В команде Горбачева: взгляд изнутри - Вадим Медведев

Компромиссные решения Съезда народных депутатов в начале сентября приостановили этот процесс, на каком-то уровне зафиксировали резкое снижение компетенции союзного руководства и соответствующее расширение прав республик, но этот компромисс, по-видимому, расценивался как временный, промежуточный рубеж в демонтаже Союза. На нем дело не остановилось. Разрыв союзных связей, правда, в иных формах, продолжался.

Линия российского руководства и в дальнейшем была по меньшей мере очень противоречивой. Подтверждая необходимость подготовки и заключения Договора о союзе суверенных республик и экономических соглашений между ними, в то же время в практическом продвижении по этому пути, мягко говоря, не проявлялось никакого энтузиазма, никакой заинтересованности в быстрейшем достижении реальных результатов. Напротив, выдвигались всевозможные проблемы, ставились условия, различного рода большие и малые препятствия, чинились всевозможные помехи для деятельности союзных структур.

По-видимому, в течение определенного времени у российского руководства шел поиск и не было четко выраженной линии. Но вот с начала октября она стала «прорезаться» в виде курса на полную экономическую независимость Российской Федерации при сохранении на какой-то период неких переходных союзных структур. При этом была публично высказана претензия на роль Российской Федерации как правопреемницы Союза. Думается, что оговорка о сохранении на какой-то период политического союза была чисто тактической, не меняющей основной сути курса — на роспуск Союза.

В практической работе и на заседаниях Госсовета шло своеобразное перетягивание канатов, тактическое маневрирование. Тон в этом смысле задавали россияне и украинцы, а на них, естественно, посматривали и другие.

Так, на заседании Госсовета 11 октября Кравчук, не без сочувственной поддержки некоторых других членов Госсовета, предложил ограничиться обсуждением первых двух вопросов — об экономическом соглашении и продовольственном обеспечении, а по остальным (в том числе по работе над союзным договором) ограничиться информацией.

«Секрет» позиции Кравчука обнаружился, когда вопреки его предложению все же начался обмен мнениями по вопросу о работе над Договором о союзе суверенных государств. Кравчук заявил, что Украина не намерена участвовать в этой работе, сославшись на соответствующее решение Верховного Совета республики. Увещевания Кравчука, естественно, не помогли делу, тогда Горбачев внес предложение обратиться от Госсовета к Верховному Совету Украины и народу этой республики, четко сказать, что процесс создания нового Союза немыслим без участия Украины, призвать украинский парламент изменить свое решение, принятое в сложной послепутчевской обстановке 23 августа.

О ходе работы над Договором об экономическом сообществе на Госсовете доложил Явлинский.

В сложившейся ситуации работа над договором об экономическом союзе приобрела особое, можно сказать, решающее значение. Он мог поставить преграду или во всяком случае ограничить процесс дезинтеграции экономики, разрушения народнохозяйственных связей и тем самым устранить одну из главных причин острой фазы экономического кризиса, создать лучшие условия для перехода к рынку. Безусловно, это способствовало бы нормализации и политических отношений между республиками через заключение нового Союзного договора. Проект экономического договора был подготовлен Явлинским в кратчайшие сроки и уже в начале сентября представлен Горбачеву. В нем были, с моей точки зрения, определенные слабости — недостаточная проработка проблем рублевой зоны, рынка труда и социальных гарантий и другие, но основной вопрос — о едином экономическом пространстве выглядел сильнее, чем в программе «500 дней». Имелось в виду, что договор будет дополнен пакетом соглашений по конкретным вопросам.

Дальнейшая работа над Договором уже на многосторонней основе протекала очень трудно. Противоречивую позицию занимали некоторые республики и прежде всего Российская Федерация. Ее представители вроде бы и участвовали в процессе работы над основным текстом Договора и над приложениями к нему, но вместе с тем постоянно резервировали свои позиции. Все ждали, что же скажет Ельцин на Госсовете по этому поводу.

Борис Николаевич высказался в поддержку Договора, даже за «быстрейшее его подписание», но в качестве условия выдвинул подготовку серии соглашений по конкретным вопросам — оговорка, сводящая на нет положительное решение, ведь таких соглашений около 30 и тут впереди была еще трудная работа.

Члены Госсовета основательно «насели» на российского президента, в результате была принята формулировка, предложенная Горбачевым, — подписать Соглашение в ближайшие дни, а ратификацию провести позднее, когда будут подготовлены хотя бы основные соглашения по конкретным вопросам.

Проект Договора теперь уже об «экономическом сообществе» 15 октября был подписан главами правительств в Алма-Ате. От Российской Федерации свою подпись поставил заместитель Премьер-министра Сабуров, но правительство Российской Федерации сразу же дезавуировало эту подпись. Сабуров подал в отставку, и только Ельцин вроде бы разрешил этот конфликт, не приняв отставку Сабурова и высказавшись еще раз за подписание соглашения.

Но все это было маневрирование перед решающим шагом — обнародованием программы, экономическая часть которой была подготовлена новыми людьми, Гайдаром и его командой.

Ожерельев, помощник Горбачева по экономике, и я знали, что такая работа идет. Гайдар был нам хорошо известен.

В течение последних лет он «варился» в экономической, журналистской кухне. Хорошо образован, современен, прошел школу экономического факультета МГУ. На научном поприще сотрудничал с Шаталиным, а в последние годы — с Аганбегяном. Участвовал во многих ситуационных анализах и мозговых атаках и у нас в аппарате Президента. Привлекался к подготовке материалов для Горбачева, последний раз в начале сентября после путча.

Наконец, Ельцин выступил со своим программным заявлением. Это было 28 октября. Оно было составлено в довольно общих выражениях и не позволяло составить сколько-нибудь четкое представление о конкретных шагах. Было ясно одно — намерение совершить решительный прорыв в рынок, независимо от степени согласованности экономической политики с другими республиками. Ознакомление с первыми указами и постановлениями показало, что планы российской администрации носят гораздо более резкий характер, создают серьезную угрозу гиперинфляции и экономической войны между республиками.