В команде Горбачева: взгляд изнутри - Вадим Медведев

О каких действиях идет речь, умалчивалось. Если это идеологические расхождения, то зачем во время обсуждения этих вопросов, связанных с Программой КПСС, прибегать к дисциплинарным мерам, независимо от того, прав или не прав Яковлев в тех или иных вопросах. Последовало заявление Яковлева в партийную организацию о выходе из рядов КПСС. Можно понять мотивы этого, я думаю, непростого для него шага, хотя вывод о том, что «служить делу демократических преобразований в рамках КПСС уже невозможно и аморально», сделанный Яковлевым, с моей точки зрения, не был оправдан.

Попытки расправиться с неугодными в партии со стороны консервативных сил свидетельствовали о том, что почва стала уходить из-под их ног, что в результате широкого политического процесса они могут остаться у разбитого корыта. Это, к слову, та же причина, которая толкнула некоторых партийных лидеров к участию в антиконституционном заговоре и определила линию их поведения в дни самого путча.

Для проведения путча было выбрано такое время, когда Генеральный секретарь в отпуске, заместитель Генерального секретаря в больнице, в Москве отсутствовало большинство членов Политбюро и Секретариата ЦК, и особенно те, кто мог бы оказать какое-то противодействие заговору. В результате от имени партии получили возможность действовать люди, не пользующиеся ее доверием и авторитетом. Этим не хочу смягчить ответственность Политбюро, Секретариата, Центрального Комитета КПСС за их роль в августовские дни. Тем более не хочу высказываться о личной роли кого-либо из партийного руководства. История, в конечном счете, все расставит по своим местам.

Главный факт состоит в том, что партия, сохранявшая еще огромное влияние в обществе и в различных звеньях государства в центре и на местах, не сумела, не нашла в себе силы преградить дорогу путчистам. Более того, в центральном, республиканском, областном звеньях партийные органы во многих случаях выступали фактически в поддержку антиконституционных решений, если не предпринимали каких-то действий на стороне путчистов, то больше сочувствовали им, чем осуждали. И уж совершенно непостижимо, что партия и ее руководящие органы, узнав об отстранении ее лидера от обязанностей Президента, его фактическом аресте, не выступили с осуждением этих действий, с требованием освободить Горбачева и дать ему возможность предстать с оценкой происходящего перед народом.

В те дни, да и после них, вплоть до последнего времени, особенно в общении с бывшими партийными работниками и активистами, оказавшимися не у дел, мне не раз приходилось выслушивать антигорбачевские филиппики, что, дескать, он в трудный момент отвернулся от партии, бросил ее, предал и т. д. Не хочу защищать каждый шаг Горбачева и каждое сказанное им слово, но кто же кого предал, если ни ЦК КПСС с его Секретариатом, ни ЦК компартий республик, насколько известно, не сделали ни одного публичного заявления, не приняли ни одной резолюции в защиту Горбачева, с требованием его освобождения? Зато шли телеграммы и звонки с рекомендацией поддержать действия ГКЧП. Принимались заявления и резолюции в их поддержку со стороны местных партийных органов.

Для противников путча почему-то сомнений не возникло, для них все было ясно — Президент не болен, а насильственно отстранен от власти и изолирован, и, выйдя на улицы, они потребовали его освобождения, а партийные организации, в лучшем случае, пребывали в сомнении, храня мертвое молчание.

О себе хочу сказать следующее: вернувшись в Москву и сориентировавшись в обстановке, я понял, в какую ситуацию поставлены своим руководством партийные массы, какая опасность нависла над партией. В Москве разворачиваются такие грозные события, а руководство партии молчит. Отгоняя от себя мысль о его причастности к заговору, я счел необходимым, хотя и не занимал какого-либо официального положения в партии, переговорить с секретарями ЦК, которым больше доверял и которых сумел найти на месте (Гиренко, Купцовым, Строевым, Дзасоховым), настоятельно советуя руководству ЦК или хотя бы какой-то его части незамедлительно выступить с заявлением, осуждающим антиконституционный захват власти группой лиц, отмежевывающимся от тех партийных деятелей, которые активно участвовали в путче.

Пытался связаться с Ивашко, но нашел его только в середине дня 20 августа, когда он находился на пути во Внуково в машине. Владимир Антонович сослался на постановление Секретариата с просьбой к «исполняющему обязанности Президента СССР» Янаеву о встрече с Горбачевым, чтобы выработать оценку происходящих событий и сориентировать партию. Сказал ему, что такое постановление совершенно недостаточно: нечего тут выяснять, надо действовать, и прежде всего немедленно принять политическое заявление. Счет идет не на часы, а буквально на минуты. Ивашко заявил, что выполняет поручение Секретариата и направляется в Крым. Посоветовал мне связаться с Дзасоховым, с которым я переговорил еще раз, но тот сообщил лишь о том, что на 16 часов назначил пресс-конференцию, где он выскажется от себя. Время было потеряно.

Правда, 22 августа появилось запоздалое Заявление Секретариата ЦК КПСС, но было уже слишком поздно. К тому же оно оказалось очень слабым, размытым, не содержало осуждения путча и его организаторов. Наивной выглядела попытка оправдать позицию партии тем, что руководящие органы КПСС якобы поставлены перед тяжелыми фактами и необходимостью давать оценку уже свершившимся политическим событиям. Спрашивается, что мешало дать такую оценку событиям, когда они только начинали разворачиваться?

Секретариат ЦК выступил «за срочное проведение Пленума ЦК с непременным участием Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева». А почему Пленум ЦК не был собран 19 или 20 августа с «непременным участием» Горбачева? В Заявлении ничего не сказано об осуждении действий ГКЧП в отношении Генерального секретаря, не дана оценка прямому участию некоторых руководителей партии в заговоре против Президента. Вместе с тем, в прежнем поучительном тоне, как будто бы ничего не произошло, Секретариат ЦК в своем Заявлении призвал «проявлять выдержку и спокойствие», «не допускать сбоев в трудовом ритме», «особое внимание уделять завершению уборки урожая, подготовке к зиме».

Лишь еще через день Секретариат ЦК высказался об участии ряда членов ЦК «в действиях, связанных с попыткой государственного переворота», и обратился в Центральную Контрольную Комиссию КПСС с предложением незамедлительно рассмотреть вопрос об их ответственности.

Такие запоздалые шаги, предпринимавшиеся, как бы нехотя, под давлением событий, ничего уже не могли изменить. Может быть, они даже имели обратное действие и использовались для подогревания настроений против партии, подталкивания к ее разгрому. Становилось все более ясным, что у одних партийных руководителей были связаны руки для каких-то активных действий по спасению партии, у других — не хватило мужества, чтобы пойти на активные действия против заговорщиков, третьи — помогали ГКЧП.