Крымский Джокер - Олег Голиков

В целом это был довольно добрый и симпатичный малый. Но стоило ему выпить — начинался конкретный цирк! Он пускал слюну, весьма похоже изображая сумасшедшего. Он всерьёз предлагал купить вскладчину гроб, чтобы по очереди спать в нём.

«Нужная вещь! Днём в него можно обувь ставить…» — горячо убеждал всю нашу комнату Вадик.

Будучи в подпитии, он регулярно пытался выброситься из окна. Причём это происходило всегда внезапно.

Просто среди обычной пьянки, он ломился, не разбирая дороги, по столам стульям и телам собутыльников по направлению к подоконнику и распахивал настежь окно, пытаясь улететь. Но сильные руки Жеки Гришина всегда останавливали его на полпути. Или же настигали Вадика уже у самой последней черты, за которой, скорее всего, были или морг или реанимационная хирургия. Потом эти же крепкие руки задавали ему в назидание небольшую трёпку за причинённое беспокойство. Тогда Репинов обиженно усаживался в сторонке и молча поглаживал свою бородку, уставившись невидящим взглядом в пол.

Один раз, после его очередной попытки полетать, очень домашняя и интеллигентная девочка, в комнате которой всё это происходило, просто обмочилась со страху. Без преувеличения. Так, над тетрадкой с домашним заданием по теоретической механике, и описалась.

За все эти подвиги и за быстрорастущую бороду, Вадик был переименован нами в «Деда имени семибеда». А когда уж его художества стали переходить даже наши, не вполне обычные, понятия о приличиях, Димка Розов как-то ловко прочитал его фамилию наоборот, и получилось «Вонипер» или «Вонипёр». Эта кличка как нельзя лучше соответствовала его образу и наклонностям.

Но одна наша пьянка мне особенно памятна… Ты не спишь?

Неа…просто представляю себе всё, что ты рассказываешь.… У тебя смешно получается — продолжай!

— Ну вот. Как-то раз мы уже прилично подпили, а точнее сказать, нажрались так, что слабо понимали происходящее вокруг. Понятное дело по ходу пьесы вышли всей комнатой покурить в коридор. Мы, конечно, табачили как озверевшие и в комнате. Но когда концентрация папиросного дыма приближалась к атмосфере, которая была несовместима с органической жизнью, мы всё- таки выходили из пятьсот пятой чтобы хоть слегонца проветрить спальное помещение.

Так вот, вышли мы.… В конце плохо освещённого длинного коридора виднелся чей-то странный невысокий силуэт. Когда мы подошли поближе, оказалось, что это строители днём приволокли агрегат для сварки, чтобы наутро варить какие-то трубы в туалете. И оставили этот бочонок для карбида, не знаю, как он точно называется, с манометром на боку, совершенно без присмотра. А рядом с этим котлом эти наивные люди умудрились положить штук двадцать новых лампочек дневного света. Видимо, завтра собирались обновить освещение.

Но они не учли фантазию Вонипёра. Важно раскурив папироску, он долго с ненавистью смотрел на коренастого железного карлика, стоящего возле самого окна пятого этажа. Потом внезапно завопил:

— Чуваки! Я всё понял! Это — Железный Человек!

Я поглядел на него. Димка на меня. Потом на Жеку. И тут меня тоже осенило, что это действительно Железный Человек! Внезапное безумие Вадика оказалось заразным. Я чётко представил себе, как этот бочонок, своей формой действительно напоминавший маленького горбатого человечка, дождавшись, когда мы забудемся в алкогольных сновидениях, тихо проберётся к моей кровати, и станет сваркой разрезать мне грудную клетку.

— Бля буду, чуваки! — в панике заорал я. — Валим отсюда! Он всё слышит!

И потянул за собой всех. Укрывшись в другом конце коридора в умывальнике, мы стали держать военный совет. Теперь никто и не думал называть Деда ненормальным шизиком.

Все понимали серьёзность происходящего. И все были немного напуганы.

Дима, почесав свой дивный шнобель, сказал:

— Это инопланетник, кажись… Залетел к нам в общагу, чтоб задрочить нас по-полной!

Я пребывал в полной растерянности и мысли мои метались от одной крайности к другой:

— Что делать-то будем? Сожрёт же нас этот робот, как только задрыхнем!

Дед сосредоточенно раскурил новый папирик и, пригладив свою взъерошенную бородку, совершенно трезвым голосом произнёс:

— Предлагаю: спокойно проходя мимо, типа, в туалет мы рулим, резко хватаем его за уши, и с разгону — в окно! Глядишь, повредит себе при падении что-нибудь важное, железный пидор! Во всяком случае, у нас будет время подготовиться, пока он будет обратно по стене карабкаться!

