КГБ сегодня. Невидимые щупальца. - Джон Бэррон

Выезжая из Торонто на это повторное свидание с Гэмблтоном, Руди, как истый конспиратор, помнил правило, что «два человека всегда вызывают меньше подозрений, чем одиночка». Исходя из этого, он взял с собой Петера. Выехали затемно, так что мальчика пришлось поднять с постели в три часа ночи. Добравшись до Монреаля, они подъехали к монументу на горе Маунт Ройял. Это была самая высокая точка города. Несмотря на мороз и пронизывающий ветер, они вышли там из машины и некоторое время стояли на краю обрыва, глазея на расстилающийся перед ними город, точно восторженные туристы. Руди сказал сыну, что должен ненадолго отлучиться по делу, и велел подождать его здесь, а сам помчался на свидание с Гэмблтоном.

Профессор подготовил пространный аналитический обзор, который Руди, прочитав по возвращении домой, признал своего рода шедевром. Он вручил своему партнеру адрес в Восточном Берлине, на который следовало направлять дальнейшие материалы, и передал два новых распоряжения «центра»: установить личный контакт с Полом Лином, профессором университета Мак-Гилл, имеющим, по сведениям Москвы, доступ к Мао Цзэ-дуну, и попытаться встретиться с кем-либо из руководства канадского министерства иностранных дел. Все это заняло чуть больше минуты. Когда они расходились, Руди громко произнес, как будто его остановили только для того, чтобы спросить дорогу: «Совершенно верно! Пройдете еще два квартала, потом сверните налево;..»

На всякий случай, чтобы оправдать свое появление в этом районе, Руди заглянул в фотомагазин, поговорил с его владельцем о том, о сем и спросил, нет ли у него экспонометра какой-то редкой марки. Тот с сожалением ответил, что нет, и рекомендовал обратиться в такой-то магазин, где, вероятно, этот экспонометр найдется. Руди побывал там и даже сделал несколько мелких покупок.

Делая вид, что разглядывает товары, выставленные в витринах, он еще с полчаса побродил по улицам, проверяя, нет ли за ним наблюдения, и, про дрогнув, укрылся от холода в каком-то кафе. Вдруг его обожгла мысль: Боже мой! А как же там Петер?

Он погнал свою новенькую машину в гору и через несколько минут очутился у памятника. Его десятилетний сын послушно стоял на площадке, открытой ветру. Лицо Петера посинело, и он весь дрожал. Он провел здесь больше четырех часов. Теперь он смог только выговорить: «Я совсем замерз…»

Глава восьмая

Наследник

Вскоре, после того как Руди получил разрешение на въезд в Соединенные Штаты, — это было в начале 1968 года — «центр» порекомендовал ему выбрать в качестве постоянной базы Нью-Йорк и приобрести дом на Лонг-Айленде или в Вестчестерском округе. КГБ явно хотел, чтобы Руди поселился вне пределов собственно Нью-Йорка, видимо, потому, что в загородной местности были более благоприятные условия для радиоприема. Но дело было не только в этом: КГБ хотелось, чтобы это было уединенное и безопасное место, а городские районы Нью-Йорка были средоточием преступности, Руди полагал, что у начальства есть и еще одна тайная причина, чтобы держать его вне большого города. В случае ядерной войны требовалось, чтобы он не стал жертвой первой же атаки, продержался хотя бы несколько дней, а в черте города это было едва ли осуществимо.

«Центр» последовательно перечислил ему по радио те факторы, которые следовало учитывать при покупке дома. Дом не должен располагаться вблизи магистральных автодорог и высоковольтных линий электропередачи; местность должна быть открытой к востоку, что облегчит прием радиосообщений из Москвы. Лучше всего, если дом будет стоять на холме и в то же время не будет непосредственно просматриваться из окон окрестных строений.

Прилетая из Торонто на выходные дни, Руди подобрал дом в Хартсдейле, в пятнадцати милях к северу от Нью-Йорка. Он удовлетворял всем основным условиям, поставленным «центром», — стоял на вершине холма среди высоких деревьев, к нему открывался свободный доступ с восточной стороны. Ниже располагался еще один дом, полностью прикрывавший его со стороны дороги; других домов поблизости не было, Из Хартсдейла можно было легко совершать ежедневные поездки в Нью-Йорк или в многочисленные учреждения его северного пригорода Уайт Плейнса. Внеся для начала 12 тысяч, Руди приобрел этот дом, полная стоимость которого составляла 32 тысячи долларов.

