Идеальный расчет - Марьяна Брай

ушей в сторону лестницы. – Это нормально, Гарри, ну, то, что ты иногда забываешь, что он рядом. Главное, говори с ним и говори все, что ты думаешь. От нас сейчас ничего не зависит. Только от него.

В комнате воздух был тяжелый. Несмотря на то, что мы с сыном предусмотрели пеленки, которые он не стеснялся стирать, а даже наоборот, сказал, что это не женская забота. И вообще, когда отец очнется, сказать ему, что все это делал Гарри, потому что ему будет стыдно.

– Филипп, я сегодня задержалась. У нас есть новые заказы, и мастерская начинает работать за деньги. У нас все будет отлично, вот увидишь, - прошептала я, сев на пол рядом с ним. Гарри в такие минуты выходил, и я была благодарна ему за это.

Мальчик постоянно менял воду в миске, а тряпку, которой он протирал ему лицо и грудь, постоянно стирал. Вот и сейчас на столике стояла миска с теплой водой, видимо, совсем недавно налил свежую, сухая мятая тряпка тоже была свежей. Я протерла лицо, отметив, что раны уже можно считать зажившими.

Гарри каждые шесть часов поворачивал его на бока, обтирал спину и ноги, чтобы не начались пролежни. Под спину и грудь подкладывали подушки, чтобы не сваливался. Меня пугала его худоба. Здесь он уже больше двух недель, а сколько он не ел там?

Я решила попробовать немного изменить его питье. Эта горькая вода, по сути, была бесполезной. Не отменяла я ее только потому, что по вкусу она была похожа на квасцы, которые раньше давали младенцам. Для пищеварения эта вещь была хороша, только вот пищи его организм не видел очень давно.

Я принесла мед, и сейчас Дин должен был растворить две больших ложки меда в половине кружки теплой воды. Это питье точно добавит ему сил. Думала растворить хлеб в жидкую кашицу, но побоялась, ведь он мог просто подавиться ею, а сможет ли он сам откашляться? Отмела идею, остановившись на меде.

Первую пару ложек этой безумно сладкой жидкости он проглотил легко, но потом я заметила, что жидкость начала вытекать изо рта обратно.

– Ну вот, а ты все молчишь. Я ведь знаю, что ты не любишь сладкое. А еще, мы знаем, что ты сейчас в глубоком сне, и организм якобы отдельно от разума. Как ты понял, что это мед? – шептала я, все надеясь, что сейчас он откашляется и ответит мне. Засмеется, как всегда, а потом захочет обнять, но отдернет руку, чтобы не пугать меня и, тяжело выдохнув, опустит глаза.

После меда я поила его чистой теплой водой, причесывала волосы и растирала ладони и ноги, потому что они были холодными. Гарри тоже это делал, когда меня не было. каждые два часа. Мы не знали зачем, но, казалось, что от этого ему лучше, он чувствует.

Я клевала носом и в полной тишине возле лампы чертила задание для Артуа на завтра. Радовалась, что заранее покрасила доски и они уже высохли. Из более темных, окрашенных и моим раствором, и краской старушки с рынка, я планировала сделать окантовку дверок и карниз, чтобы переход к потолку выделить более явно. Мне нравилось то, что получалось. Жаль было только одно – кухни здесь – вотчина не хозяйки, а слуг и поваров. Со временем лучше перейти на мебель, но пока то, что я изобрела, было просто, быстро и доступно для многих. Я хотела, чтобы мои кухни покупали люди со средним достатком, и даже обещала себе, что, если ко мне придет женщина из небогатой семьи, я найду возможность сделать это и для нее.

Домой ехать было просто бессмысленно. Будить ребят, Тамару, уже задремавшую в сарае. Я вышла на задний двор. Снег валил огромными хлопьями, а температура была плюсовая. Жаль, нет фонарей, и нельзя смотреть на него возле света. В полной тишине, казалось, я набиралась сил для следующего дня, для дел, но сейчас была уверена в том, что очень хочу «возвращения» Филиппа. Лошадь фыркнула и выставила голову в дверной проем. Выход был закрыт лишь парой досок, вставленных в дужки по обе стороны от дверного проема.

– Привет, царица. В нашем мире так звали прекрасную царицу. Ты тоже наша королева, дорогая, и мы выбрали тебя неспроста, - я гладила лошадь по голове, а та фыркала каждый раз, когда огромная снежинка падала на ее нос.

Здесь, тем более на окраинах, ночь была похожа на вакуум, на безэховую камеру. Ни шума автомобилей, ни звука предприятия, ни даже гудения проводов. В первые дни, там, в деревне, когда Филипп был еще собой, ночами, как только все засыпали, я выходила во двор. И мне казалось, что я в космосе. Где-то читала, что там полная, абсолютная тишина.

Я прямо в платье улеглась рядом с Филиппом. С другой стороны спал Гарри, и места на краю уже не оставалось – мальчишка раскинулся во сне. Мужчина дышал неслышно, и только если положить руку на грудь, можно почувствовать его дыхание. Иногда мне казалось, что он умер, и я боялась проснуться утром рядом с его остывшим телом. Мне нужно было слишком много ему сказать. Хотя бы самое важное.

Глава 30

Я проснулась от ощущения, что за мной наблюдают. Всегда воспринимала эту фразу в книгах или фильмах с иронией, но теперь на себе поняла, что это.

Может дыхание, или ощутимые сонным человеком колебания воздуха, тела, или же есть что-то такое, что связывает людей, когда они находятся очень близко друг к другу.

Я открыла глаза и увидела сначала квадрат окна, в котором брезжил рассвет, потом опустила глаза и встретилась со взглядом Филиппа. Он смотрел на меня, не моргая, и внутри начала подниматься паника. Он умер? Но в какую-то секунду заметила, что он моргнул, а после этого шумно вдохнул носом воздух и улыбнулся.

Протянув ко мне руку, он прикрыл мой рот и указал на спящего за ним мальчика. Ком в горле становился все больше и больше, но он был от радости и похож был на то ощущение, когда ты очень долго ждешь чего-то, а получаешь совершенно неожиданно.

«Теперь я не одна, больше мне нечего бояться, ведь он все возьмет в свои руки» - кричало все внутри меня, но моментально в эти мысли врезался еще один голос, и он уже не радовал, напоминая, что теперь, возможно, он решит продолжить свое дело.