Легион. Психопат - Уильям Питер Блэтти

и об этом, — что ты думаешь, о чем мечтаешь. «Я хочу убить ее», — вот что ты сейчас думаешь, Норман. Но ты не можешь. Потому что у тебя не хватает духу. Из нас двоих жизненной энергией обладаю я. Так было, и так будет. Этой силы хватит на нас двоих. Вот почему тебе от меня никогда не избавиться, даже если ты действительно когда-нибудь захочешь. Но, конечно, в глубине души ты не хочешь этого. Я нужна тебе, мальчик. Вот она, правда, верно?

Он все еще боялся, что не выдержит, и не смел повернуть голову и взглянуть на нее, только не сейчас, немного попозже. Во-первых, успокоиться, повторял он себе. Быть предельно спокойным. Не думать о том, что она говорит. Попытайся взглянуть на вещи трезво, попытайся вспомнить. Это пожилая женщина, и с головой у нее не все в порядке. Если будешь дальше слушать ее вот так, у тебя самого в конце концов будет с головой не все в порядке. Скажи, чтобы она возвратилась к себе в комнату и ложилась спать. Там ее место.

И пусть поторапливается, потому что если она не послушается, на этот раз он придушит ее, придушит собственной серебряной цепочкой…

Он стал поворачиваться, уже готовый произнести эти слова, губы беззвучно шевелились. В этот момент раздался звонок.

Звонок был сигналом, он означал, что кто-то приехал и вызывает хозяина.

Даже не посмотрев, что делается за его спиной, Норман направился в холл, снял с вешалки плащ, открыл дверь и шагнул в темноту.

2

Дождь продолжался уже несколько минут, прежде чем она заметила это и включила дворники. А заодно фары; как-то неожиданно стало темно, и дорога впереди превратилась в трудноразличимую серую полосу между нависающей с обеих сторон черной массой деревьев.

Деревья? Когда она проезжала по шоссе в последний раз, здесь как будто не было полосы деревьев. Это, конечно, было давно — прошлым летом, и она добралась до Фервела ясным солнечным днем, бодрая и отдохнувшая. Теперь она измотана после восемнадцати часов непрерывной езды, но все-таки способна вспомнить дорогу и ощутить, что здесь что-то не так.

Вспомнить, — это слово словно разорвало пелену, застилавшую мозг. Теперь Мери могла смутно припомнить, как примерно полчаса назад она несколько мгновений колебалась, доехав до развилки дороги. Так и есть — она повернула не в ту сторону. И вот теперь она едет неизвестно куда, льет этот жуткий дождь, вокруг кромешная тьма…

Ну-ка, держи себя в руках! Сейчас никак нельзя впадать в истерику. Худшее уже позади.

Это верно, сказала она себе. Худшее уже произошло. Вчера, во второй половине дня, когда она украла эти деньги.

Она стояла в кабинете мистера Ловери и видела, как Томми Кэссиди извлек увесистую пачку зеленых банкнот и опустил ее на стол. Тридцать шесть денежных единиц с изображением тучного мужчины, похожего на торговца, еще восемь, на которых отпечатано лицо человека, походившего на владельца похоронного бюро. Но этот «торговец» на самом деле был Гровером Кливлендом, а «гробовых дел мастер» — Вильямом Маккинли. Тридцать шесть тысячных купюр плюс восемь пятисотдолларовых банкнот — ровно сорок тысяч.

Томми Кэссиди опустил их на стол, словно это были просто раскрашенные бумажки, и, небрежно укладывая их веером, объявил, что решил заключить сделку и купить дом как свадебный подарок дочери.

Мистер Ловери старался изобразить такое же равнодушие, подписывая документы, завершающие сделку. Но как только старый Том Кэссиди вышел за дверь, мистер Ловери сразу оживился. Он собрал деньги, опустил их в большой коричневый конверт и запечатал его. Мери заметила, как дрожали при этом его руки.

— Вот, мисс Крейн, — сказал он, подавая ей конверт. — Занесите это в банк. Сейчас почти четыре, но я уверен, что Гилберт разрешит вам положить деньги. — Он остановился, внимательно посмотрел на нее. — Что с вами, мисс Крейн? Вам нехорошо?

Наверное, он заметил, как стали дрожать ее руки, как только конверт перешел к ней. Неважно. Она в точности знала, что сейчас скажет, хотя, когда ее губы произносили эти слова, слушала сама себя с удивлением,

— Кажется, снова разболелась голова, мистер Ловери. Я как раз собиралась попросить разрешения уйти пораньше. Мы сейчас разбираемся с почтой и не сможем подготовить оставшиеся документы по сделке до понедельника.

Мистер Ловери улыбнулся. У него было хорошее настроение: ну еще бы! Пять процентов от сорока тысяч составляют две тысячи долларов Он мог себе позволить небольшой акт филантропии.

— Ну конечно, мисс Крейн. Только зайдите в банк, а потом отправляйтесь домой. Хотите, чтобы я подвез вас?

— Нет, спасибо. Доберусь сама. Немного отдыха…

— Да, это главное. Что ж, тогда до понедельника. Самое важное — здоровье и покой, я всегда утверждал это.

Как же, черта с два: Ловери мог загнать себя до полусмерти из-за лишнего доллара и всегда готов пожертвовать жизнью любого из своих служащих за добавочные пятьдесят центов.

Но Мери Крейн лучезарно улыбнулась ему и покинула шефа и свою работу — навсегда. Прихватив с собой сорок тысяч долларов.

Не каждый день представляется такая возможность. Если откровенно, бывают люди, которым судьба не представляет вообще никаких возможностей.

Мери Крейн ждала своей возможности начать новую жизнь двадцать семь лет.

Возможность поступить в колледж исчезла, когда отец попал под машину, ей было семнадцать лет. Вместо этого Мери в течение года посещала курсы для секретарш, потом надо было содержать мать и Лилу, младшую сестру.

Возможность выйти замуж пропала после того, как Дейла Белтера забрали в армию; ей было двадцать два Его сразу отправили на Гавайи, вскоре в своих письмах он начал упоминать имя некоей девушки, а потом письма перестали приходить. Когда она получила открытку с объявлением о его свадьбе, Мери уже было все равно.

Кроме всего прочего, в это время уже была серьезно больна мама. Так продолжалось три года; она умерла, когда Лила была в школе. Мери хотела, чтобы сестра обязательно поступила в колледж, а там будь что будет, но теперь забота о них двоих лежала целиком на ее плечах. Весь день — работа в агентстве Ловери, полночи она проводила у постели матери. Ни на что другое времени не оставалось.

Некогда было даже замечать, как проходят годы. Но очередной приступ доконал маму, она должна была устраивать похороны, потом Лила вернулась из школы и пыталась найти работу. Как-то раз она посмотрела в зеркало и словно проснулась: вот это изможденное, осунувшееся лицо, глядящее на нее оттуда, — это была она, Мери Крейн.