Перебирая старые блокноты - Леонард Гендлин

— Небось к Пастерьнаку идете?

— Вы угадали, тороплюсь к Борису Леонидовичу ПАСТЕРНАКУ. А что, нельзя?

Снова вопрос:

— Долго там пробудете?

— Не знаю.

— Ничего не поделаешь, хоть и холодновато нынче, будем ожидать…

Звоню в знакомую дверь. Долго никто не отвечает. Подошла Зинаида Николаевна, она неприветливо сказала:

— Б.Л. нездоров. Что вам нужно? Он просил никого не принимать.

По глазам понял, что З.Н. меня узнала, она попросила подождать.

Через пять минут ко мне вышел осунувшийся, но как всегда чисто выбритый Пастернак.

Я принес бутылку шампанского и букетик мимоз.

Б.Л. прогудел:

— Зиночка, поставь, пожалуйста, эти очаровательные мимозы в вазу.

За столом он глухо проговорил:

— До вас приходил Женя Евтушенко. У меня не было сил с ним говорить, Я сомневаюсь в его искренности. Женя пойдет далеко, его выручит жизненная хватка и природная одаренность. Андрюша Вознесенский мне гораздо ближе, он какой-то особенный, домашний и необычайно скромный.

— Боря! Прошу тебя, пожалуйста, не оговаривай знакомых, — процедила сквозь зубы осторожная З.Н.

После бокала шампанского лицо Б.Л. немного порозовело. Складки разгладились, успокоились.

— Ну, рассказывайте, что там произошло? Мне важно знать, кого ТАМ НЕ БЫЛО.

— Федин не присутствовал из-за плохого самочувствия.

Улыбнувшись, Пастернак сказал:

— Костя, неоцененный Временем драматический актер, он всю жизнь резонерствует.

Я сказал, что не пришли К. И. Чуковский, В. А. Каверин, В. М. Тушнова, К. Г. Паустовский, С. Я. Маршак, А. К. Гладков, Л. А. Кассиль, И. Г. Эренбург, В. Б. Шкловский, Л. К. Чуковская, А. А. Ахматова, О. Ф. Берггольц, А. С. Цветаева, И. Л. Сельвинский, А. Я. Яшин, Н. Н. Асеев, М. И. Ромм, Г. М. Козинцев, Л. З. Трауберг, Л. Н. Сейфулина…

Б.Л. внимательно читает стенограмму, синим карандашом делает отметки.

— А я когда-то у себя принимал этих злых волков. Доверяя им, тратил на них свое драгоценное время. После смерти они без стыда и совести будут публиковать воспоминания о встречах со мной. Эти шакалы от литературы скрупулезно будут вспоминать, как ходил, что говорил, кому и как улыбался. Все перечислят образно и художественно. Не напишут только, как страдал, как мучительно давалась каждая написанная строка, как тяжело мне достался роман «Доктор Живаго», от которого никогда не отрекусь.

Зинаида Николаевна, умоляюще:

— Боренька, не надо, успокойся! Эти живучие скелеты не заслуживают, чтобы ты о них говорил. Клянусь тебе, что Федина, Суркова, Зелинского, Симонова ты больше не увидишь. Эти проклятые иезуиты сокращают писателям жизнь.

Тысячу раз был прав расстрелянный Поэт Николай Степанович Гумилев, назвав коллег своих «сворой озверелых волков».

3 ноября 1958 года я снова в Переделкино. Увидев меня, Б.Л. поднялся на второй этаж, в свой кабинет. Он спустился с книгой в руках:

— Дорогой Леонард, — сказал он, — мне хочется подарить вам давно обещанный однотомник моих стихов. Случайно уцелел лишний экземпляр. Я его надписал: «Человеку редкостной души, моему товарищу Леонарду Евгеньевичу Гендлину на долгую и хорошую память. В этой книге Вы увидите меня веселым и, возможно, скучным, жизнерадостным и печальным. С нежностью, любящий Вас Борис Пастернак.

Переделкино, 3 ноября 1959 года».

