Полное собрание сочинений. Том 87 - Толстой Л.Н.

6 Николай Трофимович Изюмченко (1867—1927) — сын крестьянина села Обуховки, Курской губ. Учился в сельской школе, служил с 14 лет мальчиком на свеклосахарном заводе, потом жил в деревне, занимаясь крестьянским трудом. В 1885 г. познакомился с E. Н. Дрожжиным и с его взглядами. В 1889 г., призванный на военную службу, подал при осмотре бумагу: «Генералы, я в солдаты итти отказываюсь: не вижу в том надобности. Царя, если он хороший, защищать излишне, веры у меня отнять никто не может, а отечества у меня нет». Заявление не получило движения. В 1891 г. привлекался вместе с Дрожжиным к ответственности за распространение революционной рукописи. Отказался от военной службы. Был приговорен к заключению в дисциплинарном батальоне сроком на 2 года. Отбыв наказание, был сослан в Сибирь, где и остался жить, занимаясь впоследствии работой в кооперации и не раз подвергаясь административным преследованиям за распространение литературы, отражающей взгляды Толстого. Его записки о пребывании в дисциплинарном батальоне изданы под заглавием: «В дисциплинарном батальоне». Записки Н. Т. Изюмченко, изд. «Свободного слова» под редакцией В. Черткова, Christchurch 1905. Неопубликованные воспоминания Н. Т. Изюмченко хранятся в AЧ. О Н. Т. Изюмченко см. прим. к письму Толстого к нему от 19 февр. 1895 г., т. 68.

7 Абзац редактора.

8 Толстой имеет в виду решение Черткова отложить свою поездку в Петербург для непосредственного участия в хлопотах по делу об отнятии детей у Хилковых. Чертков отказался от мысли об этой поездке в конце января в связи с болезнью А. К. Чертковой.

9 Анатолий Федорович Кони (1844—1927) — сенатор, в то время обер-прокурор уголовного департамента Сената. В январе 1894 г. Толстой просил А. Ф. Кони, чтобы он, как «человек, который, глубоко чувствуя всю возмутительность неправды, может и умеет в принятых формах уличать ее», написал бы жене Д. А. Хилкова новое прошение о возвращении отнятых у нее детей (см. т. 67).

10 Лев Львович Толстой, из Канн (см. прим. 4 к письму № 350) в конце января переехал в Париж, где продолжал лечение у врачей-специалистов по нервным болезням. О болезни Л. Л. Толстого см. письма Л. Н. Толстого к Л. Л. Толстому от 28 января и 21 февраля 1894 г., т. 67.

11 «Тулон» — условное название статьи Толстого «Христианство и патриотизм», написанной Толстым по поводу торжеств, происходивших во Франции в связи с приемом русской эскадры под начальством вице-адмирала Авеллана, посетившей французский военный порт Тулон.

Визит русской эскадры состоялся в ответ на визит французской эскадры в Кронштадт и был тесно связан с русско-французским соглашением, ближайшим образом направленным против Германии.

О статье «Христианство и патриотизм» см. прим. к письму Толстого № 350.

12 Перевод с английского: «достопочтенных». Обычный титул представителей английского духовенства.

13 Толстой имеет в виду отзывы представителей английского духовенства В. Синклера, Д. Риксби и Г. Роджерса, напечатанные в февральском номере журнала New-Review за 1894 год, относительно опубликованных в этом журнале отрывков из книги Толстого «Царство Божие внутри вас». Баттерсби в письме от 9 февраля нов. ст. писал Толстому, посылая ему статьи В. Синклера, Д. Риксби и Г. Роджерса: «Эти статьи, извлеченные мною из номера, я прилагаю к настоящему письму. Они показывают явное непонимание ваших логических рассуждений и я надеюсь, что вы найдете время, чтобы отметить ошибочность их точки зрения. Ваша статья «Религия и нравственность» будет опубликована в «Contemporary Review» в марте месяце... Слышал от Димы [В. Г. Черткова], что от вас ожидается статья по поводу последних морских манифестаций. Конечно, эта статья будет встречена в Англии с большим интересом» (АТБ).

14 На постоялом дворе в Туле.

15 Толстой прожил в имении И. Л. Толстого до 1 февраля и уехал оттуда в Ясную поляну.

На это письмо Чертков отвечал письмом от 13 февраля, в котором писал: «Наконец, дорогой друг Лев Николаевич, я пишу вам. Давно собирался, да всё находился в каком-то душевном оскудении и решительно не мог писать ничего от себя. Третьего дня вернулся Емельян и привез от вас письмо, тем более меня обрадовавшее, что я очень долго не получал от вас писем, и мне как будто воздуха стало не хватать. Последнее время я очень плох духовно и слаб, и всё скверное во мне особенно сильно выпирает. В Воронеже я провел ужасную ночь перед самым моим возвращением сюда, несмотря на то, что до того, с самой осени, я жил лучше, чем за несколько лет, и что удалось хорошо устроить то, за чем я туда поехал. Правда, я получил телеграмму о том, что Гале нехорошо, и что она зовет меня домой; и я не знал, жива ли она, так как ей было очень плохо, когда я уехал. Вероятно отчасти в связи с этим на меня ночью нахлынула такая ужасная тоска, что я не знал, куда деваться. Вся жизнь и моя, и друзей моих, не говоря о человеческой вообще, представлялась мне в самом черном безотрадном свете, меня одолел безотчетный, за 10 лет не испытанный мною страх, боязнь всех возможных несчастий, страданий, смерти... Я старался опереться на бога; но к ужасу своему не находил его: на его месте была пустота. Тоска моя перешла в физическую тошноту и озноб, которые я успокоил рюмкой водки, оказавшейся в шкапу у Русановых. Никогда не забуду этого состояния; и сознание возможности его теперь неотлучно со мною. Не могу вам словами передать то, что я испытал. Это происшествие наглядно обнаружило для меня то, что у меня нет державы, — что отношение мое к богу еще не установилось такое какое должно быть и какое может дать прочное духовное равновесие».

