Сын убийцы миров - Валентин Шатилов

– А он разве не сам виноват? Это же его физика! Вон как он ее разнес по всем просторам – туда, где раньше жили люди!

– Физика-то его. Но не он же создает физические законы и физические константы? Он им только подчиняется. Как и мы. И когда физика изменилась – он и расплылся повсюду. Как планктон. Даже примитивней – как нефтяное пятно на поверхности воды из разбитого танкера.

Аркадий Викторович, тянувший переднюю тележку вдруг остановился, закрутил головой, заволновался. Как гончая, потерявшая след.

Все тележки остановились.

– Что случилось? – Олег подошел к Аркадию Викторовичу.

– Да как-то странно, мой дорогой друг. Как-то непонятно. Я себя чувствую несколько… удивительно. Так, будто стороны света внезапно поменялись местами. И очень странно поменялись. Рядом с севером стал юг, следом – запад, а после него, без перехода, сразу восток… И куда идти прикажете в такой ситуации?…

– Гаврила, вы слышали, что сказал Аркадий Викторович? С вами, в ваших путешествиях, такого не бывало?

– Про стороны света, князь-батюшка, такого не скажу, а путать нелегкая путала. Вроде и нечисти больше нет, вся в песке сгинула, а все одно – путаница нет-нет да и приключается!

– И что вы в таких случаях делали? Куда шли?

– Тут по-разному бывает. Когда и переждешь. Постоишь малость – глядь, в голове прояснилось. А ежели переждать не получается, тогда идешь, куда глаза глядят. Всегда куда-то да выйдешь!

– Тогда попробуем для начала первое средство, – решил Олег. – Привал! Всем отдыхать! А вы, Аркадий Викторович, пока думайте, следите за своими ощущениями.

Я уселась, привалившись спиной к тележному колесу, глядя как белоснежный песок аккуратно разравнивает наши следы.

Вот они почти сгладились, а вот исчезли и совсем. Будто мы сюда ниоткуда и не приходили, а всегда тут были. И вечно здесь стояли три тележки, а вокруг них сидели и лежали люди в черных скафандрах. Сюрреалистическая картинка.

Но скафандры-то молодцы! К чувству блаженной защищенности, которое мне так понравилось еще на Земле, когда я воспользовалась олеговым скафандром, добавилось еще одно – чувство отсутствия голода. Если есть такое чувство… Сколько мы сегодня ни шли, сколько ни болтали – а есть я все равно не хотела. И пить – тоже.

Даже и усталость не шла ни в какое сравнение с тем, что я ожидала. По идее, я, как совершенно нетренированная девушка, должна была сейчас, после многочасовой прогулки по песку, свалиться без задних ног. А у меня хватало сил еще и любоваться окрестностями, их мрачной черно-белой безнадежностью, разглядывать остальных путников. Например, смотреть, как думает и следит за своими ощущениями Аркадий Викторович.

Наш поводырь думал очень старательно и напряженно. Даже, пожалуй, слишком. Постепенно его раздумья перешли в посапывание, а затем и в легкий храп.

– Сморило, – благосклонно заметил Гаврила.

Он и с Серегой-то был в хороших отношениях, а к Аркадию Викторовичу с самого начала отнесся просто-таки с нежностью. Опекал и защищал как малого ребенка.

Видимо и меня сморило. Потому что когда я открыла глаза, вокруг произошли разительные перемены.

Во-первых, исчез песок!

Мы сидели уже не на белоснежном покрывале тихо шелестящих песчинок, а на черной, будто выжженной земле. Ровной, как футбольное поле.

– Олег, – позвала я.

– Да, – встрепенулся он.

– Посмотри.

– Ух ты!

Он моментально вскочил на ноги. Огляделся.

Я тоже поднялась.

Мы будто бы очутились посередине потайки. В центре – ничего, вокруг четкая граница пустохляби. Но настораживало, что никакой травы или другой зелени в этой лже-потайке не было. И еще одно – граница песка отступала буквально на глазах. Молочное покрывало будто прогорало, все сильнее обнажая черную подкладку.

– Смотри-ка! – позвал меня Олег. Он разглядывал отступающую границу.

Я подошла.

Ничего себе! Песок никуда не отступал. Он как бы испарялся, просто исчезая.

Я наклонилась, приглядываясь.

Нет, песчинки не испарялись. Они медленно впитывались в черную, припаленную почву, погружались в нее.

– Их будто пылесосом втягивает, – поделилась я своим наблюдением.

К этому времени уже весь наш небольшой отряд был на ногах и недоуменно осматривался.

– Очень похоже, – согласился Олег.

– И что это может значить?

Он пожал плечами:

– Все что угодно. Например, что мы попали на логово хищника, питающегося песчаным планктоном.

– Кто же станет есть песок? – засомневалась я.

– Тот, кто является порождением той же экологии, что и сам песок. Какой-нибудь местный песчаный червь.

– Ну тогда нам опасаться нечего, – предположила я. – Мы же не из песка – что он нам сделает?

– Проглотит, например, – хмыкнул Олег. – Потом, правда, выплюнет, как совершенно несъедобную косточку. Но останемся ли мы к тому времени в прежнем своем виде? Или окончательно потеряем человеческую форму?… Гаврила, Матвей, Аркадий Викторович! Прошу вас быстро выкатить тележки с этой черной поляны. И самим отсюда уйти!

Те торопливо засобирались. Мы с Олегом тоже переступили черту, отделяющую белое от черного. И очень вовремя.

Обугленная поляна ожила и пришла в движение. Ее поверхность вздулась, выгнулась агатовым куполом. Воздух над ней затрепетал – даже через скафандры мы почувствовали резкое повышение температуры. Будто рядышком заработала огромная сталеплавильная печь. Славная поджарка получилась бы из нас, не отскочи мы вовремя!

Загудел раскаленный воздух, устремляясь в небо. А на его место хлынул более прохладный воздух со всей округи. Нас в спину подтолкнул сильный порыв ветра.

– Держись! – ухватил меня за руку Олег.

Глупышка – при его малом росте и еще более малой массе, его первого могло бы унести на эту странную жаровню!

А из почвы вверх будто лезло огромное обугленное яйцо. Что за птенчик мог вылупиться из такого яйца, об этом страшно было и подумать.

В довершение картины из вечно хмурого неба над головой прямо в центр черного полушария с чудовищным треском ударила ослепительная молния. Затем еще одна. И еще.

Мы уже не пятились. Мы удирали в разные стороны от этого внезапного катаклизма.

Внезапного, но не долгого. Оглянувшись на бегу, я увидела, что смоляной холм прекратил расти и даже кажется опадает. Да и ветер, бивший нам в лицо, начал стихать.

Мало-помалу и мы сбавили скорость. А потом и вовсе остановились, глядя назад. Маленькие фигурки, очень четко выделяющиеся на белизне по краям огромного прогоревшего пятна.

– Что это было? – дрожащим голосом поинтересовался Аркадий Викторович.

– Это у Гаврилы надо спросить, – пробормотал Матвей. – Он у нас все видел, везде побывал.