучен и ослаб, но Кинжал Империи знал, что его тело большого урона не понесло. – Так получилось, что сегодня здесь все умрут. Кроме тебя. – Посол сглотнул. – Я не хочу, чтобы меня убил гиль. Или слуга гилей. Меня убьешь ты. Сейчас. Возьми эту бумагу. Это мой приказ тебе убить меня. Покажешь ему,- Кинжал Империи кивнул на старика-воина, – чтобы он по глупости не убил тебя. Покажешь эту бумагу Императору, когда будешь отвечать ему за свои преступления. Чтобы тебя не тронули гили, которые придут сюда, сиди в своем кабинете. Когда их меч пригрозит тебе смертью, просто скажи им: война еще не началась. Если ты не выполнишь мой приказ, рабыня смерти убьет тебя. Теперь отойди вон туда.

Кинжал Империи жестом подозвал рабыню смерти.

– Убитые были твоими подругами? – спросил он рабыню Смерти.

– Нет, мой господин!

– Хочешь отомстить за них?

– Нет, мой господин.

– Чего ты хочешь?

– Умереть, мой господин. Умереть в бою. Как они.

– Это правильно, женщина. Я позволю сделать тебе это. Защищай Посла от всех, кто нападет на него, и ты умрешь в бою. Хорошо, если ты умрешь, забрав гилей.

– Спасибо, мой господин,- опустилась к его ногам рабыня.

– Пошли! – приказал Кинжал Империи Послу и повел его в глубь территории посольства. Между небольшими домиками с почти плоскими, как в Империи, крышами была площадка. – Возьми,- он протянул Послу нож-кадык. – Ты когда-нибудь пользовался им? Не дрожи! Сейчас я встану на колени, поверну голову, ты увидишь жилы на шее. Просто проведи по ним ножом и отскочи, чтобы не умыться моей кровью. Ты ее не заслуживаешь. Сделай так, когда я произнесу слово, все равно, какое. Через пару минут сюда придет рабыня смерти. Если она увидит меня живым, ты станешь мертвым. У тебя совсем нет времени, Посол.

Кинжал Империи неторопливо опустился на колени, уперся руками в бедра, выпрямил спину, вытянул шею, повернул голову налево и сказал:

– Говно!

Рука Посла сама все сделала. Отскочить он, увы, не успел. Тяжелая кровь Кинжала Империи не достала его лица, но совершенно испачкала рубашку. Он простоял гораздо больше двух минут, рабыня смерти не шла. Тогда Посол, взглянув на переставшее дергаться тело, нерешительно пошел к главному зданию посольства. Старик-воин сразу же увидел кровь на рубашке Посла, побежал на площадку и уже оттуда крикнул «Измена!» и бросился с отведенным для удара мечом на Посла.

– У меня его приказ! – закричал Посол, убегая от старика-воина и размахивая бумагой. Главное было – добраться до кабинета. Но старик-воин не догнал Посла, на его пути гибкой молнией промелькнула рабыня смерти, и старый боец упал, срезанный ударом кривого кинжала. – У меня приказ! У меня приказ!- в панике, бегом поднимаясь по лестнице, продолжал кричать Посол. И только в привычном кабинете он перестал кричать.

В проеме двери в его кабинет встала рабыня смерти с пикой в руке. На левом бедре у нее висел в ножнах короткий женский меч, а на правом – набор метальных ножей. Просидев почти неподвижно целый час, Посол несколько осмелел. Косясь на свою, то ли охранницу, то ли палача, он переоделся, помыл руки, разложил бумаги на столе в привычном порядке, попил воды. В посольстве было тихо. Захотелось есть, кушать, жевать. Но в вазе около окна лежали только засохшие орешки. Доев орешки, Посол еще раз попил воды. И сразу захотелось облегчиться по малой нужде. Но память о том, как это остро-больно, удержала его в кресле. Только теперь Посол вспомнил, что он не прочел приказ. Развернул лист. Чистый лист бумаги, никакого текста. И на Владетельного господина Посла обрушилась страшная усталость. И безразличие ко всему. Опустилась голова, закрылись глаза… Наверное Посол задремал, сидя в своем кресле, потому что пропустил начало штурма: для него совершенно внезапно рядом раздался шум, брань и вопли. Вопили так, как вопят в бешеной рубке, вопят не голосом, а душой, расстающейся с телом. Втянув голову в плечи, Посол в оцепенении наблюдал – словно сидел в первом ряду над гладиаторской ареной Владетельного господина Дор – как метнула пику в сторону лестницы рабыня смерти, как она кинулась на кого-то с мечом… И там по детски вскрикнула. А в кабинет шагнул Чужак, Господин Кадет, Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель с окровавленным раздвоенным мечом в руках.