* 364.

1894 г. Февраля 26. Москва.

Сейчасъ, сѣвъ за столъ, пересмотрѣлъ и разложилъ по порядку всѣ подлежащія отвѣту письма и ихъ оказалось 13[-ть]: и первое и послѣднее ваше. И потому начинаю съ васъ, дорогой другъ В[ладиміръ] Г[ригорьевичъ]. Прежде скажу то, чтò мнѣ хочется и нужно вамъ сказать. Поѣхать мнѣ очень хочется къ вамъ, и я бы поѣхалъ, я думаю, если бы Таня была дома, а то она уѣхала въ Парижъ1 къ Левѣ, к[оторому] хуже, и болѣзнь, и душевное состояніе кот[ораго] очень подобно болѣзни и душевному состоянію А[нны] К[онстантиновны], кот[орую] очень благодарю за присылку мнѣ своихъ листковъ.2 Они больше сблизили меня съ ней, открывъ ея душу: a сближеніе это очень радостно. Разница между Левой и ею та, что въ ней больше смиренія и потому больше силы духовной. Но общее то, чтò мы всѣ знаемъ въ малой степени, но что въ большей степени испытываютъ больные, это сознаніе потери себя. Думаю, что если не спасеніе отъ этого, то облегченіе большое въ томъ, чтобы всю энергію жизни, кот[орая] остается (какъ бы мало ея ни было, и чѣмъ менѣе ея остается, тѣмъ это нужнѣе) употреблять на вызываніе въ себѣ терпѣнія, смиренія, кротости, любви, а не умственной, духовной, даже религіозной дѣятельности, въ видѣ мыслей, выраженія ихъ, даже молитвы. Лучшій всѣмъ знакомый намъ драгоцѣнный образецъ преданія объ Іоаннѣ богословѣ съ его: братцы, любите другъ друга.3 Силъ можетъ не быть найти своихъ мыслей и подходящихъ выраженій имъ, но на то, чтобы, чувствуя свое безсиліе, умиляться, плакать и любить, всегда хватитъ. И чѣмъ меньше силъ, тѣмъ это легче, если не искать другого. А между тѣмъ, если это есть, то ничего больше не нужно.

Такъ вотъ я бы пріѣхалъ къ вамъ, если бы Т[аня] была тутъ, и кромѣ радости побыть съ вами обоими теперь мнѣ и нужно. Вы знаете, можетъ быть, что я писалъ Государю письмо о Хилковой и ея дѣтяхъ.4 Письмо нехорошее, изъ к[отораго] ничего не вышло. Я не говорилъ про него, п[отому] ч[то] въ письмѣ же говорилъ, что никто не будетъ знать про это письмо. Теперь же Гос[ударь] показалъ письмо Рихтеру,5 Рих[теръ] разсказалъ другимъ и про это стало извѣстно. Я жалѣлъ, что васъ не было посовѣтоваться съ вами. Въ тайнѣ б[ылъ] только Поша, и онъ отдалъ письмо черезъ Воронцова.6 Теперь я чувствую потребность написать Бурову7 и написалъ, но не послалъ еще, и Рихтеру. Мнѣ хочется сказать имъ, какъ дурно то дѣло, кот[орое] они дѣлаютъ, какъ мнѣ это видно. Надо написать добро, а въ этомъ трудность — особенно Р[ихтеру]; а написать, мнѣ все кажется, что надо.8 Чтò вы думаете объ этомъ? Еще напишите мнѣ яснѣе, чтò вы думаете нужно признать дурнымъ въ Ц[арствѣ] Б[ожіемъ], тамъ такъ много этого злого, ч[то] я не знаю, ч[то] — главное. Напишите, пожалуйста, и укажите подробно.

Отсылаю листки А[нны] К[онстантиновны]. Очень люблю и не столько жалѣю, сколько радуюсь на нее. Смѣшно повторять: главное — не унывать и опять и опять подниматься и биться съ врагомъ.

Полностью публикуется впервые. Отрывок напечатан в Б, III, стр. 228. На подлиннике надпись чернилами рукой Черткова: «№ 360. 26 февр. 94». Письмо это было получено Чертковым в Ржевске 1 марта, и это обстоятельство до некоторой степени подтверждает датировку Черткова.

Ответ на письма Черткова от 13 и 18 февраля 1894 г. В первом из этих писем Чертков писал: «Я получил от Дм. Ал. [Хилкова] прекрасное описание последних лет его жизни, которое также прилагаю при сем. Кроме того с нескольких сторон я получил описание отношений Хилковых к их детям. И всё это, вместе с выборками из писем Хилковых, представляет уже совершенно достаточный материал для такого разоблачения истины о них, которое должно, я думаю, тронуть всякое, не вполне окаменевшее сердце. С своей стороны думаю присовокупить небольшие вступление и заключение, которые складываются в моем сознании, — если только бог поможет мне удовлетворительно их изложить.