— Я — за! — сразу отозвался я и посмотрел на Диму. Он тоже не возражал, и только молча кивнул. Только Женя почему-то был категорически против:

— Пацаны — пятый этаж все-таки, а как в этот момент внизу кто-нибудь проходить будет?

Репинов сделал маленький шаг назад и, прищурившись, с подозрением глянул на Гришина:

— Может, ты продался ему, а, Жека? Долларов так, скажем, за шесть-семь? Так мы и тебя легко можем вместе с твоим железным господином с окна пристроить! Без проблем!

Я посмотрел на двухметрового Женю, и подумал, что это будет не так уж и легко.

Ситуация в умывальнике накалялась. Вонипёр, припомнив все обиды, причинённые ему сильными руками Гришина, нагнетал обстановку:

— Так я не понял, Жека — ты с нами, или с этим… — он посмотрел на меня в поисках нужного определения.

— С железным злобным пидаром! — тут же подсказал я.

— Во-во…с пидаром железным? — воспрянул Дед, и снова подозрительнейшим образом посмотрел на Женю: — Или всё-таки купил он тебя за семь вонючих американских долларов?

Розов занял нейтральную позицию. Но по его глазам было видно, что он совсем не против казни незваного пришельца. Я и Дед склонялись к самым решительным действиям против иноземного существа. Женя, то ли протрезвевший, то ли действительно подкупленный Внегалактической разведкой, настоятельно не рекомендовал сбрасывать железное чудище с окна.

Принимая во внимание рост Гришина, и его неплохую физическую форму, мы с Дедом очень нехотя были вынуждены пойти на компромисс. Решение, вынесенное нашим экстренным совещанием, было более чем гуманным — затолкать железного человека в очко студенческой параши вниз головой.

— И глаз ему выбить! — усилил я.

— И помочимся в него, — спокойно завершил прения невозмутимый Розов.

Через полчаса униженный гость с неизвестной планеты, в подтёках мочи с разбитым манометром перевёрнутый вниз головой торчал из очка мужского туалета.

— Ну вот, дышать стало легче как-то, а, чувачки? — восторженно потёр руки Вонипёр, выходя из туалета. И оглянулся, любуясь на поверженного противника. Но тут его взгляд упал на лампы дневного света, аккуратно сложенные в углу.

— А это, бля шо?! — и он осторожно нагнулся, рассматривая длинные лампочки. — Пацаны!

Новая засада — он тут яйца отложил! К утру вылупится потомство, и тогда нам всем хана!

И, не дожидаясь нашей реакции, стал с отвращением крошить ногой хрупкие длинные стеклянные цилиндрики. Тут Жека, видимо желая смыть позор своей нерешительности, а заодно и отмести все наши подозрения в коррупции, оттолкнул Деда и, взяв своими ручищами всю стопку уцелевших лампочек, молча вышвырнул их в раскрытое окно.

— Звиздец потомству! Теперь уж не вылупятся…железные птенцы… — сказал он и широкой морской походочкой направился в сторону пятьсот пятой, напевая «Наши телефоны станут наши друзья…»

Ты чего, Маришка?

Маринка тихо смеялась, закрыв ладошками лицо:

— Ой-ой…не могу — железные птенцы! Вы что там, травы обкурились, что ли?

— В том-то и дело, что нет! Мы тогда вообще почти не курили план. Нам и бухала за глаза хватало — видишь, какие глюки с взрослыми чуваками приключались?

— Ну, не совсем уж взрослыми. Витенька, — промурлыкала Маринка и стала нежно поглаживать живот Виктора. — Ого! А что это у нас такое, а, пришелец ты мой? Рычаг какой-то непонятный… горячий…и приятный какой! Она чмокнула Карытина в нос, и проворно скользнула головой под одеяло.

Рассказ о своей последней драке Карытину пришлось отложить…

… то лунным холодом стыли…. то белым огнём горели…

…На улицу Воровского Ломакин подъехал вместе с Афанасьевой на своей машине, спустя два часа после того, как Леший с Рыжим затолкали бесчувственного Бориса в «уазик» и увезли неведомо куда.

Всю дорогу Лидия Петровна молчала. Её душила злость. Она просто и помыслить себе не могла, что её Боренька, которого она кормила из своих рук уже больше шести лет, так быстро снюхался с этим грязным наёмником, которому давно было уготовано место в братской могиле. Как могла она прошляпить такую серьёзную карту! Увлеклась.…Закрутили её эти проклятые миллионы — под носом у себя не смогла двух крыс учуять!

А ведь она чувствовала неоднократно — не так идёт всё. Что-то не сходится в пасьянсе.