Наши уже не придут 5 - RedDetonator

по итогам Берлинской конференции, подписанная всеми участниками, была отправлена в Познань, президенту Мосцицкому.

Согласно резолюции, Верхняя Силезия должна быть добровольно передана под управление Чехословакии, а остальная часть Польской республики — под управление Германского рейха. Соответственно, всё польское правительство с 6 февраля 1939 года признано считать нелегитимным.

В тот же день, через полчаса после получения резолюции, Мосцицкий её подписал и, по-видимому, начал собирать вещи.

Правительство и народ отреагировали мгновенно: в Познания прошла многотысячная демонстрация, закончившаяся «государственным переворотом» — чисто технически, в тот момент уже нечего было «переворачивать», так как Мосцицкий с семьёй и сторонниками уже ехал в сторону советско-польской границы…

— А почему он в Подольске? — спросил вдруг Аркадий.

— А где ещё? — нахмурил брови Иосиф Виссарионович. — Это же протокол Эйтингтона.

— Нет, — поморщился Немиров. — Я имею в виду, почему он бежал именно к нам? Не в США, не в Южную Америку, а в СССР. Почему?

— Во-первых, он знает, что мы его никому не выдадим — друзей у нас нет, — начал Сталин. — Во-вторых, тяжело президенту несуществующей страны преодолеть границы потенциально враждебных стран. А наша граница была ближе всего.

— А второй чего хочет? — спросил Аркадий.

— Вот поэтому мы с тобой сейчас и говорим, — улыбнулся Иосиф Виссарионович. — Он хочет «Чехословацкий вариант». Умоляет Литвинова санкционировать рассмотрение Верховным Советом вопроса о вводе советских войск в Польскую республику. Хорошо подготовился, кстати — это я почти дословно процитировал. И как у нас решения принимаются, он уже знает. А ещё он очень хочет поговорить с тобой.

— Посмотрим, — произнёс Немиров. — Поговорить-то я могу, но только о чём? После Чехословакии Верховный Совет сильно вряд ли захочет повторять что-то подобное.

— Понятно, что мы сейчас просто ждём, — кивнул Сталин. — Но стратегически-то это выгодно — встречать врага ближе к его границам и подальше от своих.

— Невыгодно, — покачал головой Аркадий. — У нас все оборонительно-наступательные планы разработаны с учётом текущей диспозиции и Линии Ленина. Менять диспозицию — менять все планы. У нас просто нет времени на всё это. Нет ничего хуже, чем бой на марше, на незнакомой территории. А если мы введём войска в Польшу и спровоцируем этим немцев, то этот бой будет не просто на незнакомой территории, а ещё и без нормальной логистики. Мы, в таком случае, скорее всего, проиграем. Сценарий очень плохой.

— Шапошников сказал мне примерно то же самое, — кивнул Сталин. — А что делать с поляками, которые будут биться против чехословаков и немцев? Они ведь будут разбиты и начнут отступать. И у них есть ровно два варианта: в море или в Польскую ССР. Вот в чём проблема.

— Да какая это проблема? — спросил Аркадий. — Вооружённых солдат мы пропускать не будем, интернируем их в приграничные лагеря — а дальше фильтрация и репатриация в единственное, на данный момент, польское государственное образование.

— Хм… — хмыкнул Сталин. — Интернирование польских солдат — это хорошая идея. А что с гражданскими лицами?

— Считай это воссоединением одной большой польской семьи, — усмехнулся Немиров. — Лагеря для беженцев, фильтрация и принятие гражданства Польской ССР или выдворение. Опыт у нас есть.

— Да, есть, — кивнул Сталин. — Вот тебя послушаешь и кажется, что нет у нас никаких проблем…

— Так у нас настоящих проблем и не было никогда! — заулыбался Аркадий. — У нас что ни день, то возможности!

Глава двадцать первая

Полонез

*15 февраля 1939 года*

Длинная вереница обозов медленно продвигалась на восток. Женщины, дети, старики — везут на конных подводах и собственных плечах свой скарб.

— Бегут… — произнёс подхорунжий Мечислав Довбор с неодобрением в тоне.

— А что им ещё остаётся? — спросил его поручик Ян Скрупский. — Остаться здесь?

— Можем ведь отбиться… — ответил на это Довбор.

— Ха-ха… — посмеялся поручик.

Откуда-то далеко с запада раздался грохот.

— Матерь Божья! — выкрикнул подхорунжий и резко открыл боковой люк.

— Все по машинам! — скомандовал Скрупский.

Только он закрыл командирский люк танка, как на их позиции начали падать снаряды.

— Капитан Лукашевич сигнализирует отступать! — сообщил механик-водитель.

Скрупский приник к триплексу и увидел выглядывающий из командирского танка сигнальный флажок, отмахивающий «Назад».

— Сигнализируй разворот! — приказал Ян. — Механик — разворачивай машину!

Танк Vickers Medium Mark I не оснащается радиосвязью, хотя он слышал, что танковые радиостанции есть у немцев и русских.

А ещё говорят, что 40-миллиметровой пушки недостаточно, чтобы пробивать новые танки немцев.

Это первая война, в которой участвует Скрупский. Его отец воевал против большевиков, на Renault FT, и проиграл — погиб под Киевом, вместе с механиком-водителем Шимуном Напюрковским…

«И отступать некуда», — подумал Скрупский, внимательно наблюдая за тем, как танки его взвода повторяют его манёвр.

Они отъехали на предусмотренную позицию, оставив пехоту прятаться в траншеях.

Лига наций выдвинула ультиматум 5 февраля, после чего к границе сразу начали стягиваться войска Вермахта и Чехословацкой армии.

Война началась позавчера, когда чехословаки атаковали польских пограничников — в ходе ожесточённых боёв пограничники отступили, а чехословаки подошли на подступы Катовице.

В тот же день Вермахт атаковал по всему фронту, со множества направлений…

Западная линия обороны была смята, Познань уже в осаде, а Войско польское сейчас отчаянно обороняет Конин.

Те, кто сумел сохранить хоть какой-то боевой порядок, отступили сюда, а остальные остались за линией фронта, где их, наверное, уже добивают или берут в плен.

Молниеносные удары механизированными частями, сокрушительные авианалёты, стремительные окружения и всеобщая дезорганизация польской армии — Ян даже не до конца понимал, как он сумел добраться досюда в целости.

Теперь же его танковый взвод передали под управление капитана Валериана Лукашевича, которому поставили задачу стоять насмерть, пока командование договаривается с большевиками об отступлении на их территорию.

Но ещё вчера был получен однозначный ответ — они согласны только интернировать (1) польские подразделения.

Ян понял, что артподготовка закончилась, прильнул к триплексу и увидел сигнал от командира роты — сигнальщик махал «За мной!»

— Продублируй для взвода, — приказал он. — И поехали!

Они направились обратно на позиции, где, судя по всему, скоро станет очень жарко.

На месте их встретили разрушенные траншеи, множество раненых и убитых, а также разбитые противотанковые пушки.

Здесь предполагалось стоять до последнего —