Победитель - Владимир Геннадьевич Поселягин

А вот парни на меня поглядывали с одобрением, видимо и сами не раз добивали. А вот капитан и лейтенант были в раздрае, не тому их учили и не так воспитывали. Для них похоже подобные действия немыслимы. И это после того что они оба пережили, живого места не телах нет. Идиоты. Я даже прикинул, просто бросить их, пусть сами добираются, и с парнями к нашим, но откинул эту мысль. Те конечно идиоты и не лечатся, но всё же свои, а своих я не бросаю. Характер такой. Так что посмотрев на них как на детей несмышлёных, сказал:

— Вы где живёте? В какой стране? Сейчас не Советский Союз, где друг другу брат и товарищ, и власть всё для народа делает. Нет такой больше страны. Сейчас для власти вы рабы, те кто приносит им деньги. Вокруг одни бабки, все мысли и действия ради денег. Да плевать им на вас. Думаете почему Чечню создали? Просто так? Власть тут свою вернуть? Да ни фига, им нужно уничтожить и ослабить кадровый состав армии. Вам не дадут победить, Чечню сделают боевой собачкой, чтобы всех пугать. Уже их рекламируют как непобедимых воинов. В этом вряд ли, а в следующем году заключат перемирие на условиях чеченцев и по сути те победят. Всё к этому идёт, и никому не дадут помешать этому свершиться. Или думаете вы случайно попали в плен? — обратился я к девушке. — Да никогда не поверю. Скорее всего вы накопали что-то среди наших предателей, что с боевиками сотрудничают. Они и сдали ваш маршрут. Почему обе ваши машины без охраны шли? Да потому что. Думаете вас случайно даже не ранили? Сами уже осознайте, живьём брали, знали кого. Допрашивали уже что и на кого накопать успели?

— Да, спрашивали, — кивнул та.

— Вас бы не обменяли. Или в рабыни или пристрелили. И выйдем к нашим вы недолго проживёте. Ну и насилие, психологически ломали, это всегда работает. Наши предатели как действуют? Отправляют, например, колонну снабжения по блокпостам, пяток машин и взвод салаг-мотострелков, боевикам сообщают, где и когда будут, те перехватывают на дороге. Жгут, всё, а в донесениях пишут, отправили крупную колонну, три десятка грузовиков, десять бронемашин, три танка, четыре взвода мотострелков. Вырваться смогла своим ходом рота, один взвод погиб. Списали, и то что списано продали тем же боевикам. Это бизнес. А вы своими грязными ручонками лезете, мешаетесь, не даёте им деньги зарабатывать, вот вас и сдали.

Тут я конечно загнул, такое во Вторую Чеченскую повсеместно было, в Первую разве что эпизодически и под конец, руку набивали, но в смятение от моих слов все четверо пришли, парни видимо и сами многое видели, а тут сложилось, и разобрались что происходит. Злыми стали, не передать. Я же продолжил:

— Если есть шанс, уничтожьте противника. Не сделаете этого, он встанет, возьмёт оружие и убьёт наших. И вина за смерть наших парней будет не на нём, а на вас, это вы наших парней убиваете его руками. Подумайте об этом и решите, как поступить, вы русские солдаты, или монахи из монастыря, что клятву не убий дали. Я бы понял ваши слова если бы мы у своих были, там их взяли, а на территории противника… Я извините, предлагаю вам у психиатра проверится, потому что я вас не понимаю, вы или психи, или идиоты.

— И в чём разница? — спросил Мизулин, в наступившей тишине.

Разозлился я, это было видно, поэтому офицеры молчали, задумчивы были.

— Психи в психбольницах лечатся, а идиоты по улицам толпами ходят, — буркнул я. — Ладно, что на душе было сказал, а теперь готовимся к засаде. Будем работать по обоим группам. И помните, всё на вашей совести. А теперь распишем что и как каждому делать…

А так подобрали место засады, устроились, основная огневая сила это я. У капитана всего один запасной магазин, и то не полный, так что как те сблизились, а сигнал к открытию огня это я, первым его открою, срезал одной очередью трёх боевиков. Сразу захлопали винтовка и карабин, девушка участвовала, а также заработали «ПП» и «калаш» капитана, но экономно, патронов мало. Я быстро погасил любое сопротивление, короткими очередями проведя контроль. Дальше все четверо выбрались на дорогу, пленные упали с первыми выстрелами. Парни проверяли раненых в повозках, наверняка оружие при них есть, хотя бы пистолеты, а офицеры, страхуя друг друга, хотя что делать описал на словах, первый опыт, проверяли тела боевиков, собирая оружие. А я в это время нёсся прочь. Дорога пуста, сканер показывал, это радовало. Но ДРГ к нам двинула, оставив раненых на попечении одного боевика. Как я и думал, заинтересовались выстрелами рядом. До них метров шестьсот осталось. А ведь когда обнаружил, было куда больше. Причём, выскочил я на них готовых к бою прямо из кустов, пересёк это пятно кустарника через него, не в обход, сразу открыл огонь, на весь магазин, срезав шестерых, дальше автомат свободно повис на боку, и с ножом в одной руке и пистолетом в другой врубился в остальных, стреляя в тех дальних, что встав на одно колено, били по мне. Амулет защиты пока прикрывал. А ножом работал по тем, к кому прыгнул, в грудь, в шею, подмышку, доставая до сердца. Работал зло и быстро. Даже не все патроны от «АПС» потратил, когда всё было закончено. Быстро проведя контроль, выстрелы в головы из пистолета, я перекатился в сторону, и там где стоял, взрыли землю пули. А в перекате, отбросив пистолет и нож, заменил магазин автомата, взведя затвор, и сразу стрелка сбил. Метрах в трёхстах был, на скале. Причём там же оператор, снимал меня на древнюю видеокамеру. Хотя сейчас, наверное, новая. Стрелка срезал, попадания в голову, а оператор скрылся. Так что подобрав своё, перезарядил пистолет и побежал к раненым. Их достал гранатой из подствольника, и охранника их срезал. Подбежал, добив, тут ранцы общей группы были, и дальше за оператором, он один в живых остался.

Когда тот испуганным сайгаком появился на тропе у скал, я стоял, глядя на него, и протирал нож тряпицей. Удалял кровь. Тот заорал от ужаса, прося его не убивать на ломаном русском языке.

— Араб что ли?

— Афганистан, шурави.

— Тебя сюда никто не звал, — сказал я и срезал его короткой очередью.

Подойдя, обыскал, камера, что