Самые дикие мечты - Л. Дж. Шэн

Наши роли совершенно разные. И недавно я сидела в первом ряду и наблюдала за настоящими здоровыми отношениями между невероятной матерью и ее ребенком». Я думала о Дилан, о том, как она ставила «Гравитацию» выше всего остального — включая себя.

Моя мать топнула. На самом деле топнула. «Я никогда не была достаточно хороша для тебя. Ну и что, что я не любвеобильная личность?»

«Ты такой». Я указал на собак. «Только не для меня».

Это отрезвило ее. «Ты был ошибкой, Райланд», — тихо сказала она. «Ты пришел после того, как мы поженились, но… ты не был в наших планах. Я хотела получить степень в области искусства. Твой отец хотел стать архитектором. Мы так и не смогли оправиться от того, что у нас был ты…» Ее глаза грустно сощурились. «И да, мы были молоды. И злы. Нам не следовало быть такими. Но с тех пор, как ты стал подростком, все, чего ты хотел, — это уйти из дома. Ты вел себя так, будто мы тебя били или что-то в этом роде! Как будто мы каким-то образом оскорбляли тебя».

«Ты был», — сказал я категорически. «Ты можешь уничтожить кого-то, не пошевелив и пальцем, и ты сделал это со мной».

А затем, поскольку больше нечего было сказать, я закончил словами: «В любом случае, это не прощание».

«Почему, спасибо...»

«Это хорошее избавление. Я больше не хочу слышать о тебе».

«Сынок…» — начал мой отец.

«Никогда». Я поднял руку. «Никогда, если кто-то заболеет, ни если кто-то умрет, ни если кому-то понадобится помощь».

Моя мать покачала головой, выглядя отвращающей от моего существования. Наконец-то у нее хватило наглости позволить своим истинным эмоциям проявиться на ее лице. «Хорошей жизни, Райланд». Она проскользнула в дверь. Прежде чем захлопнуть ее за собой, она засунула голову. «Кстати, у Пушистика болезнь печени, и ему нужна важная операция на ноге. Обязательно займись этим».

После того, как я убрал собачье дерьмо, напоил двух собак водой и пастрами, и заказал шлейки для них обоих на Prime, я присел перед ними. Они стояли плечом к плечу, уставившись на меня с нетерпением, как будто я был Моисеем, спустившимся с горы Синай с новостями от Бога.

«Ладно, придурки, кто из вас Пушистый?»

Одна из собак наклонила голову набок, раскрыв рот в улыбке и высунув розовый язык. Это был Пушистик, я предположил. Я посмотрел ему между ног. Самец. Ну, едва-едва.

«Так ты — Варежка». Я взглянул на другую собаку, заглядывая между ее передних ног. Самка.

Она одобрительно пролаяла.

«Мне жаль, ребята, но вам нельзя здесь оставаться. Это не личное. Я просто не создан для ответственности».

Пушистик заскулил, словно понял меня.

«Да, я знаю», — я взъерошил ему шерсть, вздохнув. «Они испортили мне жизнь. Но вы дорогие, красивые собаки. У вас все будет хорошо. Люди будут выстраиваться в очередь, чтобы усыновить вас».

Пушистик и Варежка обменялись сомнительными взглядами. «Да ладно. Меня тоже выгнали, и я оказался в порядке». Пауза. «Ладно, не выгнал. Но то, что не убивает, делает сильнее».

Шлейки прибыли. Я вывел их на прогулку, чтобы они справили свои дела — не было ничего более унизительного, чем собирать мелкие собачьи какашки в пластиковый пакет и искать мусорный бак на оживленной улице Нью-Йорка — затем я упаковал их в машину и поехал в ближайший приют для животных, где не убивают животных.

Чем ближе я подходил к приюту, тем сильнее меня тошнило. Мама упоминала, что у Пушистика были проблемы со здоровьем. А что, если он не сможет найти дом? А что, если они разделят этих ублюдков? Они казались близкими, постоянно устраивая друг другу языковые ванны и гоняясь друг за другом.

Я помню, как я расстраивался, когда рос, из-за того, что у меня не было брата или сестры. Кто-то, кому можно было довериться и на кого можно было опереться. Роу был ближе всего к этому.

А ты уже больше недели трахаешь его младшую сестру в тайне. Какой ты друг.

Но именно поэтому я не могла быть с Диланом: я была нарциссом, как и мои родители.

К тому времени, как я припарковался перед приютом, в голове у меня был беспорядок. Я схватил поводки с пассажирского сиденья и повернулся, чтобы пристегнуть их к шлейкам собак. Они подчинились без жалоб, уставившись на меня своими глупыми, невинными взглядами.

«Не смотри на меня так», — нахмурился я.

Они одновременно моргнули.

«Ты не подходишь моему образу жизни. Я этого не выбирал. Не вся эта ерунда».

Тишина.

«Черт возьми», — я отстегнул поводки, бросил их на пассажирское сиденье и потер лицо.

Сдавая этих маленьких засранцев в приют, я становился своими родителями. Эмоционально заторможенным, эгоцентричным человеком без единой искупительной косточки во всем теле.

Я знал много людей. Я мог бы пристроить их в какое-нибудь хорошее место, к людям, которым я доверял. Бросить их в приют было Самый простой, самый холодный, самый безнравственный вариант. Это было неправильно.

Я выдохнула, опуская затылок на кожаное сиденье. «Пушистый?»

Он заскулил в ответ.

«Извини, приятель, но нам придется заскочить к ветеринару. Но сначала мне нужно кое-что сделать».

Я позвонил Дилан. Она ответила после первого гудка. Я старался не придавать этому слишком большого значения.

«Хочешь, я заберу Грэва на пару часов? Я собираюсь к ветеринару, и я уверен, что ей понравится этот опыт. Подумал, что это даст тебе больше времени, чтобы оправиться от гриппа».

«Ты понял, что я имею в виду? Я знаю, что назвал тебя кобелем, но я не имел этого в виду буквально». Дилан был настроен скептически.

Я ухмыльнулся. «Сегодня утром мои родители оставили мне своих двух собак, когда пришли, чтобы сказать, что они уезжают путешествовать по миру, и что они продали дом, сожгли мои деньги, полученные в наследство, и избавились от всех моих детских памятных вещей».

«Иисус», — прошипел Дилан. «Мне так жаль. Хотел бы я быть там и высказать им все, что у меня на уме».

«Ты бы тоже отдал им кусок своего кулака. Признайся». Я сразу почувствовал себя легче, когда съехал с обочины у приюта, разговаривая с Диланом.

«Я бы никогда и пальцем не тронул пожилую пару. Я бы оскорбил их до смерти, даже если бы это заняло несколько дней».

Я рассмеялся.

«Просто, знаешь, как дань уважения моему брату, конечно. Не потому, что это ты