Он известил «центр», что семья его переберется сюда в июне, когда у Петера кончатся школьные занятия. В своем ответе Москва похвалила его за удачный выбор места жительства, из чего можно было сделать вывод, что нью-йоркская резидентура уже скрытно осмотрела и обнюхала его дом. Одновременно Руди было сообщено, что ему присвоено звание майора и что в мае он приглашается в Париж для инструктажа, касающегося его предстоящей деятельности в США.

Дивным воскресным утром, когда все кругом золотилось под лучами щедрого летнего солнца, со скамьи на набережной Сены навстречу Руди поднялся Павел Павлович Лукьянов. Этот сорокавосьмилетний человек был способным и опытным агентом, хорошо знавшим Соединенные Штаты, где ему привелось работать как в Нью-Йорке, так и в Вашингтоне. Прогуливаясь с Руди в толпе парижан, Лукьянов подтвердил, что в Штатах, как до этого в Канаде, Руди должен будет готовиться к роли нелегального резидента. Здесь он тоже должен завоевать прочные позиции в обществе, чтобы уверенно взять под контроль всю советскую агентурную сеть, если почему-либо придется прикрыть легальные резидентуры. И здесь необходимо постоянно охотиться за «прогрессивными». Кроме того, появятся, естественно, разного рода дополнительные задания. Одно из них можно назвать уже сейчас: проникновение в знаменитый Гудзоновский институт, который КГБ считает одним из самых серьезных научно-исследовательских центров Соединенных Штатов.

Директива q необходимости внедрения в институт, само название которого ассоциировалось с высокоинтеллектуальной деятельностью, заставила Руди вновь заговорить о целесообразности получения им университетского образования. Он уже не впервые чувствовал явную ущербность своей легенды, не позволявшей ему выдавать себя за представителя какой-либо интеллигентной, престижной профессии и, таким образом, вырваться в верхние слои общества.

Лукьянов не был готов к обсуждению такого вопроса, да и не имел полномочий его обсуждать, не говоря уж — решать. Он просто перевел разговор на другую тему, повторяя, что на первых порах Руди должен позаботиться об упрочении своего положения в Соединенных Штатах «вообще», неважно на каком уровне.

Проще всего было восстановить в Нью-Йорке бизнес, который Руди только что ликвидировал в Торонто. Поэтому он зарегистрировал здесь скромное предприятие под названием «Докьюмэнтик Филмс». Канадские друзья порекомендовали эту новую фирму нескольким американским клиентам, и вскоре Руди получил предложение принять участие в съемке рекламной ленты, живописующей биографию сенатора Эдмунда Маски, который готовился к избирательной кампании, выдвинув свою кандидатуру на пост вице-президента. Надеясь, что таким образом Руди сможет установить личные контакты с человеком, который, возможно, со временем станет президентом США, и с его окружением, «центр» настаивал: «Всеми средствами добивайтесь непосредственного участия в съемках фильма, посвященного Маски. Расходуйте суммы, какие сочтете нужным. Вам будут возмещены все расходы». Увы, руководители предвыборной кампании Маски отклонили заявку Руди и его компаньонов, — надо полагать, из-за того, что несостоявшийся партнер Руди заломил чрезмерную цену.

Руди установил деловые отношения со служащими фирмы электронно-вычислительных машин Ай-би-эм под предлогом, что хочет брать напрокат сложное оборудование этой фирмы, предназначенное для автоматизации процессов копирования фильмов. Вскоре Ай-би-эм предложила ему участвовать в производстве инструктажных и рекламных лент. Однако уже с начала 1969 года КГБ то и дело отрывал его от легального бизнеса на выполнение различных деликатных заданий, которые почему-либо нельзя было поручить офицерам резидентур в Нью-Йорке или Вашингтоне.

В марте 1969 года «центр» потребовал, чтобы он отпечатал на машинке и отправил непременно из города Аталанты анонимное письмо, адресованное Космическому центру на мысе Кеннеди. Письмо должно было содержать предупреждение, что в Космическом центре готовится диверсия, цель которой — сорвать ближайший запуск космического корабля с экипажем. «Сделайте это не откладывая, — не позже, чем завтра», — настаивала поступившая из Москвы директива.

Забросив свои фотокинодела, Руди купил пишущую машинку, напечатал текст, продиктованный «центром», распилил машинку на части и зашвырнул их в колодцы ливневой канализации. Назавтра он выехал в Шарлотт, в штате Северная Каролина, оставил автомобиль на круглосуточной стоянке, сел в автобус, идущий в Атланту, и по прибытии туда опустил в ящик письмо, подписанное «Патриот». В письме говорилось, что «патриот» узнал о готовящейся диверсии из разговора, случайно подслушанного им в самолете.