Как я счастлив, что мне удалось сохранить эти сокровища.

К нам приехал А. К. Гладков. Он сказал, что Пастернак тяжело заболел. На такси едем в Переделкино. С нами поехала замечательный терапевт-диагностик, профессор Мария Николаевна Ратомская-Брауде, старая поклонница Поэта.

Опухшая от слез, Зинаида Николаевна не хотела нас впустить. Что вам здесь нужно? — крикнула она озверело. — Я схожу с ума от людского нашествия. Я скоро потеряю рассудок.

Я мягко спросил:

— З.Н., я могу вам чем-нибудь помочь? Не стесняйтесь, я с радостью возьмусь за любую работу.

Жена Пастернака как бы очнулась от долгого сна.

— Спасибо! Я знаю, что у вас доброе сердце. Не обижайтесь на меня, заходите, я просто очень устала. Б.Л. отдыхает, он провел бессонную ночь. Как только проснется, я пущу вас на пять минут, ему нельзя переутомляться.

Мы с Александром Гладковым в большой комнате Б. Л. Бедный, как он осунулся! Непрошенный комок подступает к горлу. Трудно сдержать слезы.

Непрерывно звонит телефон. Все время приходят люди, они, буквально, вламываются. Во дворе и в столовой толпятся иностранные корреспонденты, фотографы, кинооператоры, какие-то спецкорры радио и телевидения. Они назойливы, как шмели. У них начисто отсутствуют сантименты. Журналисты «трудятся», они делают бизнес. Их несметное количество. Какой-то назойливый американец за двухминутное интервью с Пастернаком предложил З.Н, пять тысяч долларов. Не отвечая, она его выгнала.

Преодолевая недомогание, Борис Леонидович с трудом улыбнулся. Он поцеловал меня в лоб.

Мы вышли заплаканные и не стыдились своих слез.

Борис Леонидович Пастернак умер ночью 30 мая 1960 года.

На другой день мы снова в Переделкино. Солнечное утро, Легкий ветерок колышет траву. На сей раз мы беспрепятственно вошли в дом, он показался пустым, одиноким, заброшенным. Б.Л. лежит на узкой раскладушке, укрытый простыней.

Гладков приоткрыл простыню, лицо Пастернака искажено от тяжких страданий. Бедный, сколько ему пришлось пережить за последнее время! Пришла Лидия Корнеевна Чуковская, человек необыкновенной души. Тысячу раз прав М. И. Булгаков, который назвал Союз советских писателей — «Союз профессиональных убийц»,

Мария Юдина исполнила произведения Шуберта, Святослав Рихтер играл Баха. Под вечер Мария Вениаминовна с друзьями сыграла Трио Чайковского «Памяти великого артиста».

Мы переночевали в Переделкино.

Похороны состоялись 2 июня 1960 года.

Тесной толпой окружили гроб с телом Великого Поэта Каверин, Паустовский, Копелев, Смирнова, Ю. Любимов, Р. Райт, Вигдорова, Харджиев, Ливанов, Яшин, Казаков, Нейгауз, Вильмонт, Образцов, Рахтанов, Богатырев, Раневская, И. Халтурин, Ивинская, Е. Булгакова…

Не продуман распорядок действий,

И неотвратим конец пути.

Я один, все тонет в фарисействе

Жизнь прожить — не поле перейти.

1956–1984.

Драма поэта (А. А. Ахматова)

И знала я, что заплачу сторицейВ тюрьме, в могиле, в сумасшедшем доме,Везде, где просыпаться надлежитТаким, как я, но длилась пытка счастьем.

Анна Андреевна Ахматова. Автограф на книге «Стихотворения», ГИХЛ.» М., 1985. «Л. Е. Гендлину на память — Анна Ахматова 19 дек/абря/, 1962». 29 декабря 1962 года А. А. Ахматова приехала к нам в гости. Вечером после ужина она прочла «Поэму без героя» и подарила мне машинописную копию и свой портрет с дарственной надписью: «Дорогому Леониду Евгеньичу с благодарностью».