Театр. Том 1 - Пьер Корнель

— римлянин. Увы, обычай прав!

Я стала римлянкой, его женою став.

Но мне б супружество жестоким рабством было,

Когда бы в Риме я о родине забыла.

О Альба,{63} где очам блеснул впервые свет!

Как дорога она мне с самых юных лет!

Любой исход войны сулит мне только беды:

Не меньше, чем разгром, страшит меня победа.

Пусть на тебя, о Рим, восстанет вражий меч,

Который ненависть во мне бы мог зажечь!

Но рать альбанская с твоей сразится ратью.

В одной из них мой муж, в другой родные братья.

Так смею ль я богам бессмертным докучать,

Преступно их моля тебе победу дать?

Я знаю: молода еще твоя держава,

И укрепит ее воинственная слава,

И ей высокий рок переступить велел

Латинской вотчины{64} завещанный предел.

Как небом суждено, господство над вселенной

Ты утвердишь войной и доблестью военной,

И не скорбя, что твой богам послушный пыл

Тебя на гордый путь отныне устремил,

Уже сегодня я провижу в изумленье

Над Пиренеями орлов твоих паренье.

Пускай до Азии дойдут твои полки,

Пускай увидит Рейн их славные значки,

До скал Геракловых{65} веди войска походом,

Но город пощади, откуда Ромул родом:{66}

Ты семени его царей обязан, Рим,

И мощью стен своих, и именем своим.

Рожденный Альбою, как ты не понимаешь,

Что в сердце матери двуострый меч вонзаешь?

Иди в чужой земле разить и побеждать,

И счастью сыновей возрадуется мать;

И если ты ее не оскорбишь враждою,

Она тебя поймет родительской душою.

Юлия.

Мне странной кажется такая речь: с тех пор,

Как с Альбою возник у Рима грозный спор,

О прежней родине ты вовсе не страдала,

Как будто римлянам родной по крови стала.

Ты ради милого в суровый этот час

От близких и родных как будто отреклась,

И ободряла я тебя в борьбе с кручиной

Так, словно только Рим служил ее причиной.

Сабина.

Покуда слишком мал в сраженьях был урон,

Чтоб гибелью грозить одной из двух сторон,

Пока еще на мир надежда оставалась,

Я только римлянкой всегда себе казалась.

Досаду легкую, что счастлив Рим в борьбе,

Умела подавить я тотчас же в себе,

И если иногда в игре судеб случайной

Успехи родичей приветствовала тайно,

То, приходя в себя, печалилась потом,

Что взыскан славою не мужний — отчий дом.

Теперь же близок час, назначенный судьбою:

Не Рим падет во прах, так Альбе стать рабою.

Бой всех надежд лишит того, кто побежден;

Откроет все пути пред победившим он.

В безжалостной вражде была бы я с родными,

Когда бы в эти дни скорбела лишь о Риме,

Моля богов его прославить на войне

Ценою крови той, что драгоценна мне.

К чему стремится муж — меня тревожит мало:

Я не была за Рим, за Альбу не стояла,

Сочувствую сейчас равно ему и ей,

Но завтра восскорблю о том, кто был слабей.

Кто бы ни победил сегодня в ратном споре,

От славы отвратясь, я буду там, где горе.

Среди жестоких бед, о сердце, уготовь

Повергшим — ненависть, поверженным — любовь!

Юлия.

Поистине, всегда в дни бедствий и несчастий

Несходные кипят в несходных душах страсти!

Подобный твоему Камилле чужд разлад.

Твой брат — ее жених, а твой супруг — ей брат;

Тот ей по сердцу друг, а этот по рожденью,

Но как ее с твоим различно поведенье!

Когда по-римски ты душой была тверда,

В ней сердце полнилось сомненьями всегда,

Любая стычка ей побоищем казалась.

Молясь, чтоб никому победа не досталась

И поражения никто не потерпел,

Скорбь вечную она взяла себе в удел.

Когда ж услышала, что обе рати скоро

Сражение начнут, исход решая спора,

Нечаянный восторг блеснул в ее очах…

Сабина.

Столь резкий поворот во мне рождает страх!

С Валерием она приветлива чрезмерно

И брату моему теперь не будет верной;

Тем, кто поблизости, она увлечена

И может пренебречь тем, с кем разлучена.

Не упрекай меня, что в родственном волненье

Я, думая о нем, страшусь ее решенья,

Хоть страх испытывать причин особых нет:

Кто чувствами играть дерзнет в годину бед,

Покорствовать мечтам изменчивым и праздным

И душу отдавать неведомым соблазнам?

Но быть, подобно ей, мы также не должны

Чрезмерно веселы и чересчур нежны.

Юлия.

Мне тоже и темно и непонятно это,

И на загадку я не нахожу ответа.

Довольно стойкости выказывает тот,

Кто неминуемой грозы без жалоб ждет.

Но радость проявлять — кому ж это под силу?

Сабина.

Взгляни, к нам добрый дух привел сюда Камиллу!

Вы в дружбе, от тебя ей нечего таить.

Заставь же наконец ее заговорить.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же и Камилла.

Сабина.

Останься с Юлией, Камилла. Не должна я

Смущать вас, мрачностью унылой докучая:

Ведь душу, что больна от тысячи невзгод,

К уединению печальному влечет.

(Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Юлия, Камилла.

Камилла.

Зачем она свести нас хочет для беседы?

Да разве мне грозят не те же злые беды?

Да разве ныне я, чей жребий так суров,

Роняю меньше слез и меньше скорбных слов?

Такой же страх несет моей душе мученье;

Обоих лагерей мне горько пораженье,

За честь своей страны мой друг падет в бою,

А если победит, то победит мою,

И от меня, увы, одно получит милый:

Иль злую ненависть, иль слезы над могилой.

Юлия.

С твоей бедой