Возмездие - Алексис Опсокополос

— Вы сказали, что мне лучше не знать, кто нас предал. И Вы не провели допрос при помощи магии, дав барону возможность солгать.

— Звучит, как обвинение в сговоре с фон Лангерманом, — заметила бабашка.

— Простите, я имел в виду другое — то, что без магического воздействия у него был шанс солгать. Но больше всего, как я уже сказал, меня смущают Ваши слова, что мне лучше не знать, кто нас предал.

— Я действительно так считаю. Вот я сама не знаю, и меня это даже не интересует. И тебе лучше не знать. Причём тебе в первую очередь!

— Но почему? — удивился я.

— А вдруг это твой отец? — спросила бабушка. — Ты не думал о таком варианте?

— Думал и не раз.

— Впрочем, если это Николай, это будет лучшим вариантом.

— Почему?

— Потому что просто представь на минуточку, что это кто-то из окружения Романова. Кто-то из высших чинов, например, Милютин или Валуев. Представил?

— Кто угодно, но только не Иван Иванович! — вырвалось у меня.

— Хорошо, не Иван Иванович, — улыбнувшись ответила бабушка. — Пусть это будет просто условный Валуев. И вот ты узнал, что он предатель. Ты ведь расскажешь об этом Романову. Расскажешь?

— Расскажу.

— И настроишь против себя и самого предателя и весь его род, который кормится во многом благодаря должности своего высокого родственника. А это не шутка. Это серьёзная сила — род, потерявший хорошую кормушку. Сила, готовая на всё, чтобы отомстить или вернуть своё. Нет, мы, конечно, справимся со многими, но это будет непросто. Да и не нужна тебе сейчас такая война, Рома. Не готов ты к ней — юн ещё.

— Но нельзя же никому не рассказать о такой информации. Это преступление.

— Нельзя не рассказать, — согласилась бабушка. — Это как минимум непорядочно. Вот именно поэтому тебе лучше не знать.

— Я не верю, что Вы это всерьёз говорите и действительно считаете, что так лучше.

— Меньше знаешь — крепче спишь, как любили говорить во времена моей юности. Если это не лучше, то как минимум безопасней.

— О какой безопасности можно говорить, если предатель не пойман? Мало ли что он ещё сделает!

— О какой безопасности? О твоей личной! Ты ещё слишком юн, чтобы влезать в это всё с головой. Ты уже и так для твоего возраста зашёл слишком далеко.

— Не спорю, — согласился я. — Далеко. Но назад пути нет. Я должен узнать, кто нас предал.

— С этим вопросом я тебя всё же разочарую: фон Лангерман вчера не соврал. Он действительно не знает имени того, кто выдал им информацию про вашу спецоперацию, — сказала бабушка и развела руками, показывая этим жестом, что она сожалеет, а после добавила: — Кстати, сегодня у нас будут переговоры с Вильгельмом Пятым.

— С Вильгельмом Пятым? — переспросил я, не поверив своим ушам. — У нас? У кого у нас?

— У нас — это у нас, — ответила бабушка. — Нас здесь двое. Переговоры назначены на пять часов. Поэтому в половине четвёртого ты должен быть готов. Я сразу хотела тебе об этом сказать, но ты меня отвлёк.

— Сегодня в пять часов? По телефону?

— По телевизору.

— По видеосвязи? — уточнил я, сразу не поняв, что это бабушка так пошутила про телевизор.

— Если бы они были по телефону или по видеосвязи, я не требовала бы от тебя быть готовым за полтора часа, — пояснила бабушка. — Мы собрались бы за пятнадцать минут, а так нам надо ещё до Потсдама добраться.

— За полтора часа?

— Лучше прибыть немного заранее. Всё же к императору идём.

Я уже понял, что бабушка собирается добираться в Потсдам при помощи пространственной магии, это меня не удивило. Меня намного больше впечатлило, что она говорила о встрече с императором Священной Римской империи как о встрече с обычным знакомым. Они, конечно, были знакомы, но всё же это был император. Я даже немного занервничал, как когда-то перед первой встречей с кесарем Романовым.

— А что это будут за переговоры? — осторожно спросил я.

— Ты хочешь вытащить из Польши своих ребят? — ответила вопросом на вопрос бабушка.

— Конечно, хочу.

— Ну вот об этом и будут переговоры.

— Вы думаете, их отдадут?

— Если мы будем убедительны, то отдадут.

— Это было бы здорово, — сказал я. — Главное, чтобы всех отдали.

— Мы их пересчитаем. Не переживай, — улыбнулась бабушка.

— Но я не знаю, сколько их.

— Барон фон Лангерман знает.

— Но скажет ли он?

— Мы попросим и если при этом будем убедительны, то скажет. У меня к нему целый список вопросов перед встречей с Вилли.

Это «Вилли» всегда резало мне слух, а теперь перед предстоящей встречей с Вильгельмом Пятым — особенно. Было просто невероятно, что грозный император Священной Римской империи для бабушки Кати просто Вилли.

— Вы хотите ещё раз допросить барона? — поинтересовался я.

— Да.

— Но когда?

Бабушка призадумалась и сказала:

— До обеда у меня другие планы, обед у нас сегодня в час тридцать, в Потсдам выдвигаемся в половине четвёртого, стало быть, допрос будет в половине третьего.

— А мы успеем получить всю нужную информацию?

— Успеем.

Всё же княгиня Белозерская умела произвести впечатление. То, как она, воткнула в распорядок дня допрос немецкого барона между обедом и встречей с императором Священной Римской империи, поражало. Она сделала это как бы между прочим, словно планировала дела по дому.

Ровно в половине третьего мы с бабушкой вошли в уже знакомую нам комнату в подземелье. Барон фон Лангерман сидел за тем же столом с тем же обручем на шее. Правда, в этот раз он выглядел более недовольным, можно сказать, злым. Едва мы вошли, он громко и с большой претензией в голосе произнёс:

— Как долго вы ещё собираетесь держать меня в плену?

— Вы так возмущаетесь, будто находитесь у нас как минимум месяц, — сказала бабушка, проигнорировав вопрос.

Мы прошли к столу, присели, и бабушка снова обратилась к фон Лангерману:

— У меня есть к Вам ряд вопросов. Как и прошлый раз, обойдёмся без магии?

— Вы не ответили на мой. Как долго