Сделка с особым условием (СИ) - Алиса Жданова

с Иеном- потому что сейчас, в этой комнате, от его голоса, смеха и одного вида во мне снова ожили воспоминания о трех месяцев в плену у Фердинанда, и меня затрясло одновременно от страха, отвращения и негодования. Он еще смеет вспоминать свои злодейства и смеяться!

— Я смотрю, его не учили манерам, — разглядывая Фердинанда, как отвратительное насекомое, отозвался Иен. — Ну так что, сразу убить его?

— Лучше схватить, потом судить и казнить, — деланно спокойно отозвалась я, хотя внутри все тряслось от ужаса. — Так он сильнее помучается. Быстрой смерти он не заслужил.

Пока мы разговаривали, Фердинанд изумленно переводил взгляд с меня на альва, словно не мог поверить, что мы смеем так о нем говорить. Едва стоило нам закончить, он высоким фальцетом заорал: Стража!

Однако на его вопли никто не прибежал — не раздался топот шагов, не распахнулись двухстворчатые двери. Я вдруг почувствовала странное ощущение- словно заткнула уши толстыми комками ваты, и все звуки вязли в этой вате, как мухи в меду.

— Взять их! Убить мерзавца! Девчонку под замок! — безрезультатно надрывался Фердинанд. Наконец он понял, что что-то неладно, и неверной походкой двинулся к двери, протягивая руки, чтобы отшвырнуть и Иена, и меня в разные стороны.

Иен протянул руку и коснулся его лба- и тот, вдруг обмякнув, развернулся и поплелся обратно к дивану. Брюнетка под взглядом альва перебралась на кровать и там кулем свалилась в одеяла. Через мгновение до нас донесся негромкий храп.

А теперь, — Иен подошел к нему и говорил ему в ухо, вкрадчиво и негромко, — ты позовешь стражников и потребуешь, чтобы всех заложников, которых вы собрались убивать, если армия подойдет ближе, отпустили.

Вата в ушах пропала, и Фердинад послушно проревел:

— Стража!

Я шагнула к Иену, и он взял меня за руку, укрывая чарами невидимости. Через миг дверь распахнулась, и гвардеец, коротко поклонившись, замер, ожидая приказаний.

— Отпустите заложников, — Фердинанд махнул рукой и попытался пьяно завалиться на бок.

— Что? Сир, но вы же приказали..- оторопевший гвардеец так удивился, что посмел перечить принцу.

— Убедительнее, — шепнул Иен Фердинаду на ухо, и тот завопил:

— Исполняй приказ! — и швырнул в него бутылку, подобрав ту с пола.

Гвардеец пулей метнулся прочь из комнаты, на ходу выкрикивая:

— Будет сделано!

— Куда его теперь? — спросил Иен, обходя Фердинанда по кругу, после того, как гвардеец захлопнул за собой дверь. — В наш лагерь? Там сейчас никого нет. Может, втемницу?

— Давай в темницу, — решила я. — спрячем в самой дальней камере, а завтра, когда войдем в город, пойдем и отыщем.

Иен фыркнул, и я следом за ним- идея спрятать правителя в его собственной тюрьме почему-то звучало одновременно и абсурдно, и здраво. Не на ферму же его тащить, в самом деле?

Иен подошел в брюнетке и провел ладонью над ее лицом.

— Стираю память, — пояснил он. — Этому тоже потом сотру. У вас же запрещено колдовство? Если он начнет болтать, что ты заявилась к нему в компании колдуна, кто-то может ему и поверить.

Затем, подхватив меня за руку, а Фердинанда — за шкирку, он распахнул дверь, и мы шагнули на сырой пол подземелья. Я завертела головой по сторонам- темные камни стен, мокрых от капавшей откуда-то влаги, редкие факелы на стене коридоров- несомненно, мы были в темнице.

— Из дворца можно так выходить? — полюбопытствовала я, и он кивнул.

— Нельзя только входить, — Иен уже шагал вперед, выискивая камеру похуже. — Вот эта подойдет?

Камера была каменной, холодной и унылой, и одна стена состояла сплошь из толстых железных прутьев. На вид они были надежными, и я кивнула. Далее Иен сделал то, чего я еще никогда не видела- он встряхнул Фердинанда, и тот вдруг начал стремительно уменьшаться, пока не превратился в мышь. Эту "мышь" Иен забросил в камеру, и по щелчку она снова увеличилась и превратилась в человека, лишив Фердинанда возможности проскользнуть сквозь прутья, что он мог бы сделать в мышином обличии.

— Что это? — шокировано произнесла я, и Иен пояснил:

— Наказание моей родины. В Альхейме нет тюрем — провинившихся могут превратить на пятьдесят лет в оленя или выслать — в зависимости от тяжести преступления.

Тут Фердинанд встряхнулся и каким-то образом смог сбросить с себя оцепенение- все таки в его жилах текла кровь монархов и аристократов, а все аристократы происходили от магов- в то время, когда магия еще была жива в нашем мире.

— Александрина, — просипел он и вцепился в решетку. Лицо его побелело, и жирные щеки тряслись от страха, — неужели ты и вправду будешь меня судить? Разве в тебе нет христианского всепрощения?

— Что вы, я вас прощаю, — нежно отозвалась я, — а вот судья не простит, у него нет на это полномочий. Готовьтесь отправится туда, где вас уже заждались, Фердинанд.

— Ты пожалеешь, — тон его поменялся и из просящего стал ненавидящим, — отпусти меня, а не то ты будешь долго вспоминать этот день и жалеть о своем решении!

— А вы отпустили Катарину?

— Кого? — непонимающе произнес он, и меня захлестнула волна гнева. Он даже не помнил имени той, кого убил!

— Я обещала убить вас своими руками за нее, — медленно произнесла я, глядя ему в глаза. — Однако вы мне так отвратительны, что боюсь, я не справлюсь с собой и прикончу вас слишком быстро. Умелый палач справится лучше- радуйтесь, я отправлю к вам самого лучшего умельца загонять иголки под ногти, а казнить вас будет самый худший- тот, кто не сумеет даже с первого раза попасть по шее, и вы будете подыхать в муках, как пес, — это слово я выплюнула, и, резко развернувшись, зашагала прочь. Иен наложил на него еще какие то чары- я услышала щелчок его пальцев- и, догнав меня, пошел рядом.

— Усыпил? — спросила я, имея ввиду Фердинанда.

— Нет, лишил речи и обездвижил, и еще закрыл невидимостью, — отозвался альв. — Чтобы не орал и не обнаружили случайно. И чтобы он не убил себя- пусть доживет до суда и казни и ответит за свои поступки.

— Спасибо, — я развернулась к нему, и прядь