Врач-убийца - Джеймс Уайт

– Нет! – хрипло воскликнул Лиорен.

– Нет?! – Конвей настолько изумился, что даже не разозлился. Но Лиорен понимал, что ждать гнева диагноста долго не придется. – Почему нет, черт подери?

– Со всем моим уважением, – отвечал Лиорен, – судя по изображению на экране, ваш первичный надрез расширяется и удлиняется. Позвольте напомнить вам, что семя липучки быстро растет в присутствии света и воздуха, теперь же оно получило и то, и другое.

В последовавшие за этим несколько секунд Конвей произнес ряд оскорбительных выражений в свой адрес, а потом главный экран резко потемнел – Конвей отключил фонарь и сказал:

– Так мы немного снизим скорость его роста. Мне нужно время поразмыслить...

– Вам нужна помощь еще одного хирурга, – вмешался Торннастор. – Я готов...

– Нет! – воскликнул Селдаль. – Не хватало нам еще тут нового набора тяжеленных неуклюжих ножищ! Тут и так тесно, а еще вы...

– Не такие уж у меня и ножищи... – возмутился Конвей.

– Я не про ваши говорю, – возразил Селдаль. – О, простите, я и не подумал, что вы это примете на свой...

– Доктора! – отчеканил Торннастор. – Сейчас не время спорить о размерах ваших нижних конечностей. Прошу вас, успокойтесь. Я хотел сказать: я готов выслать к вам Старшего врача, нидианина Леск-Мурога. Он рвется вам на помощь. Хирургического опыта у него достаточно, а ноги маленькие. Конвей, что скажете?

Главный экран снова загорелся – Конвей зажег фонарь.

– Нам понадобится шланг для отсоса большего диаметра, гибкая трубка диаметром в шесть дюймов... ну, или максимально такого, с какой только сможет справиться Леск-Мурог. Эта трубка должна быть подсоединена к одному из воздушных насосов с тем, чтобы можно было отрезать большие куски семени и быстро отсасывать их. Без света мы работать не сможем, но, вероятно, нам удастся понизить утечку воздуха из-под наших дыхательных масок за счет замены воздуха инертным газом, который будет подаваться по уже имеющемуся в нашем распоряжении шлангу отсоса. Наличие инертного газа скажется на росте семени примерно так же, как отсутствие воздуха, однако это не уверенность, а всего лишь надежда.

– Понял вас, доктор, – откликнулся Торннастор. – Бригада обеспечения, надеюсь, вы тоже поняли, что от вас требуется. Леск-Мурог, готовьтесь. Всех прошу действовать как можно быстрее.

Казалось, минула вечность, пока необходимое оборудование установили, и крошечный Леск-Мурог, похожий на маленького грызуна в пластиковой упаковке, к которой, как хвост, был подсоединен конец отсасывающего шланга, нырнул головой вниз в операционное отверстие. Конвей и Селдаль уже надрезали наружную оболочку семени липучки и, отсекая маленькие кусочки, отправляли их наверх по старому шлангу отсоса. Между тем черная масса быстро увеличивалась в размерах, невзирая на все старания хирургов: первичный надрез увеличивался и рвался вверх во всех направлениях. Но как только на место событий прибыл нидианин, положение сразу изменилось.

– Вот так гораздо лучше, – раздался довольный голос Конвея. – Теперь все пошло намного продуктивнее. Мы производим более глубокие надрезы на семени. Как только мы внедримся в его ткань, Селдаль и Леск-Мурог спустятся вниз и будут передавать мне удаленный материал. Доктора, прошу вас, не отрезайте таких крупных кусков. Если система отсоса засорится, нам несдобровать. И прошу вас, поосторожнее размахивайте резаком, Леск-Мурог. Я в ампутации пока не нуждаюсь. Как себя чувствует наш пациент?

– Он излучает волнение, друг Конвей, – ответствовал Приликла. – А кроме того, тревогу, уступающую волнению по интенсивности, но все же достаточно сильную. Но ни то ни другое не достигло такого уровня, чтобы стоило беспокоиться за состояние пациента.

Поскольку добавить к этому было положительно нечего, Геллишомар и Лиорен промолчали.

На большом экране туда-сюда сновали увеличенные руки землянина и клюв налладжимца.

Они яростно орудовали инструментами, ослепительно сверкавшими на фоне черноты зловредного семени. Конвей прервал комментарий и отметил, что сами себе они сейчас напоминают скорее шахтеров, ведущих спешную добычу твердого топлива, нежели нейрохирургов. Несмотря на жалобы диагноста, всем было ясно, что Конвей доволен. Среда, созданная инертным газом, действительно сильно замедлила рост семени. Работа шла успешно.

– Полость в семени расширена достаточно для того, чтобы теперь мы втроем могли работать непосредственно внутри семени, – через некоторое время сообщил Конвей. – Доктора Селдаль и Леск-Мурог могут работать стоя, а мне придется опуститься на колени. Тут становится жарковато. Мы были бы вам крайне признательны, если бы вы немного понизили температуру подаваемого к операционному полю инертного газа – так мы избежим теплового удара. В нескольких местах уже показалась противоположная поверхность семени. Она начинает прогибаться под нашим весом. Будьте добры, увеличьте давление подаваемого инертного газа как можно скорее, а не то стенки семени сомкнутся и сожмут нас. Как там больной?

– Никаких изменений, друг Конвей, – отвечал Приликла.

Некоторое время операция продолжалась в тишине. Чем занимались хирурги, было ясно, и комментировать Конвею особо было нечего. Затем он неожиданно проговорил:

– Мы обнаружили локализацию питающего корня и приступили к эвакуации его жидкого содержимого. Корень сжался вполовину по сравнению с первоначальным диаметром и удаляется с минимальным сопротивлением. Он имеет очень большую длину, но, похоже, мы с ним покончили. В настоящее время Селдаль производит глубокое зондирование с тем, чтобы убедиться, что в мозговой ткани не осталось ни кусочка корня. Не обнаружено ни других ответвлений корня, ни каких-либо свидетельств вторичного роста.

Теперь обнажилась внутренняя поверхность оболочки семени, – продолжал диагност. – Мы отрезаем ее узкими полосками, чтобы их можно было поместить в отверстие шланга отсоса. На данной стадии работа специально замедлена и осуществляется очень осторожно, так как мы отсоединяем оболочку от примыкающих мозговых тканей и должны избежать их повреждения. Сейчас крайне важно, чтобы пациент продолжал сохранять неподвижность.

Впервые за три часа Геллишомар подал голос.

– Я не буду двигаться, – пообещал он.

– Благодарю вас, – откликнулся Конвей.

Потянулось время. Оно шло медленно для самих хирургов, а для тех, кто находился снаружи, – бесконечно долго. Наконец всякая активность на главном экране прекратилась, и снова зазвучал голос диагноста.

– Удалены последние остатки оболочки семени, – сообщил Конвей. – Вы видите, что близлежащие ткани подверглись значительной компрессии, однако признаков некроза мы не обнаружили. Местное кровообращение пострадало незначительно. На самом деле оно уже сейчас постепенно восстанавливается. Вряд ли справедливо делать категоричные выводы относительно клинического состояния формы жизни, которую мы впервые подвергаем нейрохирургическому вмешательству, а также излагать какие-либо соображения насчет прогноза, но, на мой взгляд, мозг пострадал минимально. Поскольку патология не носила врожденного характера, мне представляется возможным, что при снижении до нуля наличествующего пока в полости искусственного давления полость закроется сама собой. А нам тут больше делать нечего.