Таверна «Ведьмино Зеркало» - Сиана Келли

Я подумала о своей матери, об отце, которого едва помнила, о двоюродной бабушке, которую я только что встретила, и… нет, я не стала бы горевать о потере Клайва, пока меч, который воин продолжал теребить, не пронзил меня насквозь.

— Нам дано ограниченное количество времени, чтобы жить. В вашем царстве жизнь намного длиннее, чем в моём, но потери, я полагаю, те же.

Я на мгновение задумалась.

— У вас здесь есть одуванчики?

Увидев его непроницаемое лицо, я поспешила дальше.

— Это своего рода цветущий сорняк. Он похож на пушистый шарик на длинном стебле, но если вы присмотритесь повнимательнее, то увидите сотни крошечных, расплывчатых звёздочек, совершенных и удивительных. Когда дует ветерок, эти звёзды разносятся ветром далеко и широко.

— Это то же самое для жизни. Мы растём в невзгодах, борясь за выживание, часто скрывая ту часть себя, которая уникальна и ослепительна, за обыденностью. И, подобно одуванчику, наша жизнь выходит далеко за рамки того, о чём мы догадываемся. Итак, — сказала я, пожимая плечами, — можем ли мы вернуть долг вашим погибшим людям? Нет. Никто не может вернуть жизнь. Это слишком великое, слишком далеко идущее чудо, чтобы сводиться к выплатам.

Я совершила ошибку, снова взглянув на Галадриэль, и обнаружила, что на меня смотрят остекленевшие глаза. Я не заплачу, не могу показать слабость. Я должна была убедиться, что мы с друзьями выберемся отсюда.

— Жизнь за жизнь, — сказал он под одобрительные возгласы толпы.

— Я тоже слышала это высказывание. Однако оно ложное. Отнятие жизни не вернёт другую. Это лишает мир двух жизней. Убийство меня в качестве платы за русалку никому не поможет.

— Я не согласен. Это бы мне очень помогло, — усмехнулся воин, а его стражники захихикали.

Сглотнув, я сжала руки в кулаки, пытаясь скрыть дрожь.

— Это может заставить тебя почувствовать себя лучше в данный момент, но моя смерть не вернёт русалку в океан. Смерти, как и жизни, затрагивают многих. Я любима древним и могущественным существом. Месть порождает ещё большую месть.

— Возможно.

— Могу я увидеть вашу королеву и передать своё послание?

Если я не смогу поговорить с королевой, всё это будет напрасно.

— И что бы ты сказала ей такого, чего ещё не сказала здесь?

Он отступил на несколько шагов, как будто выходил из зоны брызг, если бы один из его людей пронзил меня насквозь.

Хороший вопрос.

— Полагаю, я бы попросила Её величество, не могла бы она дать нам время исправить чужую ошибку. Мы знаем, что Волшебная страна очень дорожит своими, так что…

— А что тебе дорого, Саманта?

Воин начал расхаживать передо мной. План, без сомнения, формировался в его голове.

Откуда он знал моё имя?

— Мои друзья здесь.

Я наклонила голову в сторону, где Мэгги, Грима и Лиама держали на острие меча, прежде чем указать на Пиппина на моём плече.

— Каждый из них делает честь фейри, и они не должны быть наказаны за мои собственные ошибки или за то, что было сделано с той бедной русалкой.

— Королева поступает со своим народом так, как считает нужным, — проворчал воин.

— Конечно.

— Больше ничего? — спросил он.

— Мне очень многое дорого. Прежде всего — Клайв. Я люблю его всем своим сердцем. Мы планируем скоро пожениться.

При этих словах он перестал расхаживать.

— Ты бы привязала себя к трупу?

— Он только в основном мёртв, — ухмыльнулась нашей привычной шутке. — Я дорожу своим книжным магазином и баром, моими друзьями Дейвом и Оуэном, Мэг и Сфено, Расселом и Годфри, Джорджем и Коко…

Меня вдруг поразило, как сильно изменилась моя жизнь, какой наполненной она стала.

— Если бы вы спросили меня даже год назад, что мне дорого, я бы сказала, что моя жизнь и «Убиенная Овечка».

Я взглянула на стену стражников с обнажёнными мечами и пожала плечами.

— Возможно, мне было бы безопаснее оставаться дома, закрываясь ото всех, но даже если ты убьёшь меня на месте, за эти последние несколько месяцев я испытала больше, полюбила больше, чем когда-либо думала, что это возможно. Я стою в Волшебной стране, надо мной насмехаются фейри, мне угрожают её воины, и я совершенно живая.

Вернувшись к расхаживанию, он спросил:

— А что сделает твоя пара, если я решу забрать твою жизнь в качестве платы?

Теперь я ухмыльнулась, не в силах сдержаться.

— Он будет ругать меня за то, что я позволила себя убить.

Слёзы навернулись на глаза, когда я снова подумала о нём, оставшемся в одиночестве.

— Он придёт в ярость, соберёт армию вампиров и объявит войну фейри. Независимо от того, победят они или нет, у вас будет легион сверхъестественных убийц, разрывающих ваших людей. В конце концов, насытившись кровью фейри, он будет горевать, и это будет ещё страшнее.

— Ты, кажется, вполне уверена в себе, — сказал он.

Я оглянулась на него, сбитая с толку.

— Не в себе. В нём. Я в нём совершенно уверена.

Когда он возобновил хождение, я почувствовала, что потеряла равновесие. Воин выглядел по-другому. Это было незаметно, но он стал ниже ростом и худее. Когда он снова повернулся ко мне, я не могла сосредоточиться ни на чём, кроме его глаз. Всего несколько мгновений назад они были тёмно-коричневыми, но теперь превратились в завораживающий калейдоскоп цветов.

— А что бы ты отдала, чтобы избежать войны? — его голос был выше, мелодичнее.

— Что угодно.

Когда он остановился передо мной, и, наконец, был сброшен гламур, я поняла, что разговариваю с самой королевой. Толпа, которая, без сомнения, с самого начала знала, что это была она, поклонилась, когда она явила своё истинное лицо. Я была похожа на оленя в свете фар, смотрящего ей в глаза.

— Как насчёт того кулона у тебя на шее?

Она наклонилась, изучая его.

Я дотронулась до резного дракона и покачала головой.

— Мне жаль. Это не моё чтобы отдавать. Бенвейр, матриарх клана драконов, одолжила мне эту семейную реликвию, чтобы я была в безопасности. Я не могу предложить чужое сокровище, как если бы оно было моим собственным.

Раздражение промелькнуло на её лице.

— И это кольцо, к которому ты не могла перестать прикасаться с тех пор, как прибыла в моё царство?

Я сняла его с пальца и предложила ей.

— Так легко?

Она взяла его у меня и изучила, на её лице осветилась признательность, прежде чем она надела его себе на палец.

— Нелегко, вовсе нет, но это символ, а не сама любовь. Это кольцо много значит для меня, потому что Клайв много значит для меня. Однако